— Барон…

— Подожди с вопросами минуту, — сквозь зубы проговорил он, а улыбка застыла.

Я оглянулась на пепелище, на тело на дороге. В ушах стоял голос мясника: «Поленом дверь подперли». И слова Серой Жрицы, о том, что Оуэн совсем не такой, каким кажется. Что он здесь делал? Когда пришел? А что если раньше? А что если… это он устроил пожар? Но зачем?

— Я не нуждаюсь в вашей помощи, барон, — резче, чем намеревалась, сказала я, усаживаясь на сиденье.

Дверца хлопнула, Оуэн устроился напротив, в его руках все еще был мой сверток. Раздалась отрывистая команда кучера и карета стала набирать ход.

— Я ничего не сделала и вполне могу…

Крис усмехнулся, стянул и бросил на сиденье перчатки, и стал разворачивать хрустящую бумагу.

— Что… что вы себе позволяете? — я потянулась к свертку, но Оуэн оттолкнул мои руки и сдернул упаковку. Укороченная шпага ответила на чужое прикосновение россыпью искр. Оуэн зашипел и затряс пальцами. Клинок упал на пол кареты между нами.

— Из лавки Гикара? Фамильная железка? — он нагнулся, с интересом разглядывая черное лезвие, — Астеры настолько богаты? — он на минуту задумался и сам же себе ответил. — Нет, тут что-то другое, иначе ты бы так не перепугалась на почте. И те два недоумка тоже спрашивали об оружейной лавке?

Не дожидаясь ответа, Крис схватил меня за плечо и рванул на себя, почти заставляя упасть. Синие глаза оказались слишком близко. Я уперлась руками ему в грудь, проглотив гневные слова. Им на смену пришел страх. Наверное, также он разговаривал с той женщиной, которую высек кнутом. И не просто высек, запорол насмерть. Или с улыбающимся младшим братом, на которого спустил собак. Холодный тон, пренебрежительная усмешка, злой взгляд…

— Спрашивали? — уже тише переспросил он.

— Вы же слышали мой рассказ, — прошептала я.

— Ты слышал, — поправил он меня, — Со мной можно на «ты», не обижусь. Так откуда у тебя этот клинок и почему ты боишься его больше, чем меня?

— Потому что я не знаю, кто подарил его мне. А я не люблю неизвестности. Неизвестно когда и чем придется за такой подарок расплачиваться.

— Логично, — он отпустил мое плечо.

— А вы… ты, что там делал? — я медленно отстранилась.

— Где?

— У лавки Гикара?

— Тебя ждал.

— Но как вы… ты узнал?

— Ты слишком предсказуема. Я еще на почтовой станции понял, куда ты первым делом побежишь. Да и я сам давно хотел посмотреть на известного мастера Гикара вживую. А получилось вмертвую.

— То есть ты здесь никогда раньше не был?

— Нет. Еще вопросы?

Карета набирала ход, я вернулась на сиденье, и вдруг поняла, что совершенно не представляю, где мы находимся.

— Куда мы едем?

— В дом целителей, — ответил Оуэн. — У тебя там кажется подруга?

— Да, Гэли Миэр, — ответила я, и не удержалась от вопроса. — Вы и в самом деле знакомы? — и тут же дала себе мысленную затрещину. Об этом не спрашивают, можно поинтересоваться «представлены ли вы друг другу», но не у случайного знакомого. Не у него. Не мне. И не сейчас.

— Да, — Крис взял упаковочную бумагу, наклонился, подхватил через нее шпагу и как не в чем не бывало, подал мне. Никаких извинений или запоздалых сожалений. Заговоренное железо ответило на прикосновение едва слышным гудением. Будь на нем перчатки, он бы не обжегся, но даже в этом случае, клинок откажется служить ему. Чирийское железо уже обрело хозяина. — Она очень хочет выйти замуж, как и любая другая на ее месте. Пришлось объяснить мисс Миэр, что я не самая подходящая партия. Она мне поверила, что пошло ей только в плюс. Все, конец знакомству.

— Тогда зачем вы… ты… мы туда едем? — я немного неловко схватила шпагу, и едва не выронила опять.

— Там не только твоя подруга, но еще один невинно-обожженный толстяк. Хочу удостовериться, что он и в самом деле не может говорить.

— Но…

— Я знаю, что его охраняют, — перебил Крис.

— Но, — с упорством повторила я и стала заворачивать шпагу, — Зачем это тебе? Серые во всем разберутся, а у нас экзамены.

