Он хлебнул из фляги и со стуком поставил ее на обитый оцинкованной жестью стол.
– Да, прямой вы все-таки человек, – задумчиво проговорил Сергей Аркадьевич. – Это поневоле вызывает доверие. Но…
– Доверяй, но проверяй, – с понимающим видом кивнул Семибратов. – Да и с чего бы вы стали верить мне на слово? Я и сам опасаюсь людей, которые первыми кидаются мне на шею, потому что они чаще всего оказываются обычными карманниками – в самом широком смысле слова, разумеется. Полагаю, Анатолий Степанович – хоть и бывший, но все-таки полковник, и явно не железнодорожных войск, – без особого труда сумеет навести обо мне справки и проверить все, что поддается проверке. Да вы ведь уже наверняка этим занимаетесь, верно, Анатолий Степанович?
– А вы как думали, – усмехнулся Мордвинов. – Я не разделяю мнения Сергея Аркадьевича по поводу вашей прямоты. Мне она не нравится, потому что граничит с обыкновенным нахрапом, что, как вы сами только что сказали, не может не вызывать подозрений. Но она же говорит в вашу пользу: даже провинциальные менты уже давно не работают так грубо и прямолинейно. Что уж говорить о спецслужбах! Но принимать серьезные решения на основании общих рассуждений никто, разумеется, не станет. Проверка идет, и она в любом случае будет доведена до конца.
– Ваше право, – развел руками Семибратов.
– Вот и договорились, – сказал Кулешов. – Пойдемте уже в дом, договорим в тепле. Заодно и выпьем по-человечески, под хорошую закуску.
– С удовольствием, – сказал Семибратов.
Он снова бросил в сторону Мордвинова пытливый, вопросительный взгляд, на который Анатолий Степанович опять никак не отреагировал.
Улица за воротами была заставлена транспортом. Прямо напротив калитки стоял КамАЗ с длинным бортовым полуприцепом, который в народе именуется «шаландой». Рядом виднелся автокран с работающим мотором. Опорные лапы уже были раздвинуты, одна из них уверенно и непринужденно попирала остатки частично поваленного забора. Стрела нависла над участком Ерошкина, и на глазах у Зернова и Самарцева тяжелый литой крюк начал опускаться вниз. Сквозь грязь, которой была густо забрызгана кабина грузовика, проглядывала сделанная залихватской, идущей наискосок дугой рекламная надпись: «Все ненужное на слом, соберем металлолом!» Лозунг был до боли знакомый, и, покопавшись в памяти, Зернов вспомнил, откуда это: из книжки детского писателя Эдуарда Успенского о приключениях Крокодила Гены и Чебурашки. Ниже этого броского слогана мелким шрифтом было написано: «Скупка черных и цветных металлов, дорого». Там был написан еще и номер телефона, но он располагался слишком низко, и брызги грязи покрывали его практически сплошным слоем.
Чуть поодаль стояла знакомая серебристая «Волга». Глава поселения Звонарева, обутая в кокетливо разрисованные ромашками резиновые сапоги, расхаживала вокруг автокрана, отдавая неслышные за рокотом мотора распоряжения и самим фактом своего присутствия давая понять, что происходящее не имеет ничего общего с грабежом средь бела дня.
– Оперативно работает, – заметил Самарцев. – А что, все по закону: наследников нет, дом и участок со всем имуществом переходят в коммунальную собственность…
– По закону факт отсутствия наследников считается установленным через полгода после смерти владельца, – сквозь зубы напомнил Зернов. – Торопится мадам.
– Видно, знает, что делает, – равнодушно сказал Самарцев. – Да и к чему наследникам, даже если они объявятся, этот хлам? А для нее время – деньги. Мне участковый рассказывал, что ей кто-то из города за этот участок хорошие бабки предлагал. Ну, она хотела его у Ерошкина отнять – дескать, если не возделываешь, отдай добром, земля-то в аренде, а ты на ней черт те что развел. Так довела мужика, что он завел свой «тигр», заехал на нем чуть ли не на крыльцо управы и пушку на окно ее кабинета навел. Пушка-то из водопроводной трубы, да где бабе в этом разобраться! Знаешь, как оно: а вдруг?..
Мордатый стропальщик в синей робе и ватном подшлемнике завел петли стальных тросов под ствол и казенник гаубицы и махнул перемазанной солидолом и ржавчиной рукавицей, подавая сигнал крановщику. Очень похожая на настоящую полевая гаубица вздрогнула, как от боли, обутые в лысую резину колеса одно за другим с неохотой оторвались от земли, роняя налипшие снизу сырые комья, и самодельная пушка, описав в воздухе дугу, с тяжелым лязгом опустилась на железное дно «шаланды», где ее принял еще один стропальщик.
