Мешок с «уловом» — за спину (вдруг резко тикать придется), топорик — в руки. А страшно же в этом лесу… Ну вот и перчатки понадобились, надеваю. Не, ей-богу, интеллигентную должность пигмей занимал в той банде: и книжечки собирал, и к золоту был неравнодушен, и жезлик где-то захомячил, и в сексе раскрепощенный, на свою голову, извращенец. А если бы… нет даже думать не хочется. Нежненько хватаю лист — какой здоровый — тянусь к ветке: удар, еще удар! Не понял — это что, железное дерево, если я двумя ударами лист срубить не могу? Да тут черенок к ветке цепляется — чуть толще спицы! Все-таки оторвал один. М-да, хорошее такое одеяло будет, или матрас, но если на каждый лист тратить по пять ударов топора… да я загнусь! Лист мясистый, темно-зеленый, с тугими, как канаты, прожилками; с одной стороны ворсистый, а с другой — снял перчатку с правой руки, пощупал — как бархат, тяжелый бархат, не нынешний китайский, а из которого в советские времена в клубах культуры занавес делали. И тяжелый какой! Килограмма два! Еще один сорву легонечко — и на сегодня хватит. Срывать легонечко «листочек» пришлось минут пять, на этот раз уложился в семь ударов. Прогресс! Не, два, наверное, будет мало… Ну да — а носить кто будет? Я маленький, у меня грузоподъемность — никакая. Хватит раздумывать, грузиться пора!

Мешок с припасами за спиной, топорик за поясом, тесак в ножнах болтается с левой стороны, в каждой руке по листику, будь они неладны… и в путь.

Нагрузился, как верблюд, в горле пересохло, надо будет таскать с собой фляжку. Шел медленно: листья свисают с плеч, волочась сзади, как полы длинного плаща, черенки перекинул через плечо, придерживая их руками. Руки болят сильно, хоть и перчатки надеты. Еще немного — и пальцы разожмутся. Очень весело спускался в овражек… как не шмякнулся — не пойму, но устоял и тяжело пыхтящим паровозиком потянул ношу дальше, домой. Около кучи мяса даже не остановился, тупо таща груз. Захочется печеного — сбегаю. И все-таки немного не дотащил — руки не выдержали метра за три до поворота, пальцы разжались, и один лист вырвался на свободу. Не останавливаясь, двинул дальше.

Я дошел! Пить! Пить!.. Бросил лист, скинул мешок и, на карачках преодолев оставшееся до воды расстояние, с наслаждением напился. Что там со временем?.. Солнце еще на горизонте, но как и когда тут темнеет, не знаю, я ведь ни разу не видел местного заката в то время, когда метался в бреду. Бодрствование после молнии не считается, я из того ничего не помню.

Поднялся на ноги, развязал мешок, достал ягоды, сунул горсть в рот. Хорошо! Есть, правда, хочется, желудок сосет сильно. Куда теперь? А не вернуться ли мне к монстрику, за деликатесами? Вытащил котелок. Ну, жди меня, моя ромашка, иду сорвать я лепестки! Привычный за сегодняшний день ритуал подглядывания из-за угла, осмотр местности. Убедился, что я один. Попробую побыть мясником. Или хирургом. Что брать? Язык. Ну, наверное. Кромсать его полностью, на ночь глядя, не хочется, да и не смогу, силы не те. Вместо скальпеля — тесачок, вместо зажима — томагавк. Начинаем операцию! Топором раскрыл пасть пошире, затем тесаком выкромсал язык (а большой он у него… был). Опять не понял: а где море крови? Она что, реально запеклась? Не, точно, мясо запеченное, и кровь свернувшаяся, как в кровяной колбасе. Дела! А жизнь-то налаживается! Сначала мечтал о воде, от жажды чуть не умер — и тут бах! Целый залив чистой горной воды; голод когтями за горло взял — а вот деликатесные речные продукты, пожалуйста. Надоело?! Вот тогда тушеночка, в собственном соку, килограммов триста, и, судя по качеству мяса, законсервированная для хранения в любую погоду. Потянуло на десерт — не вопрос: вот яблочки наливные, фрукты заморские в виде ананасов, ягодка ядреная! Впечатляет!

Нет, что-то меня не туда занесло, ведь перед этим я шесть раз подряд за четыре дня и вправду чуть кони не двинул. Не срастается расклад: дороговато даются мне в этом мире мирские блага. Дороговато!

