– Осторожнее, леший тебя дери!

Светорада стиснула зубы, чтобы не огрызнуться зло. Но через миг Ольга произнесла совсем иным тоном:

– Прости, княжна. И… Спасибо тебе огромное. Вовек не забуду.

Они выехали к пересохшему руслу ручья, долго скакали вдоль него, пока не спустились в первый попавшийся овраг. Вскоре овраг плавно сошел на нет, и опять перед ними раскинулось ровное безбрежное пространство степи.

Ольга сказала:

– На нас напали, используя обычную уловку: копченые высылают вперед малый отряд доглядников, а сами идут ордой следом. И как наш Ингельд на такое попался? Ведь не первый же раз в степном дозоре. От жары, видимо, помутился разум у княжича Смоленского.

– Что с братом? – спросила Светорада.

Ольга рассказывала: копченые шли двумя рядами, окружая русов, как охотники гонят зайцев на ловах. В результате сотня оказалась словно в клешнях. Ингельд, памятуя, что сзади движется обоз, наверняка приказал своим дружинникам уходить мимо одной из «клешней», отманивая степняков. Но уходя, те врезались в сечу. А тут Ольга появилась на склоне. Вот вторая «клешня» и повалила за ней, справедливо полагая, что основная добыча в стороне, как обычно бывает. Ингельд же… Кого-то могли и убить, но, скорее всего, его люди ускакали, отвлекая внимание от обоза и одновременно спасаясь от превосходящих сил противника.

По голосу Ольги Светорада догадалась, что воительница пытается успокоить ее. Но у сердца все равно запекло. Ингельд, братишка родненький… Надо молить небо, чтобы он все же спасся.

Высоко над степью, раскинув широкие крылья, медленно парил орел. Было удушающе жарко. Судьба шла ходко, порой пофыркивая и роняя с удил клочья пены. В наступившей тишине не верилось, что совсем недавно вся степь всколыхнулась от криков степняков, а земля дрожала под конскими копытами. Теперь все живое попряталось от жары, даже неугомонные кузнечики и те умолкли; от солнца, от густой полынной горечи слегка кружилась голова.

Светорада погоняла лошадь, определяя направление по солнцу. Малыш порой начинал хныкать, и тогда Ольга смачивала ему губки водой из фляги. Сами они пока старались не пить.

– Если не найдем воды, совсем худо будет, – заметила Светорада.

Когда под вечер жара пошла на убыль, Ольга отдала остатки воды лошади. Светорада поразилась: не ребенку, а кобыле! Хотя и понимала, что от того, как долго продержится ее Судьба, зависят их жизни. Постепенно стало темнеть, замерцали звезды, и теперь Светорада определяла путь по звезде Квочке.[151] Между небом и землей лежала душная теплая ночь. Степь напоминала огромного зверя: она дышала, распространяя свой особый, неповторимый, запах. Земля казалась живой под сухой шерстью травы. А потерявшиеся на обширных просторах всадницы и ребенок – букашками на бычьей спине. Земля была теплой, а звездное небо, наоборот, холодным и пугающим. Но оно указывало им путь.

Медленным шагом путницы ехали всю ночь. В какой-то момент небо стало сереть, звезды погасли. Ольга уснула, продолжая судорожно сжимать голенями бока лошади и держать спавшего у груди сына. Неожиданно она ощутила, что топот копыт изменился, и очнулась.

– Тут дорога, – обернувшись, пояснила Светорада.

Было непонятно, к добру ли это… Дорога могла их куда-либо вывести, но и могла сулить опасную встречу. Они были слишком беззащитны, несмотря на то, что через плечо у Ольги свисал лук, а на бедре был тесак.

Как только взошло солнце, Светорада направила усталую лошадь от вытоптанной тропы в сторону небольшой долины, спрятавшейся между пологими длинными холмами.

– Посмотри туда, посадница!

– Ничего не вижу.

– Вон заросли какого-то кустарника. И зелень там поярче. Понимаешь, к чему клоню?

Ольга промолчала. И тогда княжна пояснила: где более яркая зелень, там наверняка есть вода. Им следует сделать привал.

В небольшой рощице и впрямь оказался родник – углубление среди кустов, темная лужица, из которой били струйки воды, переходя в ручеек, убегавший в травы и терявшийся где-то на открытом пространстве. Подле воды дышать было легче. Усталые путницы припали к роднику – Ольга пила лежа, как волчица, а Светорада набирала воду в пригоршни и жадно глотала. Первое время они даже говорить не могли. Свежая, такая сладкая вода… Только когда рядом в воду опустилась длинная морда лошади, женщины посторонились, перевели дыхание. Переглянулись и засмеялись, сами не ведая чему. Облегчение выходило из них вспышками беспричинного веселья.

