Артемис поняла, что попалась в ловушку. Если она скажет, что не любит блюз и соул, Кики немедленно впадет в раж, начнет разглагольствовать о ее дурном вкусе, и это продлится весь вечер.

— Кстати о блюзе, — вмешалась Джералдин, придя на помощь Артемис. — Давайте поставим пластинку Билли Холидей и откроем бутылочку шабли, раз уж мы сегодня собрались все вместе. — Она поднялась с кресла и босиком отправилась на кухню, к холодильнику, стройная и изящная, в бархатных брюках цвета красного вина и свободной шелковой блузе.

Кики просительно посмотрела на Примми, пытавшуюся читать «Доктора Живаго» Бориса Пастернака:

— Ты ближе всех к патефону, Примми. Поставь, пожалуйста, Билли.

Примми с привычной готовностью отложила книгу и достала пластинку. Артемис перестала подпиливать ногти и пригляделась к подруге. В последнее время Примми вела себя как-то странно. Обычно она щебетала без умолку, но с того времени, как переехала в кенсингтонскую квартиру, стала удивительно молчаливой. Выспросить у Примми хоть что-нибудь про ее коллег из Би-би-ди-оу — тех самых, с которыми она проводила теперь почти все свое свободное время, — оказалось занятием безнадежным. Легче выдавить слезы из камня.

— А где любят бывать твои новые приятели, Примми? — спросила Артемис, когда комнату заполнили звуки «Прощального блюза» Билли Холидей.

Примми слегка покраснела.

— В маленьком винном баре неподалеку от агентства.

— Как? Каждый вечер? — удивленно воскликнула Джералдин, входя в комнату с бутылкой шабли и бокалами.

— Я провожу вне дома далеко не каждый вечер. Вчера, например, я до ночи занималась стиркой — Кики сваливает грязные вещи в кучу, так что пол в ванной уже невозможно разглядеть. А в субботу я навещала маму и папу.

— Если ты провела субботний вечер в своем расчудесном Ротерхите, я тебя нисколечко не ревную. — Кики встала с дивана. — Как ты думаешь — может, пора снять эту маску? У меня уже лицо жжет.

Божественный, завораживающий голос Билли Холидей лился легко и свободно, и Артемис продолжала задумчиво разглядывать Примми.

Ее щеки по-прежнему покрывал легкий румянец, но вряд ли из-за веселого подтрунивания Кики над ее любовью к Ротерхиту. Примми казалась скорее смущенной, чем обиженной. Похоже, она что-то скрывала. Возможно, Примми и в самом деле ездила в субботу к родителям в Ротерхит, но вот насчет вечерних походов в бар на Хановер-сквер с приятелями из агентства она явно темнила. Внезапное озарение заставило Артемис внимательнее присмотреться к подруге. Должно быть, у Примми завелся приятель и она не хочет, чтобы кто-нибудь об этом знал.

Артемис взяла бокал вина из рук Джералдин. Может, Примми так скрытничает из-за того, что ее дружок — простой рабочий, а не сотрудник агентства? Наверное, это какой-нибудь плотник, ремонтирующий мебель у них в офисе, или электрик. Или — Артемис в ужасе округлила глаза — это все-таки ее коллега, но он женат!

— Примми, ты ведь не связалась с же… — взволнованно воскликнула она и осеклась.

Тут в разговор вмешалась Кики, которая вечно всех перебивала:

— Неужели никто не засек время? Эту маску надо держать полчаса. Я надеялась, что вы мне скажете, когда пора будет ее смывать.

— Сейчас самое время. — Примми быстро поднялась на ноги. — Раз мы все сегодня дома, я приготовлю что-нибудь поесть. Как насчет яиц «бенедикт»?

С напряженным, застывшим лицом она поспешно выскользнула из комнаты. Артемис закусила губу. Теперь она встревожилась не на шутку. Примми отлично поняла ее намек и специально сбежала на кухню, чтобы не отвечать на вопросы.

Когда из кухни послышался грохот кастрюль и стук выдвигаемых ящиков, Артемис робко обратилась к Джералдин:

— Я немного волнуюсь за Примми. По-моему, у нее появился приятель.

