Тот уже ждал в своей части отцовского офиса. Сам нацедил из машины кофе, сам положил перед Виком бумаги - отчёты сотрудников, охранявших гулянку вчера днём и ночью.

Выглядело странно.

Алёна Васина, секретарша Вероники, липла к Марине Бойко с вопросами о том, что и как дальше, пока та не послала её открытым текстом в матерных выражениях. Мол, в понедельник на работе поговорим, что там дальше. Алёна не отлипала, тогда они отошли в достаточно далёкий угол двора, там Алёна рассказала о том, что как договаривались, облила Веронике ноут, но тут пришёл шеф и был такой страшный, что она убежала сразу же, как только ей разрешили. Марина Алёну похвалила - мол, правильно всё сделала, не ссы, всё получится. Можно ей ещё орхидеи её пафосные кипятком пошпарить, она тоже расстроится, а то растанцевалась, понимаете ли, с начальством, нечего.

Алёна ушла счастливая, а Марина жаловалась Свете Литвинцевой, пиар-менеджеру, что послал бог дуру в секретарши, и хорошо, что не ей самой, она бы уже не выдержала.

Та же Марина позже была замечена в стоянии на улице с сигаретой и в обнимку с дурной девкой Сашенькой, которой нашёптывала прямо в ухо что-то, чего услышать не удалось. Потом она стала жертвой удалого танца Димы Померанцева, и на этом её художественные выступления закончились.

Померанцев только жрал и пил. Ну и потом ещё долбанулся башкой об пол.

Водители тусовались своими водительскими столами и кружками, ни с кем не смешиваясь. Пили исключительно между собой. Танцевали с девушками и тётками из диспетчерской.

Серёга Емельянов поймал на выходе из туалета Недолюбова, который еле стоял на ногах и тоже чуть не завалился, и доставил к столу. После чего довольно скоро отец распорядился везти его обратно в город. А Серёга пошёл тусить с Висюковым и Матвеевым, они тихо надрались и тихо расползлись по своим номерам.

Ну, если дура Марина настропалила дуру Сашеньку забраться в пустой номер Вика - тогда совсем непонятно, что нужно ей самой. Она ж только что на шею не бросалась. Или ей хочется что-то ещё? Но разговор с Мариной по-любому состоится завтра утром. Как и с Алёной Витальевной. Похоже, Веронике придётся найти другого секретаря. Впрочем, послушаем, что скажет. Вдруг что-то интересное?

Сашеньку нахрен, позволит себе ещё какую-нибудь дурь - пойдёт искать новую работу. Забодала.

Если Померанцев приложился как следует, то некоторое время пробудет на больничном. И хорошо, туда ему на этой неделе и дорога. Завтра старт машин с китайским грузом.

Водитель Чернышов всё ещё молчал, и даже когда его припугнули, всё равно молчал. Было решено отпустить его и отправить за ним слежку. Ну и увольнение, конечно. Нахрена такое удовольствие?

Его напарник Куркин на корпоратив не ездил, вроде был в рейсе - недалеко, до Усолья и обратно, вернулся вчера поздно вечером.

Данные про пул водителей, с которыми регулярно случаются косяки, был со всех сторон обмусолен специалистами. Выходило, что естественными поломками машин задержки и прочее можно было объяснить процентов на тридцать. Остальные семьдесят объяснению пока не подлежали.

Вику подумалось, что завтрашняя отправка машин для господина китайского партнёра будет таким своего рода испытанием. И для тех, кто поедет, и для тех, кто останется. Вот и поглядим, кто и как будет реагировать.

Тем временем ему позвонил Слава, главный по охране вчерашнего празднества, и сообщил, что базу покинули все сотрудники транспортной компании. Вик уточнил - а давно ли уехала Ласточкина? Три часа назад? Отлично, спасибо.

На часах значилось - шесть вечера. Ну что, можно и для себя немного времени выкроить. Или не немного, но - как получится.

Кто они и что им надо, пить да пить бы сладкий яд

До утра, обнявшись крепко, так они и простоят

Пикник

С турбазы она уехала около трёх часов. Посидели, поболтали, посплетничали про вчера. Сошлись на том, что язве Марине свыше прилетело за её неукротимую злость, замаскированную под хорошее отношение и сочувствие, не иначе. А больше говорить было и не о чем.

