— Привет, Сашок! — уже издалека крикнул Ильдар. — Как ты тут? Надеюсь, все нормально?

— Нормально, — пожимая его руку, улыбнулся Жуков.

— Ты, дорогой, извини, вчера закрутился и...

— Да брось ты. И так почти каждый раз теряешь у меня уйму времени. Ты лучше порадуй меня чем-нибудь.

Дождь усилился. Они поспешили в помещение. В коридоре сели в глубокие кресла.

— Знаешь, утешительного мало, Сашок. Но кое-что поведаю тебе. Кстати, когда, хотя бы приблизительно, тебя выпишут? Швы вчера сняли?

— Да, сняли. Выйду, наверное, дней через десять.

— Ну и прекрасно, — обрадовался Закиров. — Совсем уже скоро.

— Слушай, не тяни резину — рассказывай.

Закиров начал подробно освещать события двух последних дней. Изредка Александр что-то уточнял, переспрашивал. Когда Ильдар кончил свое повествование, Жуков положил ему на плечо руку:

— Тебя можно, старина, поздравить — молодец. Ей богу, молодец!

— Так-то оно так, — задумчиво начал Закиров. — А тебя не смущает, что некий бородач, похожий на Фролова Валерия — Космача, разыскивает свою тень?

— Ты допускаешь — настоящий Фролов будет искать самого себя, чтобы запутать следы? Так я тебя понял?

— Совершенно верно.

— А ты сам, на месте преступника, сделал бы такой ход?

— Видишь ли, об этом я уже думал. Лично я не стал бы этого делать, если бы наверняка знал, что следствие не выходит на меня.

— А если бы знал, что напали на след?

— Пожалуй, не стал бы и тогда. Ведь тут другой конец палки — надо мозолить глаза кому-то, а это лишние люди, которые в любую минуту могут оказаться нежелательными свидетелями. Во всяком случае, этим поиском доказываешь некую связь между преступником и собой. В этом случае следственные органы обязательно начнут искать и это лицо, появившееся в поле зрения.

— Я, Ильдар, думаю так: Фролов не пойдет на этот ложный ход. Ну, хотя бы по той простой причине: он до конца не уверен, что мы связываем убийство Древцова с его персоной.

— Но тогда кто же так с нами играется? К чему этот маскарад?

— Если исходить из твоего же предположения, дорогой мой следователь, — устало улыбнулся Александр, — о поиске Фролова уголовничками на важное дельце, то выходит: они устраивают тебе маскарад.

Ильдар задумался, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— Возможно и так. — Ильдар вскочил. — Действительна так! Почему бы им по ходу не пустить дымовую завесу, чтобы на определенное время прикрыть его — он же им нужен. Пока следователь протрет глаза после дыма да разберется что к чему — время будет упущено.

— Вот именно. Тут надо еще подумать, почему неизвестный в поисках Космача обратился в мастерскую, где изготовляют ключи по индивидуальным заказам? Ясно: они думают так же, как и мы, поэтому и шарят в этом районе. Но мне кажется, что преследуется и другая цель: узнать, разыскивается ли Космач, а заодно прощупать, нельзя ли использовать мастерскую для своей цели.

— Пожалуй, вряд ли, Сашок, они будут обращаться за услугами в мастерскую. Это мякина, на которой хотят нас провести. Создают видимость — дескать, им нечего бояться, они честные люди и собираются воспользоваться мастерской для бытовых нужд. Я, конечно, понимаю — им нужны инструменты. Но второй раз в эти конторы они все-таки не придут.

Закиров взглянул на Александра, спохватился:

— Ох, остолоп же я — совсем утомил тебя. Заболтался.

Александр улыбнулся. Осунувшееся его лицо имело уже розовый оттенок. Но большие глаза выражали усталость. Он взглянул в окно.

— Кажется, дождик прошел? Может, подышим свежим воздухом?

— Пошли, пошли, Саша.

Уже в саду Жуков вытащил из кармана больничного халата небольшую книжку.

— Вот начал читать Державина — родоначальника русской поэзии. Сосед по палате дал. Производит довольно сильное впечатление.

