– А мы и не станем из него выходить. – Тирион взял вёдра и заковылял прочь, не оглядываясь. Мормонт не отставал, а вскоре следом заспешила и Пенни. Втроем они спустились по песчаному склону к потрепанным, поставленным в круг палаткам.

Часовой, тирошиец с багровой бородой, остановил их у лошадиных загонов.

– Кто такие и что несете?

– Воду, – сказал Тирион.

– Лучше бы пиво.

– Заблудился, карлик? – В спину Тириона уперлось копье второго караульного. Этот, насколько слышно, из Королевской Гавани, с Блошиного Конца.

– Хотим вступить в ваши ряды.

Пенни уронила ведро, расплескав половину.

– Тут и без вас дураков хватает. – Тирошиец поддел ошейник Тириона копьем, колокольчик откликнулся нежным звоном. – Никак, беглые? Чьи ошейники-то?

– Желтого Кита, – сказал третий, пришедший на голоса, – тощий, заросший, с красными от кислолиста зубами. Сержант, не иначе. Вместо правой руки крючок. Если это не близнец Бронна, то Тирион – второе воплощение Бейелора Благословенного. – Этих самых карликов хотел купить Бен, – сказал однорукий, – а здоровый… Ладно, его тоже ведите.

Тирошиец махнул копьем, посылая Тириона вперед. Второй, совсем мальчишка, с пушком на щеках и волосами цвета грязной соломы, взял Пенни под мышку.

– У моего сиськи есть, – сообщил он со смехом и запустил ей руку за пазуху, чтобы удостовериться.

– Знай неси! – рявкнул сержант.

Мальчишка перекинул Пенни через плечо, а Тирион со всей быстротой, доступной его ногам, устремился к большому шатру на другой стороне кострища. Расписные стенки сильно выгорели за долгие годы службы. Наемники оглядывались на них, лагерная девка хихикнула.

Войдя, Тирион увидел табуреты, стол на козлах, стойку с копьями и алебардами, потертые ковры на полу и трех капитанов. Один – стройный, изящный, в розовом с прорезями дублете, острая бородка и клинок как у брави. Другой – толстый, лысеющий, с пальцами в чернилах и пером в правой руке. Третьего Тирион как раз и искал.

– Капитан, – сказал карлик с поклоном.

– Вот, хотели пробраться в лагерь, – доложил солдат, скинув на ковер Пенни.

– Беглые с ведрами, – присовокупил тирошиец.

– С ведрами? – повторил Бурый Бен Пламм. – Ладно, ребята, возвращайтесь на пост и чтоб никому ни слова. – Солдаты вышли, и он с улыбкой спросил: – Хочешь еще разок в кайвассу сыграть, да, Йолло?

– Если вы согласитесь. Приятно у вас выигрывать. Вы, как я слышал, дважды меняли хозяев – такие люди мне по сердцу.

Бурый Бен, улыбаясь одними губами, смотрел на карлика, как на говорящего змея.

– Говори, зачем пришел.

– Чтобы исполнить ваши мечты. Сначала вы хотели нас купить, потом выиграть в кайвассу. Ко мне и с целым носом никто не пылал такой страстью – для этого нужно знать, сколько я стою на самом деле. Ну вот, теперь я весь ваш. Велите только своему кузнецу снять с нас ошейники. Тошнит уже от этого звона.

– Я не хочу ссоры с твоим хозяином.

– Йеццан сейчас занят делом поважнее трех пропавших рабов: он скачет на сивой кобыле, и в вольном отряде пропажу вряд ли станут искать. Риск невелик, а выгода ощутима.

– Они принесли заразу прямо сюда, в твой шатер! – ужаснулся офицер в розовом. – Отрубить ему голову, капитан? Двух других можно в отхожую яму бросить. – Он извлек из ножен тонкий клинок брави с украшенным драгоценностями эфесом.

– Осторожней, – сказал Тирион. – Попадет на вас моя кровь – считайте, что заразились. А одежду нашу придется сжечь.

– Мне очень хочется сжечь ее с тобой вместе, Йолло.

– Меня не так зовут, сами знаете. Вы узнали меня, как только увидели.

– Может, и так.

– И я вас знаю, милорд. Вы несколько бурее, чем Пламмы у нас на родине, но по крови все равно вестероссец – если, конечно, это ваше настоящее имя. Дом Пламмов присягнул Бобровому Утесу, и я немного знаю его историю. Ваша ветвь, несомненно, отпочковалась от каменного плевка через Узкое море, а вы, бьюсь об заклад, младший сын Визериса Пламма. Королевские драконы любили вас, верно?

