Брайан пожал плечами, но его движение было весьма красноречивым.

— Сейчас Ричард разыскивает его. — Он смутился. — Джон исчез после того, как мы были вынуждены бежать из Ле-Мана.

Элеонора мгновенно опустила глаза.

— Мне жаль Генриха, упокой, Господи, его душу. Его родной город сгорел у него на глазах, любимый сын стал предателем. Маршалл, как умер Генрих?

Маршалл неловко опустил голову.

— В глубоком отчаянии, ваше величество. Недуги и скорбь одолели его. Он не знал покоя. Если бы удалось остановить и исцелить язву, он мог бы еще жить.

Глаза королевы наполнились печалью.

— Поверьте, я всем сердцем скорблю о его смерти, несмотря на то, что эта смерть освободила меня… Генрих был великим человеком, и я уверена, история сохранит о нем много воспоминаний. Он заботился о законах и своем народе, даже тогда, когда в этом не было необходимости, что и привело его к гибели. Он пытался лишить Ричарда его владений, чтобы отдать их Джону. Думаю, он вряд ли понимал, что его сыновья уже выросли и что они его плоть и кровь… — Она вздохнула. — Значит, Ричард ищет Джона… Надеюсь, что он его скоро найдет и обойдется с ним осторожно. Джон всегда завидовал Ричарду. А Ричард, как и Генрих, обретя власть, может стать слишком великодушным. — Она печально покачала головой, но тут же вновь улыбнулась и обернулась к Уиллу: — Я слышала, ты не станешь путешествовать со мной, Уилл Маршалл. Удивительно, как быстро расходятся слухи, не правда ли? Насколько я поняла, Генрих пообещал тебе руку Изабель де Клер, а Ричард выполнил его обещание. И теперь ты женишься на ней.

Маршалл засмеялся.

— Похоже, слухи расходятся чересчур быстро. Но это правда. — Его смех затих, а на лице появилось задумчивое выражение. — Вы когда-нибудь видели леди Изабель, ваше величество?

Элеонора сокрушенно прищелкнула языком.

— Она была младенцем, когда я оказалась под замком. Но, судя по слухам, она молода и прелестна. И невиданно богата. Вскоре ты сам все узнаешь. И если хочешь польстить мне, Уильям, называй меня по имени — по крайней мере наедине. Брайан никогда не стеснялся делать это!

Она быстро перевела взгляд на Брайана Стеда.

— Значит, ты, сэр Стед, будешь сопровождать меня в поездке по стране, как вестник доброй воли Ричарда!

— Эта обязанность — величайшее удовольствие для меня, — учтиво произнес Брайан. — Ричард приказал мне оставаться с вами, пока он не прибудет на коронацию, после которой он намерен объединиться с Филиппом Французским в крестовом походе — том самом, что когда-то задумали Генрих и Филипп.

— Тебе не терпится присоединиться к крестоносцам?

Брайан смутился, но тут же улыбнулся.

— Мне, подобно Ричарду, больше всего не терпится увидеть вас на свободе.

Элиза молча отпрянула. Почему-то ее раздражало то, как приветлива была королева с этим человеком. «Не попадайся в сети этого черного рыцаря! — хотелось закричать ей. — Он суров и жесток, он совсем не такой, каким кажется…»

Но Элиза молчала. Ее время еще придет.

В комнату вошли слуги, несущие вино, подносы со свежим хлебом, крутыми яйцами и множеством сортов сыра. Все, что испытала Элеонора в прошлом, оказалось забыто; ее тюремщик стал ее слугой и, как все слуги, старался угодить королеве.

— Мне так хочется насладиться этой трапезой в саду! — воскликнула Элеонора. — Чудесное вино, выдержанное и крепкое, как наша дружба, которая окрепла за годы! Элиза, пойдем со мной. Как ты выросла, дорогая! Когда мы виделись в последний раз, ты едва доставала мне до колена. — И королева направилась в сад, а слуги поспешили следом, чтобы расставить блюда на узорчатом чугунном столе между розовых клумб. Королева явно наслаждалась жизнью. Она болтала без умолку, будто и не было позади долгих шестнадцати лет заточения. Умелая и приветливая хозяйка, она отпустила слуг и сама налила гостям вина. — Брайан, у тебя еще не было времени повидаться с Гвинет?

— Нет, Элеонора. Мы прибыли прямо к тебе.

— Я польщена! Но жаль, если из-за меня вам приходится оставаться разлученными. Вам двоим уже давно пора к алтарю.

Брайан беспечно рассмеялся, и этот смех вызвал очередной прилив ненависти у Элизы.

— Вспомни, Элеонора: Генрих обещал мне земли и титулы.

— Не могу поверить, что Ричард не выполнит обещания своего отца!

— Нет, уверен, он выполнит их. — Брайан развел руками, повернув их ладонями вверх. — Просто не понимаю, почему он медлит?

— Кажется, я знаю, — пробормотала Элеонора. — По-моему, он обдумывает способ наградить тебя еще большим состоянием. Если Ричард решает вознаградить кого-либо, он становится слишком великодушным.

