— Дай вам Девы здоровья, господин маг, — и нырнул в просвет между лавками.

— Вы дали вору денег? — возмутилась Гэли.

— Вот бы вы так же наблюдательны на уроках были, леди. А что предлагаете оттащить его на главную площадь и отрубить руку? Из-за… — он посмотрел на сверток, — Что там у вас? — я почувствовала осторожные уколы чужой силы, — Зеркальце? Да вы беспощаднее Первого Советника, Миэр, хорошо, что среагировала Астер, а не вы.

— Это неправильно, милорд, — подруга от злости покраснела.

— Может быть, — пожал плечами учитель, — А еще неправильно, что одни рождаются на шелковых простынях, а другие в хлеву, но есть все хотят одинаково. На подругу свою посмотри, она могла раскалить металл так, что парень остался бы без обеих рук, но не стала, просто остановила.

— Я просто не подумала, — пробормотала я.

Огонь для меня — это злость, ярость, а здесь…

Отец как-то отдал приказ повесить крестьянина, укравшего со скотного двора корову. Допустить мысль о том, что папенька не прав, я не могла, вот и выходило, что руку за зеркало — это чересчур, а жизнь за корову, значит, в самый раз?

— Жаль, Астер. Пора бы уж начать, — он коснулся шляпы, — Леди, — и пошел следом за удаляющимся водителем.

— И все равно, — зло топнула ногой Гэли, — Раздавать деньги ворам это глупость.

Но у воров на этот счет, видимо, было другое мнение…

Я проснулась от грохота. С таким звуком у нас в Кленовом Саду в прошлом году разбилась статуя Первой Девы, что стояла в парадном холе. На самом деле, ее своротил брат, не рассчитавший количество медовухи и собственную выносливость, но горничная, от чего-то решила, что начался штурм замка, от страха уронила графин и убежала прятаться в погреб.

Но здесь не Кленовый Сад, и громкий раскатистый звук заставил меня сесть на кровати.

Белый особняк Миэров был красив, уютное трехэтажное здание в глубине Первой Садовой улицы, летом, наверное, утопавшее в вишневом цвету, зимой же белый камень стен смотрелся на фоне искрящегося снега чуть грязноватым. Чужой дом, чужая кровать. Я ворочалась до полуночи, прежде чем смогла заснуть, а через два часа…

Грохот сменился не менее тревожной тишиной, в которой самым громким звуком было собственное дыхание. За окном качались ветки и их тени касались стен, ложились на потолок, иногда опускаясь на пол, трогая белоснежное белье на кровати.

Дверь скрипнула, приоткрываясь, сердце замерло, я натянула одеяло почти до подбородка, как в детстве, когда еще веришь, что уютная темнота собственной постели может спасти от Гулленского сердцееда, что забирался в дома и выедал грудную клетку.

В комнату скользнуло что-то тягуче белое.

— Иви, — донесся испуганный шепот, и я едва слышно застонала от облегчения, — Иви, — повторила Гэли, в белой хлопковой ночнушке она напоминала привидение.

— Что происходит? — спросила я.

— Иви, там… — глаза постепенно привыкли к темноте, и я увидела, как Гэли обхватила себя руками, — Там у лестницы…

— Что? — не выдержала я, выбираясь из кровати, — Что, во имя Дев, случилось?

— Там… покойник… кажется. Отец внизу орет на Кироса, это наш управляющий.

— Какой к демонам покойник? — я выбралась из-под одеяла.

— Обычный, у него головы нет, — жалобно проговорила Гэли.

Я посмотрела на подругу и поняла, что она не шутит, что она дрожит, что ее всегда яркие зеленые глаза заглядывают в мои, в надежде найти решение. Знать бы еще какое.

— Так… — пробормотала я, и пошла к двери.

— Иви, — догнал меня испуганный шепот, — Что ты делаешь? Ты же не хочешь… — но я уже вышла из спальни в холл второго этажа.

Снизу доносилась ругань, раздраженные голоса и не похоже, чтобы дом Миэров собирались брать штурмом, по крайней мере, не сегодня.

Я подошла к перилам балюстрады и посмотрела вниз. Гэли была права, у подножия лестницы лежал труп. Хотя голова у него была, правда, лишь частично. Это был, без сомнения, мужчина в темной облегающей одежде, он лежал лицом вниз, часть затылка отсутствовала, ее заменяла алая клякса, кусочки чего-то белого, ошметки…

Почувствовав, как к горлу подступила тошнота, я отвернулась, на белых столбиках перил подсыхала кровь, темнея до красно-коричневого цвета.