– Кто тебе это сказал? – Улыбка наемника сделалась еще шире.

– Да никто. Почти все россказни про драконов годятся только для дураков. Говорящие драконы, драконы, стерегущие клады, драконы величиной со слонов, драконы, загадывающие загадки подобно сфинксам… Все это чушь, но в старых книгах можно найти и правду. Я знаю, что королевские драконы вас полюбили, и знаю причину этой привязанности.

– Мать говорила, что отец носил в себе каплю драконьей крови.

– Целых две, и член у него был шестифутовый – слышали эту басню? Итак, вы, будучи умным Пламмом, знаете, что моя голова стоит лордства… но в Вестеросе, на другом краю света. Пока довезете, останется только кишащий червями череп. Моя дражайшая сестрица заявит, что голова не моя, и плакала ваша награда. Сами знаете, какие они хитрые, королевы, а Серсея еще и большая гадина.

– Остается доставить тебя живым, – поскреб бороду Пламм. – Или замариновать твою башку в уксусе.

– Самое умное – это держать мою сторону. Я у отца младший сын, к вам меня сама судьба привела.

– Младшим Сыновьям нужны не скоморохи, а воины, – презрительно бросил брави.

– Вот вам один. – Тирион показал большим пальцем на Мормонта.

– Этот? – фыркнул брави. – Здоров, спору нет, но рубцы не всякого скота делают воином.

Тирион возвел свои разные глаза к потолку.

– Не представите ли мне ваших друзей, лорд Пламм? Этот, в розовом, меня раздражает.

Брави оскалился, человек с пером хмыкнул.

– Чернилка их казначей, – сказал вместо Пламма Мормонт, – а павлин величает себя Каспорио Коварным, хотя Каспорио-Козел больше бы подошло.

Узнать Мормонта было, конечно, трудно, но голос его остался прежним. Каспорио опешил, Бен Пламм прищурился.

– Никак, Джорах Мормонт? Я смотрю, гордости у тебя поубавилось. Можем ли мы называть тебя сиром, как раньше?

Мормонт сложил раздутые губы в ухмылку.

– Дай мне меч, Бен, а там называй как хочешь.

Каспорио слегка попятился.

– Она же тебя прогнала!

– Я вернулся. Что возьмешь с дурака.

«Особенно с влюбленного». Тирион кашлянул.

– Старые времена после вспомните. Сначала я объясню вам, почему моя голова, когда она на плечах, ценнее отрубленной. С друзьями я щедр, лорд Пламм. Спросите Бронна, и Шаггу, сына Дольфа, и Тиметта, сына Тиметта.

– Кто такие? – спросил Чернилка.

– Добрые люди, присягнувшие мне и щедро за это вознагражденные… Хотя насчет добрых я, положим, приврал. Это ублюдки-головорезы наподобие вас.

– А ты их, часом, не выдумал? – спросил Бурый Бен. – Шагга – женское имя.

– Сиськи у него будь здоров, это да. Как увижу его снова, посмотрю у него в штанах. Что это там, кайвасса? Давайте сыграем, но сначала я бы выпил вина. В глотке саднит, а говорить мне придется долго.

Ночью ему снились одичалые, выходящие из леса под вой боевых рогов и гром барабанов. БУМ, БУМ, БУМ – словно тысяча сердец бьется в лад. Кто с копьями, кто с луками, кто с топорами. Большие, как пони, собаки везли костяные санки. Великанам служили палицами вырванные с корнем дубы.

«Ни шагу назад! – кричал Джон, стоя на Стене один-одинешенек. – Дадим им отпор. Огня! Жги их!»

Никто не откликался. Все его бросили.

Горящие стрелы взлетали, поджигая плащи одетых в черное пугал. «Сноу», – заклекотал орел. Одичалые лезли по льду ловко, как пауки. Джон в доспехах из черного льда сжимал в руке раскаленный докрасна меч и скидывал оживших мертвецов со Стены. Он убил старика, мальчишку, великана, страшилу с подпиленными зубами, девушку с рыжей гривой. «Да это же Игритт!» – спохватился он, когда она уже падала.

Мир растворился в красном тумане. Джон колол, рубил, резал. Уложил Донала Нойе, вспорол живот Глухому Дику Фолларду. Куорен Полурукий упал на колени, зажимая рану на шее. «Я лорд Винтерфелла!» – выкрикнул Джон. Перед ним вырос Робб с мокрыми от снега волосами, и Джон снес ему голову Длинным Когтем. Чьи-то узловатые пальцы схватили его за плечо. Джон обернулся назад – и проснулся.