Скайлар прижала руку Джеффа к своей груди, словно отдавая дань искусству пластических хирургов.

-Нет, сегодня мы собираемся куда-нибудь выйти. Только мы вдвоем. – Сделав паузу, она продолжила – Он попробует настоящей еды, для разнообразия.

-Отлично – согласилась Кэсси. – Домашняя еда – не настоящая пища. Не забыть бы сказать об этом Томасу.

Джефф закашлялся, старательно маскируя смех. Томас, его отец, жил с ними, и через пару недель после того, как Кэсси устроилась работать няней девочки, попросил готовить и для него. С тех пор Кэсси готовила на троих : себя, Элизабет и Томаса. Первое время тарелку для Томаса она оставляла в теплой плите, а сама с Элизабет отправлялась в детскую на втором этаже, чтобы покушать там. Но вскоре он попросил составлять ему компанию за завтраком. Постепенно Томас переманил их в столовую и теперь они усаживались за большой красный стол со свечами и серебром.

-Какой толк хранить это в кабинете – ворчал Томас, выкладывая перед ними лучшую посуду из тонкого китайского фарфора. Лучше всего Томаса характеризовало выражение «Джентльмен старой закалки».

Джефф проводил свои выходные с дочерью. И даже если ему необходимо было работать, он брал ее с собой. Элизабет была спокой ным ребенком, не интересующимся шумными мероприятиями. Взяв рюкзачок с художественными принадлежностями и, крепко держась за руку отца, она спокойно шлепала за ним, куда бы он ни повел. Порой Кэсси с трудом сдерживала слезы, глядя, как крепко держатся друг за друга вдовец и ребенок, оставшийся без матери.

Выходные бывали разными, поскольку Джефф очень много работал. Однажды вечером он вернулся домой за забытым файлом и застал их троих, сидящих за обеденным столом, и ужинающих при свечах. Совершенно неожиданно Джефф присоединился к ним. Из-за возраста Элизабет и слабого сердца Томаса они кушали в шесть тридцать, но его это не смутило. Весело сказав, что с удовольствием поменяет ужин за чертежной доской в офисе на ужин из китайской посуды, он остался. Иногда после ужина он возвращался в офис, а иногда оставался дома, и Кэсси знала, что он в библиотеке или в его спальне. Но даже, если ему надо было возвращаться на работу, было очень приятно, что он старается проводить больше времени с отцом и дочерью. Что касается Кэсси, это означало готовку три раза в день на четыре персоны вместо трех. И какая-то часть нее была против. Она – няня, а вовсе не повар. И все же она ничего не говорила. Зато начала тщательно изучать кулинарную книгу, хоть и не собиралась получать ученую степень по этому предмету.

Замечательным следствием всего этого было явное изменение атмосферы в доме. Томас записался в члены общества Гамильтон Хандред, которые отбросив все, занимались садами. Сейчас он увлекся выращиванием овощей, посадил малину вдоль задней изгороди, а в центре лужайки перед домом, распространяя аромат, красовался куст ежевики.

-Ты изменила нас, моя дорогая – произнес Томас, глядя как Кэсси колдует над маленькой кастрюлей с желтой массой из кабачков.

Кэсси спокойно улыбнулась. Она чувствовала, что они тоже изменили ее жизнь и, возможно, гораздо больше, чем она - их. В один прекрасный день она покинула материнский дом и поступила в колледж. Ее счастье было сродни эйфории заключенного, выпущенного на волю. Свобода в колледже была изумительным, ежеминутным наслаждением. Проблемы, собственно говоря, начались сразу по получении того, что ее мать с неподражаемым ехидством назвала «бесполезной ученой степенью» в сфере американской истории. За годы, проведенные в колледже, она встречалась только с двумя парнями, искренне полагая, что за последнего выйдет замуж. Но получив от него предложение руки и сердца, она просто сказала «нет», изрядно удивив саму себя. Уязвленная гордость не дала ее кавалеру сделать предложение еще раз. В результате, получив диплом, Кэсси оказалась в недоумении. За три года она привыкла к мысли, что получит образование, выйдет замуж и станет мамой. Это было именно то, что всеми фибрами души ненавидела ее мать, но Кэсси вовсе не находила эту картину отталкивающей.