— Демоны тебя забери Кирос, — повысил голос мэтр Миэр, — Сказал же, принеси тряпку, — мужчина в белой рубашке с закатанными рукавами взмахнул ладонью.

Отец Гэли не был особенно высоким, скорее его можно назвать крепким и энергичным. Именно это поразило меня при первой встрече, он ни минуты не мог оставаться на месте, словно в нем было что-то, не дающее мужчине спокойно стоять на месте. Он ходил, говорил, размахивал руками и обладал удивительной способностью быть везде и всюду, наполнять присутствием целую комнату. Уверенный голос, четкие приказы, не допускающие двояких толкований.

— Какую тряпку, хозяин, до прибытия Серых нельзя ничего трогать, — отозвался тот, что стоял напротив, более худой в сюртуке и галстуке, похоже, мужчины еще не ложились спать.

— Неизвестно, когда они явятся. Прикрой, я сказал, а то сам сейчас штору сдерну, не дай Девы Гэли увидит — он поднял голову, и мы встретились взглядами, за спиной тихо охнула подруга.

— Отец? — спросила она. — Что случилось?

— Ничего. Или спать, — приказал он, — И вы, леди Астер.

— Но… — Гэли растерянно посмотрела на труп.

— Завтра, — уже мягче добавил мэтр Миэр, — Поговорим завтра, милая.

— Нет уж. Только сегодня, — сказала вошедшая в холл женщина.

Она двигалась очень мягко и совершенно бесшумно, словно кошка. Более того, создавалось впечатление, что мы увидели ее только, когда она захотела.

Темно-русые волосы забраны в высокую прическу, белая блузка и… широкие брюки, которые так легко принять за юбку, если женщина будет стоять неподвижно.

Увидела бы такое непотребство матушка, поджала бы губы. Нет, желая идти в ногу со временем, графиня Астер допускала, что может надеть брюки в исключительной ситуации. Но стоило попросить ее привести примеры этой исключительности, она ничего толкового, сказать не могла, или как я подозревала, сама не знала. В любом случае появиться в штанах в обществе, пусть оно и состояло из пары мужчин без галстуков и девушек в ночных рубашках — это нонсенс.

Вслед за незнакомкой в зал вошли двое солдат в серой форме, на лацканах бляхи с изображениями рыцарских мечей и короны. Серые гончие…

— Кто вас впустил? — растерялся управляющий. — Где Торп?

— Отдыхает, — ответила женщина, приглядываясь к лежащему у подножия лестницы телу, — Ваш дворецкий все равно ничего о госте не знает, через парадное он не входил, — она сдержано улыбнулась и представилась, — Аннабэль Криэ.

В ярком свете холла, на ее груди сверкнул стеклянный ключ. У жриц Академикума они алые, а у гончих серо-стальные. Я втянула воздух, и она тут же подняла голову.

— У вас в гостях магессы, мэрт Миэр? Это они его так?

— Нет, — резко ответил отец Гэли, — Моя дочь и ее гостья ни при чем. Вора застрелил я. Метатель там, можете убедиться, — он взмахнул рукой, указывая на столик, где рядом с напитками виднелась рукоять метателя, украшенная серебряной чеканкой.

Как и говорил магистр, метателями могли пользоваться и люди. Заряды как обычные свинцовые, так и запертые в сферы заклинания свободно продавались в оружейных лавках, были бы деньги.

— Убедимся, — склонила набок голову гончая, — Но с девушками все равно придется поговорить. Либо здесь, либо в участке. Выбирайте.

Хозяин дома еще раз посмотрел на дочь и кивнул:

— Пусть подождут наверху. Уведи их Мила.

Я обернулась и увидела, что рядом с подругой стоит пожилая экономка Миэров. В отличие от нас она успела накинуть пеньюар и убрать седые волосы под чепец.

— Идем, милая, и вы, леди Астер, — она потянула Гэли обратно в комнату.

Я бросила еще один взгляд вниз. Жрица присела рядом с трупом, один из рыцарей осматривал метатель. Второй, присев с другой стороны тела, отодвинул руку покойника и двумя пальцами поднял несколько железок, скрепленных кольцом, словно связку ключей. Или это они и есть?