Давайте немного задумаемся о внутренней динамике прощения. Многие читатели знакомы с этим предметом, возможно, через пастырскую психологию, но, вероятно, лишь немногие из них связывали эту динамику с общей проблемой зла. Когда мы кого-либо прощаем, мы освобождаем не только их от бремени нашей злобы и ее потенциальных последствий, мы освобождаем и самих себя от бремени того, что они сделали с нами, и от уродливых эмоций, с которыми мы обречены жить, если не захотим простить, но вместо этого будем держаться за нашу злость и горечь обиды. Таким образом, прощение — когда нас прощает Бог, когда мы прощаем других и даже когда мы прощаем самих себя, — это важнейший путь к избавлению от зла. В данной главе я хочу сначала показать, как прощение связано с проблемой зла в целом, то есть какое место оно занимает в мире, в котором Бог задумал окончательно решить проблему зла, а затем подумать о том, что это означает для нас на личном и общественном уровне, то есть как мы можем предвосхищать это окончательное решение проблемы.

Я должен начать с окончательной победы Бога над злом. В предыдущих главах я решительно отверг представления о том, что проблема зла может решиться на пути прогресса или эволюции общества. Если бы даже мир постепенно становился все лучше и лучше и превратился бы, наконец, в идеальное место — хотя такая гипотетическая возможность должна была привести нас к здоровому цинизму, — это все равно не решило бы проблемы всего того зла, которое было прежде. Я также отбросил возможность (боюсь, кого- то это разочаровало) немедленно найти ответ на вопрос, откуда произошло зло и что оно делает в благом творении Бога. Но мы можем и должны задать другой вопрос: каким образом, в тот момент, когда Бог наконец создаст новые небо и землю, обещанные в главе 21 Откровения, когда Он навсегда освободит творение от уз тления, чтобы оно участвовало в свободе славы детей Божьих, как о том говорит Рим 8, когда Бог станет «всем во всем», покорив всех врагов, включая смерть, как о том возвещает 1 Кор 15, — когда все это свершится, каким образом этот мир избавится не только от зла, но и от гнева и обид и от бремени вины, связанных со всем тем злом, которое совершилось за долгие предшествовавшие тысячелетия существования человечества?

Ответ, я думаю, стоит поискать в трех местах: об одном из них мы говорили две главы тому назад, два других мы рассмотрим здесь. Во-первых, это смерть Иисуса, о которой, в разных ее аспектах, Новый Завет постоянно говорит как о средстве борьбы со злом и преодоления зла. Зло побеждено, его сила истощилась, хотя оно — что прекрасно понимали первые христиане — продолжает заражать мир и после этой трудной победы. Но есть и вторая вещь, опирающаяся на смерть Иисуса: Бог дает прощение, и это прощение не только освобождает мир от бремени вины, но также, если можно так сказать, освобождает самого Бога от бремени гнева на мир, который пошел неверным путем. И наконец, третье: Бог, доводя до конца свершившееся на кресте, одержит окончательную победу над силами зла, хаоса и смерти, показав, что они незаконно вторглись в Его благой мир, и лишив их всей той власти, которую они себе присвоили. И здесь уместно вспомнить название книги Туту «Нет будущего без прощения» — я могу сказать, что оно верно не только относительно обществ, которые пытаются выйти из тупика взаимных обвинений и вражды, но и на космическом уровне, и относительно самого Бога. А если это так, для нас еще важнее безотлагательно научиться жить таким образом, чтобы предвосхищать обетованное будущее Бога.

Только в свете прощения обретают смысл те ошеломляющие картины будущего, которые мы видим в уже упомянутых новозаветных отрывках (из Откровения, Послания к Римлянам и Первого послания к Коринфянам) или в смелых словах Юлиании Норичской, которым вторил Т.С.Элиот: «Все будет хорошо, и будет хорошо все без исключения». Вне должного контекста это утверждение надежды может стать частью проблемы, а не описанием решения;

если бы эти слова прозвучали в контексте оптимистичного либерализма или дешевой веры в прогресс, это бы значило: «Все как-нибудь там разрешится само собой, так что не стоит чрезмерно беспокоиться». Но, разумеется, ни Юлиания Норичская, ни Элиот так не думали. Вполне реалистичная и практичная Юлиания хорошо знала этот мир с его муками и загадками, а Элиот приходит к такому выражению надежды в стихах «Литтл Гиддинг», в конце своих «Четырех квартетов», где так много говорится о сомнении и смерти, и к концу своего пути в «Пепельной среде» и в «Бесплодной земле», когда его талант достиг своей вершины.

Мы можем увидеть нечто похожее на такой долгий путь в «Изгнании и объятии» Мирослава Вольфа. Похоже, сначала Элиоту нужно было отвергнуть все то зло, которое он видел вокруг себя, чтобы заговорить не об оптимизме, но о надежде. Но мы, выросшие в 1960-х, 1970-х и 1980-х, слишком быстро переходим прямо к «объятьям», не заботясь об «изгнании» зла. А это невозможно. Книга Вольфа решительно отвергает нездоровое либеральное богословие прошлого, которое позволяло легкомысленно говорить «все будет хорошо», не предлагая пройти через огненную и водную смерть, о которой писал Элиот. Вопрос, который ставит Вольф, можно сформулировать примерно так: как может Бог привести мир к ситуации «все хорошо», где действительно существует хорошее положение всех вещей, учитывая все то ужасное, что происходило и, хуже того, продолжает происходить? Да и будет ли это вообще справедливым?

Именно такую проблему ставит автор Откровения, описывая в главах 4 и 5 величественную сцену в тронном зале. Четыре животных воспевают «Свят, свят, свят», двадцать четыре старца, сняв с себя венцы, поклоняются престолу, однако Сидящий на престоле держит свиток, исписанный с двух сторон и запечатанный семью печатями, и никто не достоин раскрыть свиток и снять с него печати. Кажется, осуществление замысла Бога, который желает исправить мир и завершить дело творения, приостановлено, потому что Бог создал такой мир, за которым должен ухаживать поставленный им на это дело человек, но ни один из людей не в состоянии осуществлять замысел Божий. Так Откровение говорит о проблеме зла: у Бога есть замысел о мире, но он невыполним без радикального переустройства творения, потому что творение устроено так, что им может управлять лишь носитель образа Божьего, человек. И Откровение предлагает свой ответ на проблему: Агнец победил, он разрушил силы зла и затем (Откр 5:9-10) искупил людей из всякого народа и сделал их царственным священством, чтобы они служили Богу и царствовали на земле.

Эта тема, о которой так часто говорит Новый Завет и которую так мало принимает во внимание христианское богословие, относится к решению проблемы. На кресте была одержана победа, но это не значит, что после этой победы больше нечего делать. Скорее, в результате победы креста на земле появились искупленные люди, которые теперь готовы стать мудрыми служителями Бога, Его управляющими, которые постоянно поклоняются Творцу и потому способны отражать Его образ творению, вносить Его мудрый и целительный порядок в мир, исправлять мир под Его справедливым и добрым управлением.

Подлинно библейская экклезиология должна в первую очередь посвятить свое внимание не церкви как общине спасенных, но церкви как общине тех, кто, получив искупление крестом, стал царством и священниками, чтобы служить Богу и царствовать на земле. Мы утратили понимание этой библейской темы, с одной стороны, из-за боязни впасть в триумфализм, с другой — из-за обедненного представления о нашем конечном предназначении, которое нередко сводится просто к идее «отправиться на небо». Но если мы не вернем эту тему на должное место, мы не сможем увидеть то окончательное решение проблемы зла, которое нам предлагает Новый Завет.