— Надеюсь, ваше величество, что вы хорошо знаете своего сына, — рассмеялся Брайан.

— Да, Ричарда я знаю хорошо. И в этот момент он тревожится о пустоте унаследованной казны! Нам всем следует подумать об этом, дети мои! — Проницательные темные глаза Элеоноры вдруг обратились на Элизу. — А что скажешь ты, Элиза? Слава Богу, я еще не лишилась ни памяти, ни ума. Почему ты не замужем?

Элиза похолодела, но не нашлась что сказать. Брайан Стед насмешливо ответил за нее:

— Леди Элиза влюблена, ваше величество! Она готовится стать женой своего избранника — сэра Перси Монтегю.

— Сэр Перси… — Элеонора задумчиво нахмурилась. — Боюсь, я ничего о нем не знаю.

Элиза глотнула вина и принужденно улыбнулась. Она не собиралась поправлять Брайана Стеда.

— Уверена, вскоре вы познакомитесь с ним, ваше величество, — почтительно произнесла она.

— О, любовь! Помню, помню! — мечтательно произнесла Элеонора. — Но я еще больше польщена тем, что все вы приехали ко мне! — Она встала, решительно поставив кубок на стол. — Брайан, Уилл, предоставляю вам решать, как быть дальше. Элиза пойдет со мной и поможет уложить вещи, чтобы завтра на рассвете мы могли пуститься в путь.

Неуклюжие в своих доспехах, мужчины вскочили на ноги. Элеонора одарила их милостивой улыбкой и протянула руку Элизе.

— Ты должна освежить мою память, рассказать, что теперь носят, детка. Эти добряки даже не заметили, в каком виде я предстала перед ними.

Элиза поразилась, увидев маленькую комнату королевы в глубине покоев. Она была тесной и почти пустой. Свет еле пробивался через единственное узкое окошко.

Элеонора заметила взгляд Элизы.

— Как чудесно видеть солнце, правда? Только с годами учишься ценить солнечный свет, голубизну весеннего неба… — Она помолчала, вспоминая о прошлом. — Сколько времени мне пришлось провести в этой комнате, в полном одиночестве! — Она передернула плечами. — А иногда меня выпускали в сад, если тюремщик был не слишком суровым, а Генрих разрешал дать мне поблажку. — Она улыбнулась. — Однажды меня даже отвезли в Нормандию на Михайлов день, — разумеется, затем, чтобы воспользоваться моим влиянием на Ричарда. Но я хотела на свободу так страстно, что была готова пообещать что угодно. Надеюсь, что в нашем семействе теперь наступит мир. О, как давно это было!

— Да, теперь все в прошлом, — быстро подтвердила Элиза. Внезапно ей захотелось поскорее увезти Элеонору из этого дворца-тюрьмы. — С чего же мы начнем, ваше величество? Вижу, все ваши вещи здесь…

— Я уложила их несколько дней назад, — с хитрой улыбкой объявила Элеонора и изящно взмахнула рукой. — А тебя привела сюда, чтобы получше рассмотреть. Повернись-ка, дитя!

Элиза не оскорбилась, не почувствовала себя неловко. Наслаждение Элеоноры жизнью было заразительно. Она послушно повернулась перед королевой, которая окинула ее царственным взором, присев в изножье узкой кровати.

Королева улыбалась, когда Элиза вновь оказалась к ней лицом.

— Ты знаешь, Элиза де Буа, что я не питаю к тебе вражды.

— Вы так великодушны, ваше величество.

— Нет, не великодушна, просто стара. И весьма умна! Ты многое унаследовала от своего отца, но… ты прелестна! Ну, не скромничай, детка. Было время, когда я восхищалась Генрихом Плантагенетом! Он был для меня солнцем. Несмотря на то что я была старше его, мы стали отличной парой. Мы были тщеславны, стремились основать империю и династию. Генрих был чудесным рыцарем, галантным королем. Да, но свою свиту он доводил до помешательства! Он редко ел сидя, и потому приближенным приходилось стоять на протяжении каждой трапезы! Ничто не могло лишить его живости, страсти или властности. Но будем откровенными друг с другом, Элиза. Генрих был слишком горд, не желал делиться своей властью, а иногда поступал попросту глупо. Он никогда не понимал, как следует обращаться с сыновьями, и потому они остались верны мне. Но не будем говорить дурно об умершем. Да, у меня есть причины ненавидеть его; но никогда не забывай, что я его любила, точно так, как я никогда не забуду, что причиной многих наших ссор была я сама. Гордость плохо сочетается с любовью. — Элеонора замолчала, и в этот момент даже сияние, исходившее от нее, померкло. Сердце Элизы разрывалось от жалости к удивительной королеве, которая десятилетиями была загадкой и легендой, ошеломлявшей мир. А сейчас Элизе довелось увидеть возраст и мудрость королевы, давно понявшей, что в жизни соседствуют радость и боль.