- То есть? – не поняла Элеонор.

- У Сэм сегодня выходной. На мой телефон никто кроме нее не ответит. И я никогда не отвечаю на свой офисный телефон, только мой секретарь делает это. Когда он зазвонит, ты будешь отвечать. Если хочешь поиграть в мою секретаршу, вот и все.

Они смотрели друг на друга через стол и молчали. Она услышала тиканье и посмотрела на часы.

Прошла одна минута.

Отец угрожал убить ее, если Кингсли не заплатит ему сто тысяч.

Две минуты.

Отец бросил ее после ареста, сбежал, позволил ей взять всю вину на себя.

Три минуты.

Отец ударил ее по лицу, пытался сбежать, пытался задушить ее, у нее до сих пор шла кровь.

Четыре минуты.

Отец угрожал разрушить жизнь Сорена.

Пять минут.

Зазвонил телефон.

- Я не отвечаю на телефон, - повторил Кингсли. - Или секретарь отвечает, или пусть звонит.

Телефон зазвонил во второй раз.

- Ты можешь попросить человека на другом конце помочь твоему отцу, - напомнил он ей.

Элеонор оторвала взгляд от телефона и встретилась с твердым взглядом Кингсли.

- Единственный отец в моей жизни - это священник. И я не ваша секретарша.

Телефон перестал звонить.

- И на следующее утро я была свободна, - закончила Нора. Она посмотрела на Нико и пожала плечами. - Самоубийство - самым лучший подарок, который мне когда-либо дарил отец.

- Как это? – не понял Нико. Она села и натянула покрывало на грудь. Нико все еще лежал на боку, его ладонь покоилась на ее бедре под сорочкой.

- После моего рождения мама оформила страховку на жизнь отца. Папа оказался мертвым и вуа-ля, у меня есть деньги на колледж.

- Кто его убил?

- Так и не узнали. У него были связи с мафией. Он слишком много раз облажался не перед теми парнями. Я пыталась чувствовать стыд за это, зная, что у меня был шанс ему помочь, а я им не воспользовалась. Но не смогла. Без него мир был лучше.

- Тебе было лучше без него. - Нико сел и взял ее за руку. Он поцеловал тыльную сторону ее ладони. - Мой отец гораздо интереснее, чем я думал.

Нора усмехнулась и переплела пальцы с Нико.

- Интересный - правильное слово. Интересный, сложный, опасный. Когда он приехал на Манхэттен после Франции, ему было всего двадцать восемь. Первое, что он сделал, это нашел самого опасного члена мафии и оказал ему услугу. Умный ход. Кингсли под защитой босса до конца своих дней. Что хорошо, потому что у Кингсли есть плохая привычка бесить очень важных людей.

- Я должен быть благодарен за то, что он все еще жив, - заметил Нико. - Хотя, возможно, я никогда не посмотрю на него иначе. Потерял свои часы в тебе?

- Тот еще дьявол.

- Он такой, - согласился Нико. - Джентльмен всегда первым делом снимает часы.

В животе у Норы затрепетало от слов Нико. Ей понравилось его определение джентльмена гораздо больше, чем просто парень, открывающей перед ней дверь.

- Могло быть и хуже. Однажды ночью с моей клиенткой Шеридан я чуть не потеряла в ней свою подвеску.

Нора рассмеялась при виде его широко распахнутых глаз.

- Миниатюрная девушка, - продолжила Нора. - Должно быть, она полая внутри.

Нико опустил голову на подушку и взорвался смехом - глубоким, теплым, роскошным смехом.

- Если вы с Кингсли похожи, почему любить тебя намного проще, чем его? - спросил Нико, повернувшись к ней.

- Потому что, в отличие от Кингсли, я не соблазняла твою мать.

- Не забывай, что он исчез после того, как обрюхатил мою мать, - добавил Нико. - А ты переживаешь, что он будет нас осуждать за эту ночь?

- Дело не в этом, - ответила Нора. – Возможно, он и не будет злиться. Сомневаюсь, что он даже удивится. Но я многим обязана ему. Он значит для меня больше, чем семья, чем моя настоящая семья. И затем появляешься ты...

- В чем дело, Нора? Расскажи мне правду.

