Девушка не задала ни одного неудобного вопроса, просто встала на сторону подруги, навлекая на себя гнев обоих братьев. Прослыв безмозглой тусовщицей среди сверстников и будучи нежной и хрупкой младшей сестренкой, девушка проявила характер и мужество, о наличии которых никто и не догадывался, даже она сама, ведь это таки мужество — впервые в открытую так явно выступить против воли властных братьев. Они еще накажут ее за обман, но сейчас Сикорская была полна решимости и, словно горлица, была готова кинуться на защиту той, кто как-то остановил ее на грани самоубийства, не задавая лишних вопросов, а потом также мягко отговорил от причинения зла крохотному существу, растущему внутри и вызывающему противоречивые чувства.

Дзынь! Огромный горшок с цветком, стоящий на полу лестничного пролета у большого окна в пол, треснул пополам.

— Ложитесь! Немедленно на пол! — призрак, вырвавшийся из пучины тяжелых мыслей, скомандовал, заметив, как пролетела пуля, расколовшая глиняный сосуд надвое. Катя обхватила Ксению за плечи и заставила нырнуть за второй в половину человеческого роста горшок, в котором по-хозяйски освоился декоративный папоротник.

— В вас стреляли. Сейчас медленно, ползком по ступенькам спускайтесь вниз, стараясь держаться так, чтобы папоротник заслонял вас, на лестничном пролете второго этажа окон нет — вы сможете нырнуть в коридор и укрыться там. — Только не пугай Ксению! Ей нельзя волноваться.

— И без тебя знаю, — шикнула в ответ на последнюю реплику призрака напуганная Катерина.

— Что? — спросила Ксения, в ужасе прижавшаяся к холодному полу. Катя повторила указания Сикорского, выглядывающего из окна, пытающегося различить снайпера.

— Снайпер на крыше хозяйственной постройки, я его вижу. Не двигайтесь! Так, он осматривает левый угол, ползите! Быстро! Попу ниже опусти! — командовал Сикорский Катерине, которая в свою очередь руководила передвижениями Ксении. Когда практически над головой просвистела вторая пуля, женщины уже уходили из зоны видимости. Сикорский выругался сквозь зубы и приказал рывком перекатиться под стенку правее. Когда женщины оказались под защитой стен второго этажа, они тесно прижались друг к другу и обнялись, празднуя победу — живы, живы… Катя и не заметила, как распорола локоть об осколок цветочного горшка. Но это ранение было мелочью по сравнению с тем, что могло бы быть.

— Ксюша, оставайся здесь, я сейчас спущусь вниз к охране…

— Постой, нет! Давай лучше я наберу их со стационарного телефона, — постаралась унять дрожь Ксения, поглаживая живот.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила Катя.

— Все хорошо, главное оповестить охрану, может, они еще поймают киллера.

— Снайпер спустился внутрь здания! — оповестил призрак. — Время идет. Он уходит! Поторопитесь!

Ксения что есть мочи кинулась в спальню, набрала короткий внутренний номер на стационарном телефоне, примостившемся на прикроватной тумбочке. Срывающимся от волнения голосом оповестила дежурного на пункте охраны о том, что произошло. Катя присела на пол рядом с в миг обмякшей, облокотившейся о кровать девушкой, мягко притянула ее к себе и начала гладить, бормотать что-то успокаивающее, глупое, до приторности банальное, но так необходимое в качестве лекарственного бальзама для растрепанных нервов. Ксения обеими руками обхватила округляющийся живот и сразу же получила приветственный тычок маленькой ножки.

Призрак, все это время наблюдающий в окно за бесполезной беготней охраны, наконец обернулся:

— Упустили. Распустить эту охрану нужно. Бездари! В такое время подобные промахи недопустимы.

Суровое и грозное выражение лица сменилось тенью обеспокоенности и нежности, когда в поле зрения попала сестра.

— Катя, как Ксюша? — в голосе сквозила неприкрытая тревога. Сикорский опустился на корточки рядом с женщинами и положил свою невесомую ладонь поверх ладошки сестры. Незамедлительно еще один приветственный тычок был послан племянником или племянницей. Ребенок чувствовал присутствие своего дяди и пытался общаться с ним соответственно со своими умениями и возможностями. Артем Николаевич резко подорвался на ноги и отвернулся. Как давно он не поддавался эмоциям и отвык проявлять из на людях!