— Не зря же восхищалась им в свое время Россия, — заметил Ильдар. — И Пушкин о нем писал. Н-да... Жили же такие люди! И время их прошло. Их время останется навсегда с ними. Наверное, им тоже, как и нам, простым смертным, казалось, что они не состарятся, и жизнь воспринималась как некая вечность. Но в чем они оба не ошиблись, так это в том, что дела их никогда не умрут. Им было легче.

— Это неизвестно, легче ли им было. Может быть, наоборот... Живи они дольше — принесли бы народу еще большую пользу. Неизмеримо большую, чем кто-либо другой. А может быть, каждый из них, особенно Пушкин, считал, что лучшие произведения — впереди. Поэтому великим людям уходить из жизни по-своему тяжело... Вот так-то, Ильдарчик.

Жуков сел на влажную скамейку. С шумом втянул в себя пьянящий воздух сада.

— А ты, кстати, читал стихи Гавриила Романовича?

— Кого? — переспросил Закиров.

— Значит, нет. Признаюсь — я тоже до этого не читал. Но ты все же, Ильдарчик, почитай, тем более что Державин — выходец из татар; впрочем, как и российский историк и писатель Карамзин.

— Иди ты!

— Вот и «иди ты». Прочти подстрочный текст на этой странице. — Александр передал Закирову раскрытую книгу. — Здесь написано: «Державин считал, что род его начинается от татарского мурзы Багрима».

— Точно... — опять удивился Ильдар. Он сел рядом с Жуковым и почесал затылок. — Уличил ты меня в невежестве.

Неожиданно где-то рядом сверкнула молния, и почти сразу же раздался оглушающий гром.

— Бежим, старик, — вскочил Жуков, — Сейчас ливень сыпанет!

Оба поспешили в палату.

Всю ночь лил дождь. Время от времени раскаты грома сотрясали оконные рамы, и Стеклов просыпался. Ныла нога. Часто вставая, ковылял на кухню. Курил. От скрипа половиц просыпалась Анастасия Федоровна, жена его.

Она чувствовала: с мужем творится что-то неладное. Тот никогда ей не рассказывал о своих служебных делах, но за многие годы совместной жизни она научилась определять, ладится у него на работе или нет.

— Поспал бы хоть маленько, Петя, все мечешься да мечешься, — полусонным тихим голосом промолвила она. — При таком вывихе покой нужен.

К утру сон совсем пропал. Петр Прохорович пытался не думать о своих служебных заботах. Сначала это удавалось, но потом горькие мысли о недавнем промахе вконец одолели, вытеснив из головы все остальное. Сегодня решил выйти на работу. Ему было невмоготу: два дня сидел дома.

В шесть утра он уже был на ногах. Встала и Анастасии Федоровна. Приготовила завтрак. Петр Прохорович включил радио: передавали сведения о военных действиях германских войск во Франции.

— Петя, а немец-то потом на нас не пойдет с войной?.. — спросила жена с тревогой в голосе. Стеклов, немного помолчав, мрачно буркнул:

— Кто его знает...

В восемь утра, опираясь на трость, отправился на службу. Нервное напряжение, не покидавшее его, притупляло ощущение усталости. Обычно если он не высыпался, то чувствовал себя скверно.

В отделе майор узнал: на велосипеде найдено несколько отпечатков пальцев. За это время были также изучены заявления граждан в отделы милиции о пропаже велосипедов. Но владелец велосипеда, найденного близ развилки дорог, не объявлялся.

Послали запрос на завод-изготовитель, чтобы узнать, в какую местность отправили партию велосипедов, в котором был и этот с соответствующим шестизначным номером.

Около полудня позвонил оперативник Хусаин Зарипов, который сообщил Стеклову о любопытном заявлении, поступившем в четвертое отделение милиции Советского района.

В заявлении гражданина Смирнова содержалась просьба о принятии строгих мер к его соседу — тунеядцу Чемизову, занимавшемуся спекуляцией велосипедами.

Вечером Чемизов уже давал объяснения по поводу этого заявления. Он подтвердил продажу велосипеда марки ПВЗ, который, по его словам, собрал сам по болтику. Чемизов заявил: велосипед продал на толкучке в Светловолжске примерно месяц назад неизвестному мужчине среднего роста, чернявому. Других примет не помнит, поскольку тот не торговался.

Предъявленный для опознания велосипед Чемизов сразу же узнал. При этом назвал такие технические особенности, что не было сомнений: велосипед собран им.