– Он уже мертвый был, – кричал молодой. – Нас мучил голод… – Волосы у него на лобке занялись, и крик перешел в бессловесный вопль.

Рот Аши наполнился желчью. На Железных островах жрецы режут невольникам горло и отдают тела Утонувшему Богу, но это намного хуже.

«Закрой глаза, – говорила она себе. – Не смотри». Люди королевы вновь затянули гимн, почти не слышный за воплями мучеников. Ашу трясло вопреки бьющему в лицо жару. Смрад дыма и паленого мяса окутал толпу. Кто-то из четверых еще дергался в раскаленных цепях, но крики вскоре умолкли.

Король Станнис повернулся и зашагал к своей башне – искать ответа в маячном огне. Арнольф Карстарк заковылял следом, но сир Ричард Хорп перехватил его и направил к общинному дому. Все расходились к своим кострам, к своему скудному ужину.

– Ну что, железная сука, понравилось? – Клэйтон Сагс сунул свой угреватый нос в лицо Аше, дыша на нее пивом и луком. Глазки у него поросячьи, в точности как у крылатой свиньи на его гербе. – Когда к столбу привяжут тебя, соберется еще больше народу.

Это правда. Волки охотно призовут ее к ответу за Ров Кейлин, за Темнолесье, за извечные набеги на Каменный Берег, за все, что сотворил Теон в Винтерфелле.

– Отпустите, сир. – При виде Сагса ее рука каждый раз тянулась к отсутствующей перевязи с топориками. «Персты» она плясала не хуже любого мужчины на островах – десять целехоньких пальцев это доказывали. Некоторым бритым мужчинам была бы к лицу борода, а сиру Клэйтону очень пошел бы топорик во лбу. Безоружная она только и может что вырываться, а он все держит – запустил пальцы в руку, как железные когти.

– Миледи просила вас отпустить ее, – вмешалась Алис. – И знайте, сир, что на ваш костер она не взойдет.

– Там увидим. Слишком долго мы терпим у себя эту демонопоклонницу, – проворчал Сагс, но Ашу все-таки отпустил: с Медведицей мало кто дерзал связываться.

– У короля другие планы на его пленницу, – сказал явившийся как раз вовремя Джастин Масси.

– У короля или у тебя? – фыркнул Сагс. – Зря стараешься, Масси: гореть твоей принцессе ярким огнем. Красная женщина говорит, что королевская кровь угодна нашему богу.

– Рглор вполне может удовлетвориться жертвами, которые мы принесли сегодня.

– Четыре мужлана метели не остановят, а вот она может.

– Если и эта жертва не остановит метели, кого вы сожжете следующим? – спросила Медведица. – Меня?

– Почему бы не сира Клэйтона? – дала себе волю Аша. – Рглор с удовольствием возьмет к себе одного из своих. Праведника, который будет петь гимны, пока его член поджаривается.

– Смейся, Масси, смейся, – рявкнул взбешенный Сагс. – Посмотрим, кто из нас посмеется, если снег не перестанет идти. – Он взглянул на обугленные тела у столбов, улыбнулся и отошел прочь.

– Мой заступник, – сказала Аша Джастину Масси – похвалу он, во всяком случае, заслужил. – Спасибо, что спасли меня, сир.

– Друзей среди людей королевы вам это не прибавит, – сказала Медведица. – Сами-то вы что ж, разуверились в красном боге?

– И не только в нем, но в ужин пока еще верю. Окажите мне честь, дамы.

– Не хочется что-то, – поморщилась Алис.

– Мне тоже, но подкрепиться надо, а то ведь и конины скоро не будет. При выходе из Темнолесья у нас было восемьсот лошадей, прошлой ночью насчитали всего шестьдесят четыре.

Для Аши это не явилось ударом. Почти все боевые кони, в том числе и скакун Масси, пали, большинство ездовых тоже, даже мелкие кони северян страдали от недостатка кормов. Да и на что им лошади? Поход прерван; солнце, луна и звезды забылись, как давний сон.

– Я, пожалуй, поем.

– Меня увольте, – сказала Алис.

– Я присмотрю за леди Ашей, – пообещал Масси. – От меня она не сбежит.

Медведица, проворчав что-то в знак согласия, удалилась в свою палатку, а Масси с Ашей побрели по сугробам к общинному дому. Ноги у Аши заледенели, лодыжка пронзала болью на каждом шагу.

