— Да, в данный момент он там отдыхает. И будет восстанавливаться там всё то время, пока я буду во дворце. Я его усыпила, — поясняю на изумленный взгляд лиса.

— О… — совершенно потрясенно изрекает тот.

— Так, что скажете, господин Летописец? — перевожу взгляд на мудреца.

— Весь мой опыт и все мои знания — в вашем распоряжении, — склоняет голову старец.

— В таком случае я остановлюсь в вашем дворце, — киваю и вновь разворачиваюсь к лису, — на публике ты был суров и непреклонен, но я планирую стрясти с тебя слово, что старик Цзы Сяо не пострадает от излишней ретивости твоего генерала во время допроса.

— Мы не можем быть уверены в нём, а-Юэ. Сейчас мы не можем быть уверены ни в ком, — произносит Синь Шэнь, продолжая стоять на своём и откровенно удивляя меня подобной стабильностью.

— С таким подходом мы не можем быть уверены даже в твоей генеральше, — замечаю серьёзно.

— Я прослежу, чтобы ему не навредили, — отворачивается от меня лис, всем видом давая понять, как он недоволен этой своей поблажкой.

— Благодарю, владыка, — склоняю голову, позволяя легкой улыбке появиться на губах; затем выпрямляюсь и перевожу всё своё внимание на Летописца, — предлагаю не терять времени. Вряд ли, очнувшись, супруг поддержит мою инициативу.

— В словах Хозяйки Шёлковой Долины есть доля истины, — соглашается мудрец и рукой предлагает следовать за собой.

Итак… процесс моего самопознания начался. У кого-то на это уходит вся жизнь, а у меня было времени — чуть меньше недели. Однако, уже на первых парах я сделала самое важное открытие, которое коренным образом изменило всё моё восприятие происходящего.

И касалось это открытие силы моего супруга, а также его связи с Су Цзынь.

Как всё на самом деле оказалось просто! И как сложно одновременно.

Бао Чжань и впрямь не мог бороться с этой бессмертной. Но почему он не сказал мне о причине? Чего он так боялся?

Об этом мне предстояло узнать совсем скоро.

А пока… все силы я направила на развитие контроля — контроля над собственной мощью, которая оказалась так велика, что борьба с Су Цзынь теперь виделась мне не такой трудной, как то, что должно будет произойти после этой борьбы…

Направляю поток чистой энергии на собственную руку и бездумно смотрю на то, как земля внизу иссыхает, становясь безжизненной в то время, как моя ладонь остаётся прежней.

— Довольно странное зрелище — Богиня, изрыгающая убийственную силу изо рта на собственную руку с таким бесстрастным выражением лица… — протягивает Синь Шэнь, останавливаясь рядом.

— Когда я принимаю форму гигантской змеи, я трачу слишком много энергии. Но, да, в истинной форме это зрелище было бы менее диким, — замечаю ровным голосом.

— Если бы ты в виде гигантской змеи изрыгала из пасти убийственную силу на собственную человеческую руку… это было бы ещё более дико, — в ответ замечает лис, а затем улыбается мне.

Не могу ответить ему тем же. Мои эмоции куда-то испарились после того, как я обнаружила эту удивительную особенность.

Боги могут уничтожить буквально всё. Кроме себя.

— Ты в Небесном Дворце уже пять дней. Ещё одна ночь — и ты вернёшься в долину… и за всё это время ты ни разу не навестила меня, — слышу голос гэгэ и отрываюсь от наблюдения за своей неповрежденной конечностью.

— Ты знал, зачем я здесь. У меня нет времени на разговоры и ностальгию по прошлому, — отвечаю ему.

— Ты стала жестокой. Я никогда не принуждал тебя говорить со мной. И никогда не идеализировал наше прошлое, — хмурит лоб новый владыка.

— Я стала жестокой? — протягиваю с равнодушным любопытством, — Возможно. А, возможно, я всегда такой и была. Я слишком долго не изучала себя.

— Не наговаривай на себя. Я бы никогда не влюбился в бездушную ледышку, — смягчается лис.

— Забавно, но именно в такую красавицу проще всего влюбиться. Я бы даже сказала — безопаснее всего, — отвечаю, не спеша, и ловлю на себе напряженный взгляд Синь Шэня.

