Как можно понять, сатана — противник не только человечества, Израиля и Иисуса, но и самого творения. Он все время стремится уничтожить замысел Божий, тот мир, который, по словам Бога, был весьма хорошим (Быт 1:31) и который, по мнению авторов Библии, нужно воссоздать заново. Другими словами, сатана постоянно стремится принести смерть — смерть людям и гибель всему творению. При этом, чтобы внести в мир смерть, сатана пользуется таким средством, как грех, то есть бунт человека против своего призвания отражать образ Божий миру, отказ поклоняться Богу Творцу. В результате человек выбирает другой объект поклонения и другое призвание и, поклоняясь элементам творения, неизбежно теряет способность носить этот образ. Смерть не есть наказание за грех, произвольно выбранное тираном. Это неизбежное последствие греха, поскольку отворачиваться от живого Бога и обращаться к идолам равносильно отказу аквалангиста от трубки, через которую он дышит. Таким образом, Библия показывает, что сатана — это нечеловеческая и небожественная персонифицированная сила, которая стремится разрушить все творение, включая человека, и, прежде всего, сорвать Божий план переделки мира и людей через Иисуса Христа и Святого Духа.

К. С. Льюис в своих знаменитых «Письмах Баламута» говорит о том, что существуют две в равной мере опасные ошибки, подстерегающие людей, когда те начинают размышлять о дьяволе. С одной стороны, они могут относиться к этому существу слишком серьезно, думая, что сатана столь же силен, сколь Бог или Иисус, с которыми он сражается, и видя в каждой проблеме, неприятности или неудаче прямое действие сатаны. Эта опасность вполне актуальна и для нас. Некоторые христиане сегодня думают, что пастырская работа, как и христианская забота о здоровье общества, — это в целом нечто вроде экзорцизма. Я не сомневаюсь в том, что экзорцизм порой необходим. Большинство пастырей знают о подобных ситуациях. Но я также прекрасно понимаю, что Льюис глубоко прав, предупреждая об опасности повышенного и нездорового интереса к действию демонов и представления о том, что бесы прячутся за каждым деревом в саду.

Льюис говорит и о другой опасной крайности, когда люди презрительно насмехаются над самой идеей существования бесов. Они представляют себе существо в красном трико, с рожками, копытами и хвостом, а затем отбрасывают это представление, наивно полагая, что к этому и сводятся представления о дьяволе, от которых они отказались. Именно из-за этого, как я подозреваю, во многих богослужебных текстах сегодня дьявол все реже упоминается. Многие богословы последнего столетия испытывали своеобразное смущение перед разговором о бесовских силах — пока эти слова не приняли на вооружение богословы, размышляющие о политике, слишком левые, чтобы их можно было проигнорировать. Вскоре мы поговорим об этом подробнее.

А пока я хочу сказать об еще одной ловушке, которая подстерегает людей, когда они размышляют о сатане. Существует опасность видеть во всех соответствующих словах просто проекцию на экран фантазии или «мифологии» тех аспектов нашей личности, нашей души, которые нам неприятны или о существовании которых нам хочется забыть. Некоторые люди охотно прислушиваются к призыву Карла Густава Юнга научиться дружить со своей «теневой» стороной, которую мы называем «злом» или связываем с демоническими силами, и видеть в ней просто один из аспектов своей полноценной личности со своим творческим потенциалом, пугающим нас. Эта мысль привлекает своим целостным подходом к человеку и, вероятно, содержит хотя бы долю правды, поскольку иногда за словами о демоническом царстве действительно могут стоять наши проекции. Но и Библия, и множество свидетельств христиан (разумеется, если бы мы стали их искать, мы нашли бы немало подобных свидетельств и в иудаизме), живших в самые разные эпохи, заставляют нас думать, что Юнг здесь не совсем прав.