Вместо этого, закончив колледж, она словно зависла в воздухе, не зная куда идти и что делать. Мать продала дом, в котором выросла Кэсси и поселилась в строгой, не тронутой временем квартире на Пятой авеню. Для Кэсси что угодно было предпочтительней этого.

Нескольких недель стоического выслушивания лекций Маргарет о том, что ей делать со своей жизнью, хватило Кэсси выше крыши. Ее любовь к Американской истории привела ее в Вильямсбург в поисках работы по душе. Вильямсбург с его великолепными постройками восемнадцатого века манил ее как магнит.

Два года Кэсси работала, где придется.

Она отвечала на звонки в адвокатской конторе, будучи одновременно помощником известного фотографа. Позже она получила место ассистента в детском саду.

-Должна сказать, что мы будем счастливы получить работника с вашей квалификацией – сказала ей руководительница садика.

В этом садике она встретила Элизабет и ее отца и стала няней девочки после того, как ее предшественница забыла о своих обязанностях в третий раз. С того момента прошел год.

Ее успехи за истекший период времени были весьма внушительны. Кэсси удалось сформировать семью из вдовца, его малышки дочки и больного отца. Она была счастлива, как никогда.

Привычный уклад жизни был нарушен три месяца назад Джеффом, когда она объявил, что он «кое-кого встретил». Томас, Кэсси и Элизабет, сидя за обеденным столом, недоуменно переглянулись, как будто говоря « а мы не кое-кто?».

Высокая, очень худая и великолепно самоуверенная, Скайлар Бомонт вошла в их жизнь, кардинально изменив ее. Скайлар сразу восприняла их тихий и спокойный дом как свою собственность. Игриво смеясь, она рассказывала Джеффу, что планирует полностью поменять интерьер этого дома. Томас и Кэсси взирали на это в оглушительной тишине. Отделкой этого дома занималась в свое время покойная жена Джеффа, Лилиан, а посему его неприкосновенность даже не обсуждалась. Одна мысль о том, что можно передвинуть хотя бы вазу с цветами, была кощунственной. Все должно было стоять на местах, определенных Лилиан.

Но когда эта женщина появилась в их жизни и спокойно говорила о намерении поменять каждую мелочь, Джефф только улыбался.

Кэсси ненавидела эту женщину. Она пыталась быть объективной, говоря себе, что Скайлар, вероятно, любит Джеффа, но ненависть не проходила. Уже во время третьего визита Скайлар сунула Кэсси свой дорогущий шелковый жакет и сказала :

- Не могла бы ты его немного погладить?

Улыбнувшись, Кэсси взяла жакет, отнесла его в прачечную и прожгла утюгом дыру. Потом она долго извинялась и предлагала купить замену, говоря, что на прошлой неделе видела такой жакет в «Маршале». Пышущая негодованием Скайлар упрямо доказывала, что приобрела жакет в «Саксе», а не в дисконтном магазине. Кэсси была уверена, что все было бы куда хуже не стой в дверном проеме давящийся от смеха Томас. Они никогда не поднимали эту тему, но Кэсси была уверена, что Томас, как и она, не любил эту женщину.

Что касается Джеффа, то он так ничего и не заметил. Он говорил, что Кэсси все делает отлично, а испорченный жакет просто досадная оплошность.

В результате Скайлар больше не пыталась управлять Кэсси, но война была объявлена. Для Кэсси было очевидно, что после свадьбы Джеффа и Скайлар у нее больше не будет ни работы, ни дома, ни семьи.

Но невыносимей всего была мысль о разлуке с мужчиной, которого она любила с двенадцати лет

-Я ее ненавижу! - сказала Скайлар. Дело не в том, что она мне просто не нравится, я имею в виду именно ненависть! Всеми фибрами души! Каждой клеточкой своего тела! Я ночами не сплю, изобретая различные способы убийства. Сначала мне казалось, что достаточно поставить ее на место остроумным замечанием и довести до слез, но теперь я серьезно подумываю о крови. Хочешь, расскажу о моей последней задумке?

Дана подумала, что предпочла бы делать все что угодно, лишь бы не выслушивать про очередной способ убийства, рожденный ненавистью Скайлар к няне Элизабет Эймз. Но выбора нет, необходимо быть милой и приветливой хотя бы потому, что ее муж Роджер и Скайлар – друзья. Это не говоря уже о том, что юридическая фирма Роджера управляла делами компании отца Скайлар.