Саша прижимала грамоту к груди, как будто боялась, что Глеб попробует ее отнять. Он помолчал немного, а потом сказал:

— Леньчик не сказал мне, что ты участвуешь, хотя я спрашивал, есть ли хорошие рассказы. Но он неожиданно рьяно охранял секреты жюри, не то, что обычно. Мне стоило что-то заподозрить.

— Я не знала, что он в жюри! Если бы знала, не стала соглашаться, — Саша сильнее прижала к себе грамоту. — Если он мне подыграл, я верну ему награду.

— Он не стал бы подыгрывать, — серьезно ответил Глеб. — Если ты победила, значит, ты сделала все на отлично. Молодец.

Саша боялась поверить, что буря миновала. Посмотрела Глебу в глаза, и он не отвел взгляд.

— Ты не сердишься?

— Почему я должен сердиться?

— Потому что я не сказала тебе, что пишу рассказ на конкурс. Я думала, что ты будешь меня высмеивать, — как на духу выпалила Саша и покраснела. Когда слова были озвучены, собственные страхи показались Саше такими глупыми.

Глеб вдруг подошел к ней почти вплотную и положил ладонь на плечо.

— Я знаю, что в прошлом я был несправедлив к тебе, но надеюсь, ты еще станешь думать обо мне лучше.

Он уже договорил, но все еще не убирал руку.

— Дело не в этом, — пробормотала Саша и поджала губы. Не говорить же ему, как сильно не уверена в себе, как боится снова столкнуться с негативом. Так она будет выглядеть жалкой закомплексованной девчонкой, а Саша боролась с этой частью себя и была уверена, что на этот раз точно победила.

— Тогда пойдем за чемоданами, — Глеб похлопал ее по плечу. — Автобус скоро отъезжает.

Они уехали по-тихому, сумев избежать встречи с Леонидом. Саша приглядывалась к Глебу, но он вел себя как обычно, даже более оживленно. Можно сказать, что теперь он больше походил на нормального человека, чем обычно.

До Питера добрались благополучно, доехали на метро до вокзала и сели на поезд. Почти всю обратную дорогу Саша провалялась с книжкой на верхней полке, прерываясь только на то, чтобы позависать в Интернете. Накопилось очень много впечатлений и эмоций, и Саша чувствовала себя уставшей, но счастливой. Когда приехали домой, первым делом она искупалась, переоделась и пошла на кухню. Разбирать сумки было недолго, и она планировала сделать это немного позже. В поезде они с Глебом перекусили пирожками, а что это за еда для взрослого мужчины. Саша повязала фартук и полезла в холодильник, сооружать еду из того, что в нем еще осталось.

Глеб в своей спальне разбирал вещи, слышно было, как он ходит по комнате, потом перебирается в ванную, включает воду. Саша пока прибегла к крайним мерам — пачке наггетсов, которые купила заранее и бросила в морозилку. К ним отварила макароны и смешала с пережаркой и томатным соусом. Получилось немного по-студенчески, но вкусно и сытно.

Когда Глеб вернулся из душа, еда уже ждала на столе, а на плите закипал чайник.

— В гостях хорошо, а дома лучше, — радостно сказал Глеб и сел за стол. Саша с умилением наблюдала, как он ест, потом навела ему кофе и поставила рядом вазочку с конфетами.

— Кажется, как будто и не уезжали, да? — она отнесла посуду в мойку и вернулась, чтобы попить чайку. Рядом лежал телефон, но все сообщения в соцсетях она уже прочитала, пока готовила.

— Типа того.

Глеб задумчиво мешал кофе, и Саша начала подозревать, что с ним, с Глебом то есть, что-то не так. Она уже почти решилась спросить прямо, но тут на оба их телефона одновременно что-то пришло. Саша переглянулась с Глебом, и оба взялись за свои гаджеты.

“Леонид Медянский создал беседу “Глеб, Александра”

“Леонид Медянский изменил название беседы: “Глеб, Александра” → “Наша шведская семейка”

— Это что еще такое? — спросил Глеб. — Он создал чат на троих? Зачем?

Саша тоже хотела бы это знать.

— Он что-то пишет. Сейчас и узнаем.