Практически любое ложное утверждение содержит в себе какую-то долю истины. Согласно Писанию и свидетельствам многих духовных наставников, сатана решительно противостоит Богу, особенно Богу, воплотившемуся, распятому и воскресшему в Иисусе Христе. В евангелиях сатана заявляет, что он господствует над всеми царствами мира (Лк 4:6), но Иисус ставит эту претензию под вопрос, когда говорит, что вся власть на небе и на земле принадлежит Воскресшему (Мф 28:18). Было бы неверно видеть в сатане «личность» в том же смысле, в каком мы считаем «личностями» Бога или Иисуса. Это ни в коем случае не значит, что сатана есть просто нечто туманное. Я предпочитаю здесь говорить о «менее-чем-личности» или «псевдо-личности», отказываясь видеть в сатане личность со всем ее достоинством, но одновременно признавая, что его деятельность, его темные планы и тактики показывают, что за ними стоит некое существо, подобное личности.

И снова стоит сказать, что существуют неразумные представления о сатане, и часто они очень популярны, и их нужно избегать. Но при этом не следует думать, что нам удастся отвергнуть саму ту реальность, на которую указывают эти карикатурные образы.

И наконец, идея проекции мешает нам понять кое-что важное относительно природы зла. Когда мы, люди, совершаем акты идолопоклонства и поклоняемся тому, что не Бог, мы каким-то образом отдаем другим существам и силам вселенной власть, влияние, владычество над нами, которыми на самом деле мы, при участии Бога, должны обладать относительно их.

Когда ты поклоняешься идолу любого рода, ты каким-то образом отрекаешься от должной власти человека над миром и передаёшь ее какой-то иной сущности, каковой бы она ни была, пробуждая к жизни силу, враждебную Богу, враждебную творению, потому что, будучи частью преходящего мира, она обречена на распад и уничтожение и, если не соблюдать осторожность, утащит тебя за собой. Вот почему, как я думаю, есть по крайней мере доля правды в теории, ставшей популярной благодаря трудам Уолтера Винка [9], согласно которой внутренние или сокрытые силы, действующие внутри организаций и компаний, в обществе и юридических организациях и даже в церквах, есть сумма вложенной в них духовной энергии людей, которые тем самым отказываются от ответственности и передают ее любым другим организациям. Я верю, что это правда, хотя и не вся правда.

Мы это видим в загадочных, если не принять этого объяснения, отрывках из глав 8 и 10 Первого послания к Коринфянам, где Павел рассуждает об идоложертвенной пище. В главе 8 он утверждает, что идолы реально не существуют, потому что нет иного Бога, кроме Единого. Можно было бы думать, что далее он скажет: а потому совершенно неважно, ходите вы в языческие храмы или нет, потому что там в буквальном смысле слова ничего нет. Но это не так, говорит Павел спустя две главы. Когда язычники приносят жертвы, они приносят их бесам, и Павел отнюдь не желает, чтобы коринфяне участвовали в бесовских празднованиях. Как же так, спросим мы Павла, это ничто или это бесы? И я думаю, на это Павел бы ответил: и то, и другое.

Но здесь следует кое-что уточнить. Это похоже на размышление о природе зла многих великих богословов, например, таких как Фома Аквинский, который утверждал, что зло есть отсутствие или искажение добра, но это не означало, что зло представляет собой нечто расплывчатое и туманное, о чем не стоит беспокоиться. Если на дороге находится яма в том месте, где я ожидаю найти надежное основание, то подобное «ничто» может оказаться очень опасным, если я гуляю или еду на велосипеде или на машине по этой дороге. Тот факт, что на лестнице, ведущей в подвал, отсутствует ступенька, нисколько не похож на расплывчатую и туманную реальность, когда я спускаюсь в подвал в темноте. Можно передать мысли Павла или Фомы примерно так: идолопоклонство и грех в любых его проявлениях порождают рытвины на дороге и портят ступени лестницы, а этими дорогами и лестницами мы пользуемся. В таком случае зло — это нравственный и духовный эквивалент черной дыры.