— Вот черт! — с чувством протянул Бретт. — Так ты испоганила жизнь и Джералдин, и Примми? А как насчет Артемис? Ей ты тоже успела подгадить?

— Вовсе нет, — обиделась Кики. — Как раз наоборот. Когда мы были подростками, я спасла ей жизнь.

История об антивоенном митинге на Гросвенор-сквер далась Кики куда легче, чем другие эпизоды из ее прошлого.

Больше всего Бретта поражало в этой женщине то, что, несмотря на бесконечное легкомыслие, ветреность и отсутствие элементарных представлений о морали, ее нельзя было назвать низкой или подлой. Для молодого строителя оставалось полнейшей загадкой, как относится Кики к их необычной любовной связи. Казалось, двадцатилетняя разница в возрасте ее ничуть не смущает. Кики отличалась редкой уверенностью в себе, она не испытывала сомнений в своей внешности и женской привлекательности. В прошлом у Бретта были подружки, которым требовалось постоянно твердить, что они лучше всех, клятвенно заверять, что у них не слишком большие попки, стройные ножки и всякое такое. Кики считала свою неотразимость чем-то само собой разумеющимся. И правильно делала! Восхищение Бретта она принимала как должное. Кики искренне полагала, что Бретту чертовски повезло, раз она выбрала его своим дружком. Бретт и сам считал себя счастливцем.

Проводив Джералдин и Френсиса, Примми решила прогуляться по мысу в одиночестве, но направилась не к бухте, а к церкви. Когда Примми только переехала в Рутвен, церковь почти всегда стояла запертой. Ее двери открывались лишь на время редких служб. Но однажды Примми спросила преподобного Джона Каулза, нельзя ли ей время от времени протирать от пыли деревянные скамьи и медные решетки, и получила ключ. С тех пор Примми иногда наведывалась сюда, и уединенные часы в тишине церкви приносили ей особую радость.

Поставив скромный букет подснежников в маленькую вазу у подножия алтаря, она опустилась на натертую лавандовым воском скамью. Все ее мысли были заняты Джералдин.

«Господи, пожалуйста, — взмолилась она про себя. — Сделай так, чтобы ткани костного мозга Френсиса подошли. Пусть операция пройдет успешно. Пожалуйста. Пожалуйста».

Несколько дней после отъезда Джералдин и Френсиса Примми занималась варкой конфитюра из севильских апельсинов, которыми были буквально завалены все окрестные овощные лавки.

— Ты собираешься зарабатывать этим себе на жизнь, милая? — весело поинтересовался Мэтт, входя в кухню и обводя глазами кастрюли, сито, огромную керамическую миску, горы фруктов, мешки с сахаром и стройные ряды стеклянных банок. — В противном случае нам придется есть этот конфитюр до самого Судного дня.

— Не бойся, не придется. В этом году Пегги слишком занята, чтобы заниматься конфитюром. Она возьмет у меня по меньшей мере дюжину банок. — Стоя спиной к Мэтту, Примми продолжала помешивать свое варево в кастрюле. — Преподобный Джон Каулз не женат. Он будет счастлив получить в подарок полдюжины банок. К тому же у него наверняка найдется немало прихожан, которые с радостью попробуют домашнего конфитюра. Артемис слишком занята приготовлениями к свадьбе, чтобы возиться с апельсинами, и, думаю, она тоже не откажется взять себе несколько банок. Так что вряд ли на нашу долю останется слишком много. Скажи спасибо, если удастся дотянуть до следующего сезона. — Мэтт подошел и встал за спиной у Примми. — Так-то лучше, — добавила она, когда он поцеловал ее в шею. Кухню постепенно наполнял одуряющий аромат апельсинов.

— Хьюго попросил меня быть его шафером на свадьбе.

— Я очень рада. Тебе придется взять напрокат фрак?

— Думаю, да. Боюсь, на меньшее Хьюго с Артемис не согласятся.

Примми отвернулась от печи и поцеловала Мэтта.

— Ты будешь выглядеть просто великолепно. Почти так же сногсшибательно, как Кики в роли подружки невесты.

Мэтт лукаво прищурился:

— Кстати, я не видел во дворе ее «харлея». Если Кики нет дома, почему бы нам этим не воспользоваться?