— Хочешь сказать, я прятался ото всех за любовью к тебе? — прохладным голосом спрашивает он.

— Любить безответно одну человеческую жизнь — глупо, но возможно. Любить безответно на протяжении трёх тысяч лет — это не желать любви. И бояться будущего. Гэгэ… — разворачиваюсь к нему лицом, замечая, как расширяются раскосые глаза, — Для того, чтобы стать идеальным владыкой, тебе необходимо отпустить меня. Ты не можешь заботиться о небожителях, думая лишь обо мне. Я полагаю даже, что… ты не так уж и много думаешь обо мне. Но эти привычные мысли — твой укромный уголок, в который ты всегда можешь спрятаться, пойди что-то не так.

Наблюдаю за тем, как Синь Шэнь делает от меня шаг назад. Не уверена, что он готов был услышать эти слова. Но также не уверена, что у меня будет шанс сказать их когда-нибудь ещё.

— Боги не смогут развиваться под твоим началом, пока ты имеешь эту слабость — а они нуждаются в развитии, как никогда раньше, — произношу спокойно, но уверенно.

— Я никогда не считал слабостью любовь к тебе, — не менее уверенно отвечает лис.

— Но ты не в состоянии сделать её своей силой, потому что она навсегда останется неразделённой.

— Ты и впрямь решила сегодня растоптать моё достоинство. Это твоя месть за годы забвения? — сухо спрашивает Синь Шэнь.

— Сейчас, когда я знаю правду, я думаю, что эти годы были благословением, — печально улыбаюсь, вновь опустив взгляд на свою руку.

— О чём ты говоришь? — сведя брови, переспрашивает лис.

— Иногда это легче… не знать истины… — поднимаю на него глаза, и что-то в выражении моего лица сильно напрягает моего гэгэ.

— Что тебе открылось? — требовательным и одновременно взволнованным голосом спрашивает он.

— Что открылось, то останется при мне. А сейчас мне пора, Синь Шэнь: в долине что-то произошло; я слышу, как мои ученики взывают ко мне, — дарю лису ещё одну пустую улыбку и иду на выход из дворца Летописца.

— Мне стоит пойти с тобой? — спрашивает владыка и тут же поясняет, — Это и мои ученики. К тому же, они — будущее всего бессмертного царства!

— Для того, чтобы они стали его будущим, ты должен сохранить для них это царство, — произношу спокойно и кладу ладонь на лицо лиса, — но во имя своего собственного будущего ты должен отпустить и их.

— Ты отнимаешь у меня всё, — с болью произносит Синь Шэнь.

— Я дарю тебе свободу, снимая с тебя все цепи. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня за это, — отвечаю ровно.

— Уходи. У меня больше нет сил смотреть на тебя, — лис отворачивается, скрывая от моего взгляда свои чувства, а я послушно покидаю дворец Летописца, а за ним и Небесный Дворец…

Однако, не долетев до границы Шёлковой Долины, я останавливаюсь и сворачиваю к тому самому чайному домику, в котором проходило собрание древнейших Богов бессмертного царства — то самое, на котором решалось, кто станет его следующим владыкой…

— В этот раз вы не стали тратить силы на активацию печатей, — замечаю, приземляясь перед парадным входом.

— Демонстративное появление ни к чему, когда я хочу поговорить с глазу на глаз, — мелодично отвечает Цяо-Цяо.

Точнее… Су Цзынь. Алая Богиня. Создательница Бессмертного Царства и всех кровавых печатей.

— И о чём же легендарная небожительница хотела поговорить со мной? — уточняю, стоя на месте и игнорируя открытые двери чайного домика, известного своими сладостями.

— Ты уже знаешь, кто он такой? — совсем просто спрашивает Су Цзынь.

— Знаю, — отвечаю, глядя ей в глаза.

— Ничего ты не знаешь, — древнейшая Богиня дарит мне снисходительную улыбку, — лишь храбришься передо мной. Он — моя душа.

— Вы уже говорили, — без эмоций отвечаю, — и я уже поняла.

Было трудно признать это. Особенно, вспоминая все её теплые обращения к моему супругу на поле боя, которые на тот момент казались лишь дразнящим манёвром для отвлечения внимания, — но никак не признанием факта…