Катя понимающе отвела взгляд и про себя улыбнулась. Такой строгий и сдержанный старший Сикорский, и вдруг подобная сентиментальность! Хотя, чего от него ожидать — свою заботу о сестре он проявлял вполне открыто. Вполне естественно его волнение, вызванное вестью о ребенке.

Силуэт хозяина дома, восседающего в кресле на высоких ножках, в бликах разожженного камина, можно было уверенно рисовать на гравюрах. Огромный мохнатый дворняга делил место у ног мужчины с двумя холеными доберманами. Все трое издавна жили на вилле Сикорских, расположившейся на берегу невероятно красивого озера Комо, итальянской жемчужины, покорившей не одно сердце. Холмистые берега водоема густо усеяны домами желающих насладиться изысканной идиллией местной природы, дышать освежающим северным воздухом подножия Альп.

Самый старший дворняга Зевс еще помнил, как двое подростков дразнили младшую сестру, дрались между собой, словно прыткие, бойкие воробьи, как Артем еще не посуровел под бременем тяжелой ноши, а шалопайство Алексея не обрело взрослые масштабы. Пес до сих пор временами видел во снах, как гонял щенком вокруг уставленного яствами стола, звонко лая и повизгивая, когда семейство Сикорских собиралось на террасе в полном составе для позднего ужина. И Антонина Федоровна Сикорская лучисто улыбалась любимому мужу, вкушающему редкие минуты отдыха от всепоглощающих дел. Вокруг благоухали цветы, освежающий ветерок трепал волосы присутствующих, а от смеха у довольных малышей сводило челюсти.

Сегодня же стоял прохладный зимний день. Тяжелое небо низко нависало над помрачневшим и ощерившимся зданием, готовым приступить к обороне в любую минуту. Артем смертельно устал. После череды покушений на членов его семьи, и на него самого в том числе, он созвал людей, которых считал своими ближайшими соратниками в Италии, представителей местных кланов, готовых безоговорочно поддержать своего лидера. С каждым из глав пришлось говорить отдельно, применяя принцип разделяй и властвуй. Артем очень долго боролся за единство одаренных, но сейчас приходилось просеивать их ряды, исключая предателей. В открытую против Сикорских выступали только Риккардо и Руджеро, но их честность вызывала уважение. Артем всегда ценил смелость готовых вслух заявить о своем мнении, особенно если оно не совпадало с мнением обладающего большей силой и властью врага. Опасаться стоит двуликих и подлых. Их то и предстояло вычислить.

Каждому из глав местных кланов Сикорский приказал быть готовым к возможным стычкам, нападениям, и каждому дал порцию неправдивой информации, которой не обладали остальные. Таким образом можно будет распознать, откуда случилась утечка, и кто воспользуется полученными данными для осуществления попытки нанести вред семейству Сикорских или его соратникам.

Переговоров было много. Нужно было организовать все так, чтобы желающие проследить маршрут и посмотреть, с кем встречается Артем Николаевич, были сбиты со следа. Необходимо было взвешивать и продумывать каждое сказанное слово и, кроме того, не показать собственную слабость. Сикорский жил в мире, где запах поражения, послабления позиций или потери союзников приравнивался к запаху крови, и часть ближайших союзников могли не устоять — превратиться из рыб-прилипал в изголодавшихся пираний и качнуть своего лидера — вдруг не устоит, вдруг освободит место на пьедестале.

Артем Николаевич восстанавливался быстрее, чем обычный человек. Да он и не был человеком в обычном понимании этого слова. Но все же он был еще слаб, измучен, и необходимость держать удар и не отпускать вожжи правления высасывала остатки сил.

Вернувшись домой, он провел инструктаж собравшихся под крышей виллы — все должны быть осторожны, не покидать стены здания, затаиться, приготовиться к осадному положению пока он все не уладит. Отдельно были проведены беседы с малым количеством слуг, допущенным до обслуживания хозяев дома, а также приняты меры по укреплению охранных мероприятий.