Примми деловито заглянула в кастрюлю и решила, что за полчаса или чуть больше с конфитюром ничего не случится.

— Отличная мысль, — откликнулась она, беря Мэтта за руку.

На смену февралю пришел март, но всех в Рутвене не оставляла тревога. Вначале позвонила Джералдин, чтобы сообщить, что анализ костного мозга Френсиса дал положительный результат. Френсис может быть донором. Но через пару дней раздался другой звонок.

— Они отказываются брать у меня костный мозг. Говорят, он не подходит для пересадки. — Голос Френсиса звучал глухо и безжизненно. — Это из-за того, что я долго сидел на наркотиках. Но для Джералдин нашли другого донора, Примми. Операция все равно состоится.

Даже после успешно проведенной операции Примми не находила себе места от беспокойства. Прошло немало времени, прежде чем Френсис позвонил и заверил ее, что можно больше не бояться отторжения, и лишь тогда Примми вздохнула наконец свободно.

Сразу стало понятно, что Джералдин не скоро появится в Корнуолле.

— Мистер Циммерман хочет еще понаблюдать за мной месяц-другой, — сказала она Примми по телефону. — Так что я возвращаюсь в свою квартиру, в квартал Оперы. Френсис остается со мной. Он уже разговаривал с отцом. Когда я окончательно приду в себя, мы поедем в Сидар-Корт, а оттуда — в Рутвен, на свадьбу Артемис и Хьюго.

— Она собирается в Корнуолл только на свадьбу или навсегда? — спросила Артемис, когда Примми передала ей свой разговор с Джералдин. — Думаешь, они с Френсисом снова сойдутся?

Примми вспомнила, с каким неподдельным волнением Френсис говорил о своем умершем любовнике, и ответила:

— Я надеюсь, что Джералдин переедет в Корнуолл навсегда, но о ее свадьбе с Френсисом можешь забыть. Теперь они оба знают, что им совсем не нужен брак. Если они и станут жить вместе, то как друзья или как кузены.

— Тогда — хоть это и чистый эгоизм с моей стороны — я надеюсь, что они поселятся в Каллело, а не в Сидар-Корте. Как чудесно, что Люси вернется домой из своего путешествия к концу апреля и сможет быть у меня на свадьбе, а Шолто и Орландо специально ради этого приедут в Корнуолл. Раньше мне казалось, что Шолто заупрямится и не поедет, но сейчас он, похоже, совсем не против моего нового замужества. Может, потому, что у него появилась девушка. Во всяком случае, Орландо считает именно так. О Боже, Примми! Не могу поверить, что через месяц с небольшим я выйду замуж за Хьюго. Я так счастлива! Кажется, я сейчас разрыдаюсь!

Примми хорошо понимала, что все мысли Артемис заняты сейчас предстоящей свадьбой. Сама же Примми постоянно думала о Дестини и настойчиво продолжала поиски.

Каждое утро, накормив животных, покончив с хозяйственными делами и позавтракав, она садилась за кухонный стол, ставила перед собой телефон, раскрывала телефонный справочник и включала компьютер.

Не получив ответа ни от одной из организаций, куда она обращалась, Примми начала планомерно обзванивать все детские приюты в стране. Дозвонившись, она просила секретаря канцелярии поискать в записях за 1978 год сведения о пятилетней девочке Дестини Сертиз или Дестини Гауэр, которую отдал в приют отец.

В Нортумберленде и Камбрии Примми обзвонила не только интернаты для детей с ограниченными возможностями, но и все значащиеся в справочнике детские дома. Работа двигалась медленно и требовала терпения, поскольку проверка регистрационных записей занимала немало времени. Примми нередко доводилось выслушивать заверения, что ей перезвонят. Чаще всего никто не перезванивал, и тогда приходилось звонить самой. Зачастую попытки Примми разыскать дочь наталкивались на каменную стену. Не раз ей случалось слышать: «Мы не имеем права разглашать подобные сведения». Если никакие уговоры не помогали, Примми отмечала в справочнике название и адрес приюта, а потом у себя на компьютере вносила его в специальный список, чтобы позднее обратиться туда снова, имея при себе необходимые документы.