— Видел я, как они разбираются, — карета стала притормаживать, — Да и ты, кстати, тоже.

— Не понимаю, — я нахмурилась.

— А жаль, Серая так рассчитывала, — снова эта усмешка, — так старалась, устраивая совместный допрос, — заржали лошади, — Я должен был услышать твою историю, а ты мою.

— Зачем?

— Давай, пофантазируем. Может, для того, чтобы открыть глаза одной молоденькой графине на то, какой я на самом деле плохой? — карета остановилась, Оуэн повернулся к дверце.

— А ты, — голос дрогнул, я, наконец, спросила то, что давно хотела и плевать на приличия, — Ты и в самом деле натравил на младшего брата собак?

— Да, — он спрыгнул на снег и подал руку, которую я проигнорировала, просто не могла принять, ту самую ладонь, что держала кнут или поводок матерого пса.

— Почему? — прошептала я, ступая на снег.

Но он услышал, опустил руку и ответил, хотя я и не ожидала:

— Не помню точно, он постоянно орал, вечно путался под ногами, надоедал.

— А та, — голос звучал хрипло, как после простуды, — девушка? — я не знала, как правильно назвать любовницу его отца, я, вообще, не верила, что стою тут и веду подобные разговоры, а он не только не осаживает, но и отвечает на них.

— Ее тоже я запорол, — не стал отрицать Оуэн, — За то, что перед отцом подолом мела, а передо мной задрать отказалась.

Я отшатнулась, споткнувшись о ступени крыльца, большие каменные, с кованными перилами. Высокие окна дома целителей приветливо светились сквозь бросающую в ту или иную сторону снег метель.

— Я не рыцарь, — четко проговорил он, и тут же исправился, — Вернее, рыцарь, но отнюдь не такой, о котором мечтают юные девы. До тебя это постарались донести как можно яснее.

— Зачем это Серой?

— Возможно, это нужно не ей, — Крис прищурился, — Кому-то может не нравиться наше знакомство. Может, отцу?

— Нет, — я отвернулась, — Папеньке достаточно отдать приказ. Или забрать меня из Академикума. Или и то и другое вместе.

— Тогда это нужно кому-то другому, — барон поднялся на крыльцо, — Тому, кто не может отдавать тебе прямые приказы.

Я помедлила, сжала сверток, бумага громко хрустнула, но все-таки поднялась на крыльцо, чувствуя, как внутри шевелится страх. Не испуг, как при виде мохнатого паука, заставивший меня замереть на месте, а потом взвизгнуть. И не тот отчаянный парализующий ужас, когда Илберт слег с лихорадкой, а лекари разводили руками. Другой, доселе неизвестный, такой словно я делала что-то неправильное, запретное. По-хорошему, надо развернуться и уйти. Так поступила бы каждая леди. Должна была и я.

Страшила неизвестность и этот неправильный рыцарь, совершенно не стыдившийся собственной неправильности.

— Ты идешь? — он приоткрыл дверь, но не обернулся. Если я сейчас откажусь, эта дверь закроется. Навсегда. И я говорю отнюдь не о доме целителей.

— Если до меня хотели донести твою историю, то до тебя хотели донести мою. Зачем?

— Вот ты и начала думать, — Крис посмотрел на меня и снова протянул руку. На этот раз я не без дрожи вложила в его пальцы свои. До сих пор не знаю почему.

Все дома целителей строили по одному образцу, даже тот, что под патронатом матушки в Сиоли, что рядом с Кленовым садом. Большое здание: центральный фасад соединяющий два крыла — женское и мужское.

— Могу я вам помочь? — дежурившая в приемной девушка в белоснежном платье устало улыбнулась.

— Можете, — согласилась я и представилась, — леди Ивидель Астер к Гэли Миэр. Ей разрешены посещения?

— Да, леди, — она перевела взгляд на Криса, — А господин?

— А господин подождет здесь, — ответил барон, снимая шляпу и улыбаясь. Совсем не так, как Серой, совсем не так, как мне. Он смотрел на нее тепло, словно на старого друга. И меня снова окатило жгучей волной зависти, странным вскипающим внутри чувством. Разве может быть чудовищем тот, кто умеет так улыбаться?

— Первый этаж комната одиннадцать «А», — сверившись с записями в толстой тетради, сказала девушка. — Проходите, леди, но ненадолго, ей положен покой.