Нора отвела взгляд от Нико и посмотрела на огонь.

- Однажды я написала фантастический роман, - начала она, наблюдая за танцем умирающего пламени. - Когда я была ребенком, они были моими любимыми - единороги, магия, драконы. Несколько лет назад меня застукали за писаниной. Я позволила Заку прочесть. Он считает, нужна доработка.

- Не настолько хорошо?

- Ему понравилось. Но, сказал Закари своим чванливым британским редакторским голосом, я нарушила главное правило написания фэнтези. Видишь ли, если в твоем мире есть магия, каждый раз, когда волшебник использует ее, он должен за нее платить. Никогда не забуду слова Закари - магия не бесплатна. Сегодня я тонула в одиночестве и скорби и думала, что сойду тут с ума. Я загадала тебя, и вот ты - все, в чем я нуждалась. Похоже на магию.

- Почему я?

- Потому что единственный человек, которого ты мог считать отцом, просто умер. Ты на том же пути, что и я, только на несколько шагов впереди. Может, если я последую за тобой, то не потеряюсь. Я так боюсь потеряться.

Нико прикоснулся к ее лицу. Его пальцы скользили по дорожкам слез. Нора построила свою жизнь вокруг определенных убеждений, определенных истин, и теперь она начала сомневаться во всем.

- Какую цену ты заплатила, чтобы я оказался здесь?

Нора проглотила ком в горле.

- Я не могу вернуться, - прошептала она.

- Вернуться куда? - Нико обнял ее обеими руками.

- В постель Кингсли.

Нора пристально посмотрела в глаза Нико. Она хотела, чтобы он увидел правду в ее словах.

- Ты должен знать, что не только у нас с Кингсли есть история, у нас есть свежая история.

- Насколько свежая? - спросил Нико.

- Последний раз был ночью перед отлетом во Францию и поиском тебя.

Если слышать это было больно, то глаза Нико его не предали. Должно быть, она знала, что, однажды встретив Нико, больше никогда не будет интимно близка с Кингсли. Они провели вместе одну темную и прекрасную ночь. А теперь... она больше никогда не повторится.

- И, хотя ты можешь не воспринимать Кингсли как отца, в его глазах и в его сердце ты - его сын. Он больше никогда не прикоснется ко мне.

- Никогда не прикоснется к тебе? Потому что он рассердится?

- Нет. Потому что он любит тебя.

- Поэтому ты не хотела меня впускать?

Нора снова посмотрела на умирающий огонь.

- У Кингсли есть секреты, которыми он делится лишь с несколькими людьми. Ты можешь пересчитать их по пальцам одной руки, и я была одной из них. Теперь - нет. - Она была не просто любовницей Кингсли, она была его Госпожой в те ночи, когда он нуждался в боли. Она также однажды носила его ребенка, хоть и ненадолго, это не то, что она могла рассказать Нико. В свое время расскажет, но не сейчас.

- Ты заплатила высокую цену за то, чтобы впустить меня.

- Очень высокую. У нас с Кингсли двадцать лет была привычка причинять друг другу боль так, как могут только двое людей, которые словно родственники. Но даже если Кингсли снова меня захочет, я не смогу так поступить с тобой, быть с тобой и вернуться к нему. Эта ночь слишком много для меня значит. Ты слишком много для меня значишь.

Нико поднял ее руки и прижал их к своей груди.

- Ты скорбишь, - сказал Нико. - И я не буду просить тебя принимать решение. Я только скажу, что, если бы это было моим решением, ты бы осталась со мной.

- И что? Выйти за тебя? Завести детей? Это не для меня. Я очень эгоистична.

Нико фыркнул.

- Эгоистичность - имя, которое зависть дает свободному. Я тоже свободен.

- Ты, правда?

- Да. И если бы я хотел жениться, детей, зачем мне преследовать женщину, годящуюся мне в матери? Теперь у меня есть сестренка. Зачем нужные другие наследники?

Нора наклонилась вперед и положила голову ему на грудь. Он поцеловал ее волосы.

- Не принимай пока никаких решений, - попросил Нико, лаская ее спину. - Но знай одно - тебе всегда будут рады в моем доме и в моей постели. И я не заставлю тебя платить какую-либо цену.