Потом Светорада отправилась к стоявшей в стороне Судьбе и захлестнула повод на ее передней ноге, чтобы та не убежала. Правда, лошадь тоже была утомлена, стояла смирно, порой пощипывая губами зелень с кустарников. Светораде от усталости даже есть не хотелось. Рухнула под деревьями и, уже засыпая, слышала, как Ольга разговаривает с сыном, кормя его грудью:

– Такой большой мальчик, а все сосешь. Какой же ты молодец, что еще ешь меня. И какая я у тебя молодец, если у меня после всего случившегося не пропало молоко.

Светораду разбудил приятный запах жареного мяса.

Оказалось, пока она спала, Ольга сумела подстрелить пару степных тетеревов и, выпотрошив птиц, прямо с перьями обмазала их глиной и испекла на костре. Дичь дошла внутри глины в своем соку, а соль и огниво с кремнем были у Ольги в кошеле на поясе. Там же оказался и гребень, который после еды Ольга милостиво протянула Светораде.

Маленький Глеб, совершенно голенький, играл куклой, которую мать скрутила ему из травы. В полуденную жару тут было относительно прохладно, тень от кустов и деревьев хранила их от палящего зноя, от источника веяло свежестью. Место выглядело почти первозданным, таинственным, никому не известным, но, когда Светорада отошла в сторону, ее нога зацепилась в траве за что-то твердое – оказалось, человеческий череп с расколотым теменем. В стороне валялась и берцовая кость, похожая на короткую булаву. Княжне сделалось не по себе. Об источниках в степи обычно знают, и не только караванщики, проезжающие мимо по тропе, но и всякие лихие люди, степняки из кочующих тут воинственных племен – печенеги, торки, караимы.

Женщины обсудили, как им быть дальше, и Светорада предложила переждать какое-то время здесь. Ольга послушалась. Уже поняла, что княжна степи знает куда лучше ее. Вот и кивала согласно, слушая пояснения расчесывающей свои длинные волосы Светорады: мол, сейчас им ехать через безбрежные степи невесть куда гибельно. Здесь хотя бы есть вода, к которой наверняка стягивается всякая живность, и можно будет добыть пропитание охотой. Да и степная дорога тут недалеко, по ней рано или поздно кто-то проедет, и тогда они решат, выбраться ли из укрытия или, наоборот, затаиться… Однако Светорада надеялась на встречу с купцами, поскольку сейчас конец лета, пора больших торгов, вот торговые люди и едут – кто домой после мены, а кто в другую сторону, на торги.

Ольга поглядывала на рассудительную Светораду с нескрываемым удивлением. Ей-то эта вертихвостка совсем иной вспоминалась. Вертихвостка ли?.. И Ольга по-свойски попросила Светораду, чтобы та за Глебом присмотрела, пока сама она подремлет.

Светорада про себя усмехнулась: «Ишь, какая податливая стала. Не ты ли давеча едва ли не змеей шипела, когда я брала на руки твоего драгоценного сыночка?»

Но теперь обе понимали, что лучше им ладить. Они оказались в равных условиях, словно рысь и белка, уносимые на бревне паводком, когда общая безнадежность сближает и уже не до вражды.

Посадница проспала долго. А проснулась, едва не ахнула, увидев Светораду почти раздетой, всю в крови, ловкой разделывающей Ольгиным тесаком груду мяса.

– Стадо туров сюда валило, – стала объяснять княжна. – Ты спала так сладко, что и не услышала, как земля дрожала от их поступи. Вот я и изловчилась уложить одного, прямо в глаз попала из твоего лука.

Однако Ольга не похвалила свою спутницу за умелую охоту, даже бранить принялась. Неужели та не понимает, что столько мяса им не съесть, а запах крови может привлечь сюда степных хищников? На что Светорада невозмутимо ответила, что коршуны и орлы так разделаются с остатками туши, что волки и шакалы не успеют прийти на запах. Зато они на несколько дней обеспечены едой. Да и как ей было отогнать туров, когда эти могучие животные шли стадом, почти не обращая внимания на ее крики. Но стоило ей подстрелить одного – и они кинулись прочь. К тому же, добавила Светорада, если эти степные быки пробрались бы в их убежище, то выпили бы весь родник до основания.