Лорды и капитаны облюбовали общинный дом для себя как самый большой в деревне. Один из часовых у двери поднял промасленную завесу, и Аша очутилась в тепле.

Лавки вдоль стен могли вместить человек пятьдесят, но в убогий чертог втиснулось вдвое больше. В выкопанной посередине канаве горели дрова, дым выходил через отверстия в крыше. Северяне сидели по одну сторону от огня, лорды и рыцари по другую.

По сравнению с бледными и изнуренными южанами северные бородачи в мохнатых мехах прямо-таки лучились здоровьем. Испытывая тот же голод и холод, снеговой поход они переносили не в пример лучше.

Аша сняла меховые рукавицы, размяла пальцы, стряхнула снег с плаща, повесила его у двери на колышек. Ноги оттаивали, причиняя ей сильную боль. От горящего торфа приятно пахло – крестьяне оставили в деревне большой запас топлива.

Сир Джастин, усадив ее на скамью, принес ужин: эль и конину с кровью, дочерна поджаренную снаружи. Порции заметно уменьшились, но запах все так же дразнил обоняние.

– Благодарствую, сир, – сказала Аша, уплетая за обе щеки.

– Зовите меня Джастином. Я настаиваю. – Он нарезал свою долю и стал есть, накалывая куски кинжалом.

Вилл Фоксглов уверял, что через три дня король возобновит свой поход, – он-де сам слышал это от королевского конюха.

– Его величество видел в пламени нашу победу, о которой тысячу лет будут петь и в замках, и в хижинах.

– Прошлой ночью снеговой перечень составил восемьдесят душ, – сказал на это Масси, бросая хрящик собаке. – В походе мы будем умирать сотнями.

– А если останемся здесь, то тысячами, – ответил сир Хамфри Клифтон. – Идти или помирать, третьего не дано.

– Идти и помирать, так будет вернее. И какими средствами мы, по-твоему, возьмем Винтерфелл? Наши люди еле ноги переставляют. Хочешь, чтобы они лезли на стены и строили осадные башни?

– Надо ждать, пока погода не переменится, – сказал сир Ормунд Уайлд, старый рыцарь, похожий на ходячего мертвеца. Когда солдаты бились об заклад, кто из лордов и рыцарей умрет следующим, сир Ормунд неизменно держал первое место. Аше хотелось бы знать, какие ставки делают на нее – может, и сама что-нибудь успеет поставить. – Тут хотя бы укрытие есть и рыба в озерах водится.

– Рыбы мало, рыбаков многовато, – мрачно отрезал лорд Пезбери. Понятно, отчего он угрюм: в жертву были принесены его люди, и поговаривают, будто Пезбери все о них знал и вместе с ними ел человечину.

– Его правда, – подтвердил Безносый Нед Вуд, следопыт из Темнолесья: прозвище он получил, отморозив себе кончик носа позапрошлой зимой. Волчий лес он знал как никто – даже самые горделивые лорды прислушивались к нему. – Вы на эти озера накинулись, как черви на труп. Дивлюсь, как это лед не провалился еще, столько дырок вы в нем понаделали. У острова он и вовсе как сыр. Нет там больше рыбы, всю выловили.

– Тем больше причин продолжать поход, – ввернул Хамфри Клифтон. – Если нам суждена смерть, встретим ее с мечами в руках.

Точно те же доводы приводились и прошлым вечером. Идти дальше – смерть, остаться – смерть, повернуть назад – смерть.

– Ты умирай как хочешь, Хамфри, – сказал Масси, – а я твердо намерен дожить до весны.

– Кое-кто назовет это трусостью, – буркнул лорд Пезбери.

– Лучше быть трусом, чем людоедом.

– Ты… – взъярился Пезбери.

– Войны без смертей не бывает, Джастин, – сказал, войдя в дверь, Ричард Хорп. – Тот, кто пойдет с нами, получит свою долю добычи, взятой у Болтонов, и покроет себя неувядающей славой. Слабые могут остаться здесь – мы пришлем вам еду после взятия Винтерфелла.

– Вы его не возьмете.

– Возьмем, – прошамкал Арнольф Карстарк, сидевший за высоким столом с сыном Эртором и тремя внуками. Держась рукой в старческих пятнах за плечо сына, он привстал, точно стервятник над падалью. – Возьмем ради Неда и его дочери, ради жестоко убитого Молодого Волка. Если надо, мы покажем дорогу, я его величеству так и сказал. «Выступайте, – сказал я, – и еще до исхода луны мы все омоемся кровью Фреев и Болтонов».