Закрываю «тушенке» пасть, язык режу на три части, сую в котелок. Возвращаться! И не забыть подобрать листочек. Не удержался, по дороге отчекрыжил от языка кусманчик, и в рот.

Мммняка!.. Вкусно неописуемо!

А мой «донор», судя по очередной реакции тела, мясом и не баловался, не доставалось ему такого, если эмоции через край, или же у этого монстрика мясо особое. Потом разберусь. Все на потом остается, уже скоро список придется составлять, чтобы чего не забыть.

Ладно, сейчас легкий перекус, и заняться обустройством…

Легкий перекус занял минут сорок. Сначала мясо — треть языка умял, потом на речное напал — доел весь улов мидий, дальше захотелось яблочек — половину схрумкал, а под конец, к своему изумлению, съел последний ананас.

Куда, интересно, влазит?.. И не лопнул же до сих пор! Однако!

Ел, ел, ел — а тяжести в желудке нет! У меня там что, яма открылась вместо желудка? Живот какой-то… холодный стал, что ли. Я что, в такую погоду, градусов тридцать на улице под вечер, мерзнуть стал?? Опешил, и тут до меня дошло.

— Кулон, сука, опять за свое?! — Одним рывком выдрав рубище из-под пояса, скинул его с себя на землю.

Ну ничего себе! Кулон светился каким-то умиротворенным, успокаивающим светом, наверное, даже мурлыкал, как убаюканный котенок в любящих руках. Я засмотрелся на него, и сама собой на губах появилась улыбка. Вот, гад, умеет убедить! Я аккуратно погладил ярко-фиолетовый камешек. Он что, вырос?! Когда вешал его на себя — была фитюлька, а теперь размером с лесной орех и цвет вроде поменял?!

А, чего думать — не вредит, от комаров и гнуса спасает; наверное, и от животных страхует, а дальше — заносим в список и будем посмотреть, как говорят у нас в Одессе.

А не пора ли заняться домом? Сил было столько, что они, казалось, просто разрывали тело. Ну что ж, раз тело готово, то за дело!

Сложил в мешок все, что у меня было, включая котелок с остатками языка, а вот ягоду и модифицированного фазана пришлось оставить на второй заход. Поднявшись на карниз, не чувствуя от избытка сил мешок на спине, протиснулся в свою однокомнатную квартиру. Света не хватает: не темно, а так, ранние сумерки. Как лучше тут устроиться?.. В нишу сложил вещи, освобождая мешок. Вывалил пока все просто навалом — разберу, когда время свободное будет. Второй ходкой поднял листья и фазана с ягодами, перед этим набрав чистой воды во фляжку. Осмотрел пол. Неровный, у дальней стены от ниши вообще ушел вправо под уклон. Подумал, прикинул — спать на каменном полу, да еще и неровном, это уже выше моих сил, блин, а каким удачным, на первый взгляд, местом показалось… Минуточку: времени еще навалом… а если тот уклон, что к дальней стенке пошел, песком засыпать и тем самым пол выровнять, потом листья разложить, на них плащ, а укрываться полотенцем, оно вроде большое, хотя я его еще не разворачивал…

Ну, песок так песок!

Следующие часа два-три, до самых сумерек, мешком таскал наверх песок. Умаялся! Насыпал себе лежанку. Прикинул, что по уму надо засыпать песком все полностью, весь пол. И мне тренировка, и дело сделаю. Разровнял песок. Расстелил, как и планировал, постель, достал полотенце. Да, там холстина большая, в нее можно троих таких, как я, завернуть. Нарезал кусочками мясо, достал пару яблок, разделся, сбегал искупался под ночным небом. Прекрасный и незнакомый небосвод, красиво и светло, хотя луны нет. Легкий ужин — и улегся спать… Да что такое происходит? Такое ощущение счастья навалило: опять тело чудит. Это как же надо было жить, в каких условиях существовать, чтобы от такой постели испытывать приступ беспредельного счастья? Бедный ребенок!..

Спать!

День седьмой

Мне не снятся здесь сны; неделю тут — и ничего. Вставать не хотелось, проснулся рано. Свет только забрезжил в окне-двери. Тихо. Шум падающей воды: наверное, недалеко водопад или пороги. Какие планы на сегодня? Первым делом проверить силки, набрать яблок, ягод. Потом завтрак чем бог пошлет, затем испытать кубик: если он не стрельнет, пойду рыться в костях, а если стрельнет, то надо монстриком заняться. Как на такой жаре мясо еще не пропало? Потеплеет, купаться пойду, заодно мидии поищу, постираюсь, а там уже по ситуации.