— Что ж, мне кажется, давно пора. Разве нет? — Джералдин поднесла к губам бокал с вином и сделала глоток. — Для меня существует только один мужчина, и мы неразлучны с самого детства. Кики было пятнадцать, когда она начала встречаться с Таем. Вы с Примми здорово отстали и поздновато стали задумываться о мужчинах, и если у Примми наконец кто-то появился, то правильнее было бы порадоваться за нее, а не тревожиться.

— Да-а, — неуверенно протянула Артемис. Ей совсем не понравилось, что ее вместе с Примми отнесли к числу «отстающих». — Но что, если он совсем ей не подходит?

— В чем не подходит, скажи на милость? Пойми, Примми не ты, Артемис. Если ей кто-то понравится, она не станет интересоваться социальным положением его семьи, счетом в банке или карьерными перспективами. Для нее будет иметь значение только одно — что он за человек и любит ли она его.

— Но что, если он… вдруг он… — Артемис заколебалась. Не могла же она прямо сказать: «Что, если он плотник или электрик?» — ведь Джералдин наверняка рассердилась бы. — Что, если он женат? — осторожно предположила она.

Потрясенная Джералдин изумленно подняла брови:

— Женат? — Она поставила бокал с вином на кофейный столик. — Господи, да как тебе пришло такое в голову? Примми слишком открытая и прямая, чтобы связаться с женатым мужчиной. Перестань тревожиться за нее, Артемис. Ты бы лучше подумала о своей собственной любовной истории. Если верить Френсису, Руперт считает тебя опытной и искушенной женщиной-вамп. Это наводит на мысль, что он влюблен в некую вымышленную особу, а не в тебя настоящую.

— Но я теперь достаточно искушенная! На прошлой неделе я в первый раз вышла на подиум и получила целых три предложения участвовать в показах.

— И на подиуме ты была просто бесподобна, — искренне восхитилась Джералдин. — Я тебя едва узнала. Ты выглядела такой элегантной и уверенной в себе.

— Вот видишь!

— Но это всего лишь видимость, защитная маска, которую ты приобрела в школе Люси Клейтон, и если Руперта восхищает в тебе показной лоск, что же будет, когда он узнает, какая ты на самом деле? У вас неизбежно возникнут сложности!

— Сложности? — переспросила Кики, входя в комнату. — О ком и о чем вы тут разговариваете?

— Джералдин считает, что Руперт не смог бы любить меня такой, какая я есть, и стоит ему ближе познакомиться со мной, он непременно меня бросит! — Хотя голос Артемис предательски дрожал, ей все-таки удалось сдержать слезы. — А по-моему, это очень жестоко и несправедливо!

— Я просто хотела подчеркнуть, что ты добилась потрясающих успехов, создавая себе имидж холодной, умудренной жизнью женщины, — возразила Джералдин примирительным тоном. — Тебе так здорово это удалось, что, по словам Френсиса, Руперт считает тебя именно такой.

— Я призналась Руперту, что Френсис приврал насчет любимой модели Дэвида Бейли. Если бы я собиралась водить Руперта за нос, я ни за что бы этого не сделала, верно? А он даже бровью не повел. Сказал, что я еще непременно стану одной из любимых моделей Бейли и что я гораздо красивее Джин Шримптон.

— Это потому, что хоть ты и потеряла так много веса, у тебя все еще есть сиськи, а у Джин Шримптон их нет, — веско заявила Кики и снова уселась на диван, поджав под себя ноги.

— Ладно, я сдаюсь. — Джералдин потянулась за бокалом. — Руперт знает, какая ты на самом деле, и хотя мне чертовски трудно представить вас двоих в одной упряжке, я готова согласиться, что противоположности часто сходятся. Куда он пригласит тебя в выходные? Снова в «Аннабелз»?

— В «Херлингем». Он собирается играть в поло.

Кики презрительно фыркнула.

Артемис оставила это без внимания. Противоположности часто сходятся. Руперт от нее без ума, а остальное не важно.

— Я никогда раньше не видела, как играют в поло. — В голосе Артемис послышались привычные неуверенные нотки. — Что бы мне такое надеть?

— Твое шелковое плиссированное платье кофейного цвета будет в самый раз. И не забудь белую соломенную шляпу с мягкими полями. Поло требует элегантности.

— И стоит недешево, — добавила Кики.

В комнату вошла Примми с подносом в руках.

— Яйца «бенедикт» готовы. Будем есть здесь или на кухне? И что стоит недешево?