Дома Вероника была уже к четырём, позвонила маме на дачу, сошлись на том, что мама с собакой Мухой приедут вечером сами. Катерина по маминым преставлениям должна была быть дома, но дома её не было. Небольшой розыск позволил узнать, что она в гостях и будет поздно.

Быстро душ, быстро убираться дома, пока никого нет, и под ногами никто не болтается. На весь дом сил не хватит, помыть хотя бы свою комнату, мамину, кухню, прихожую с коридором и туалет с ванной. Тем временем разморозился небольшой, но приличный кусок мяса, оставшийся от какой-то суровой готовки, сам по себе он был мал, но если его измельчить, изжарить с луком, потом подержать в сливочном соусе и поесть с макаронами, будет ничего себе. И салат из остатков овощей сделать.

Телефон зазвонил, когда она всё закончила и собиралась есть. В половину седьмого. И звонил не кто иной, как неповторимый и драгоценный начальник.

- Слушаю, - недоверчиво произнесла она.

- Привет, - начал он, как ни в чём не бывало. - Вероника, душа моя, ты дома?

- Да, а… - начала было она, но он не дал ей завершить вопроса.

- А дома ли твои суровые родичи?

- Пока нет.

- А этаж у тебя какой?

- Девятый.

- Чёрт, не допрыгнуть. Придётся, как все - лифтом и ногами. Тогда уж и номер квартиры скажи.

Не веря, Вероника прямо с телефоном и как была - в домашней майке и шортах, босиком - выскочила на балкон. Громада внедорожника чернела у самого подъезда, а хозяин машины стоял рядом и поглядывал наверх. Радостно замахал ей рукой.

- Я всё понял про расположение, но номер квартиры захочет с меня твой домофон.

- Тридцать два, - сообщила она.

Он кивнул, взял какой-то пакет в машине и пошёл в подъезд. Затрезвонил домофон, Вероника механически открыла.

Ну ни хрена ж он. Не было печали. Хорошо, что хоть убраться успела. А переодеться - уже нет. Что делать, что делать, что делать.

Панику усилил звонок. Она открыла дверь квартиры, вышла в общий с соседями предбанник и открыла вторую дверь. Стоит, улыбается. В светлых джинсах и рубашке с короткими рукавами. И с пакетом.

Вошёл, она заперла все двери. Пакет был аккуратно поставлен на обувную полку, а Ледяной с восторгом её оглядел. Да-да, именно с восторгом.

- Ну вот теперь здравствуй, душа моя, - он обнял её и смотрел, просто смотрел.

А она держалась за него, просто держалась. Потому, что непонятная дурацкая слабость разбила на месте, как удар по голове. И только держаться. Обхватить его посильнее. Чувствовать его тепло. Его запах. Его…

На кухне что-то с грохотом упало на пол, и звук привёл их обоих в себя. Так бы и целовались в прихожей, пока мама не приехала.

- Проходи и рассказывай, откуда ты взялся, - она пошла посмотреть, что там на кухне.

Всего-то кастрюля пустая с печки свалилась. Которая была помыта и сохла.

- В смысле - откуда взялся? Снизу.

- Это я понимаю, а откуда ты взялся у меня под окнами?

- А чего бы мне не приехать под окна к своей девушке? - улыбнулся он. - И вот ещё, смотри, мне показалось, ты такое любишь, - достал из того самого пакета цветущую орхидею в прозрачном горшке.

Миниатюрный фаленопсис, с белоснежными цветами, тугими листьями и бодро торчащими наружу корнями.

- Да, я люблю орхидеи и фиалки, спасибо, - надо же, обратил внимание.

- Фиалок не видел, а этого добра у тебя полный кабинет, сложно не заметить, - подмигнул он.

Горшок Вероника унесла к себе, поставила на стол. Потом подумает, куда его определить. Пока надо определиться с более важными вещами.

- А про девушку - ты уже всё решил, да? - села напротив него на табуретку, смотрела прямо в лицо.

- Я - решил. А если ты против, то скажи. Но тогда я чего-то не понимаю.

Всё ты правильно понимаешь, подумала она. Но всё же решилась.