– Им бы сперва «болгаркой» поработать, а то как бы не пришлось вторую ходку делать, – сказал Самарцев. – Железа-то, вроде, и немного, да вон оно все какое растопыренное…
– Торопятся, – по-прежнему сквозь зубы сказал Зернов и полез в карман за сигаретами.
Кабина крановщика развернулась, вновь занеся над превращенным в некое подобие музея под открытым небом деревенским огородом стальную руку стрелы. Формой кабина отдаленно напоминала башню «тигра» и была окрашена в тот же темный защитный цвет, что и самодельный танк Ерошкина. Свисающие с крюка стропы свободно болтались в воздухе, и петли на их концах вдруг напомнили Зернову о незавидной участи графомана из Верхних Болотников. Капитан сунул сигарету в уголок рта и зашарил по карманам в поисках зажигалки.
В это время из-за угла улицы, что вела на край деревни, в сторону кладбища, показался «тигр». Траурное убранство в виде еловых лап с него уже сняли, машина была густо облеплена возвращающимися с похорон людьми. «Обалдеть можно», – словами Самарцева подумал Зернов, разглядев сидящего верхом на основании пушки участкового Лузгина.
– Что-то будет, – вполголоса произнес Самарцев.
Зажигалка, наконец, нашлась – почему-то в нагрудном накладном кармане куртки, где ей абсолютно нечего было делать. Зернов прикурил, сделал пару коротких, злых затяжек и только после этого ответил:
– Да ни хрена не будет. Добро-то не их, и оно им ни к чему. Разве что самим на лом сдать. Так тут, как говорится, кто успел, тот и съел.
Танк остановился на другой стороне улицы, люди начали слезать с него, удивленно глядя на кран и все прочее. Высунувшийся по пояс из люка механика-водителя полупьяный тракторист в мятом выходном пиджаке и неуместно ярком голубом галстуке открыл, было, рот, но, сообразив, по всей видимости, что за ревом мотора и лязгом железа его все равно никто не услышит, ограничился тем, что сунул туда сигарету. Участковый, первым разобравшийся в происходящем, довольно ловко для своего возраста покинул ненадежный железный насест, перепрыгивая через лужи, подошел прямиком к Звонаревой и затеял с ней какой-то оживленный и, судя по выражению лиц беседующих, не шибко приятный разговор.
Разговор получился коротким; подводя черту, Валентина Серафимовна раздраженно отмахнулась от участкового, как от надоедливой мухи, и, повернувшись к грузчикам, закричала так, что ее пронзительный голос перекрыл рокот двигателя:
– Шевелитесь там, что ли! Все забирайте, до последней железки, чтоб и духу от этого хлама тут не осталось!
Лузгин, вынужденно умыв руки, с хмурым видом сошел с грязной дороги на травянистую обочину и полез в карман за куревом. Стрела крана опустилась, рабочий принялся заводить стропы под копию легкого советского БА – бронеавтомобиля, построенного на базе ГАЗ-67. Опасаясь, по всей видимости, что груз окажется чересчур тяжелым, он постучал костяшками пальцев по капоту, уперся в борт обеими руками и толкнул. Пустотелая жестяная коробка на колесах легко накренилась; стропальщик удовлетворенно кивнул и вернулся к работе.
Тракторист, которого в деревне наверняка дразнили Рыжим из-за цвета шевелюры, неуверенно выбрался из люка, подошел к Звонаревой и что-то спросил.
– Не твое дело! – громко и неприязненно ответила она. – В дом ступай, тебя там водка заждалась! И остальных алкашей с собой забери!
Цеплять к крану макет броневика оказалось неудобно и сложно. Крановщик заглушил двигатель, чтобы попусту не жечь солярку, пока коллега ползает на четвереньках по мокрой земле, придумывая, как бы понадежнее закрепить стропы. Получивший отлуп по полной программе тракторист, понурив буйну головушку и сунув руки в брюки, прежней неуверенной походкой направился восвояси. Незажженная сигарета свисала с его нижней губы; неожиданно он остановился, выплюнул сигарету, оглянулся на Звонареву и возобновил движение, заметно ускорив шаг. Теперь было видно, что он не просто бредет куда попало, а движется именно к танку с какой-то известной ему одному, но вполне конкретной целью.