Леня писал долго, однако вместо текста в чат пришла картинка с шариками и звездочками и большой разноцветной надписью “Поздравляю с первой публикацией!”

Кровь прилила к щекам. Саша быстро набрала ответ:

[Александра Сорокина]: “О чем ты?”

— Точно! — воскликнул Глеб. — Победители конкурса войдут в ежегодный сборник рассказов от издательства.

[Леонид Медянский]: “Сто процентов, Самарин тебе об этом забыл сказать”, — пришел ответ от Леонида. Все-таки он очень хорошо знал своего друга. Саша укоризненно посмотрела на Глеба, но сил на то, чтобы злиться, у нее не было.

— Ну, с кем не бывает, — сказала она и скинула в чат стикер “спасибо”. — Я вообще ни на что особо не рассчитывала.

Она не лукавила, но в душе готова была прыгать до потолка от счастья. Какая все-таки ирония — разочароваться во всем из-за Глеба Самарина, а потом вернуть себе уверенность из-за него же.

— Я пойду к себе, — сказал Глеб и ушел, оставив нетронутый кофе на столе. Саша схватила кружку и пошла за ним. Это уже явный сигнал бедствия, чтобы Глеб не допил свой кофе, более того, навел и даже не начал…

Она постучала в только что закрытую дверь кабинета, но Глеб не ответил. Саша прижалась лбом к прохладному гладкому дереву и вздохнула. Что ж, утро вечера мудренее, может, это все просто усталость после 18 часов в поезде, и утром (по меркам Глеба, где-то после десяти) все встанет на свои места. Саша вернулась на кухню, сама выпила еще горячий напиток и помыла посуду. Хотелось бы еще запустить стиральную машинку, но время уже позднее, лучше отложить до утра. Она потянулась, зевнула и ушла к себе в гостиную.

Уснула почти мгновенно, ощущая легкое покачивание, словно еще ехала в поезде. Среди ночи ей послышались шаги в коридоре и легкий отзвук разговора, но сон оказался сильнее, и Саша перевернулась на другой бок и снова провалилась в темноту.

Ей снился закат, рыжий, как ее волосы, вода, шум еловых лап и Глеб, который сидел на краю бассейна. Саша хотела подойти к нему, но что-то ей мешало. Саша все пыталась и пыталась, как будто это было самым важным в ее жизни.

А потом он повернулся и посмотрел прямо на нее. Наконец-то.

Глеб

Саша спала, и Глеб тоже попытался, но желание снова посмотреть на нее, спящую, мешало ему отключиться.

Эта привычка появилась у него недавно и отдавала каким-то маньячеством, но любоваться на девушку днем он не мог, она могла бы это неверно расценить. Или верно?

[Глеб Самарин]: “Ты спишь?”

[Леонид Медянский]: “А что, видно, что я сплю, сидя вконтакте?”

Ответил он сразу, фактически мгновенно, и Глеб уже почти пожалел, что начал ему писать.

[Глеб Самарин]: “Есть разговор”

[Леонид Медянский]: “Ну, валяй”

[Глеб Самарин]: “Не здесь. Глаза адски болят. Я позвоню”

[Леонид Медянский]: “ок”

Вот за это Леня и до сих пор был его лучшим другом, несмотря на некоторые обстоятельства. Глеб взял телефон и пошел на балкон. Во втором часу ночи он едва ли помешает кому-то из соседей, зато не будет беспокоить Сашин сон.

Ночь выдалась душной, темной, и в воздухе пахло будущим дождем. Глеб набрал Леню, и тот сразу же ответил.

— Слушай, я даже пописать не успел! Что, так не терпится поболтать?

— Лень, мне кажется, я ее люблю.

Из динамиков послышалось что-то среднее, между смехом гиены и кашлем.

— Кажется, связь прервалась, — нагло выдал Леньчик. — Не повторишь еще раз?

— Я люблю Сашу. Кажется.

— Кажется ему! — заорал Леня, и Глеб отвел телефон от уха. — Ты бы еще год протелился, придурочек!

— В каком смысле?

Леня зашуршал, завозился, наверное, устраивался там с комфортом.

— Это женщина твоей мечты, Самарин. И я сейчас без шуток.

— Но…

— И не говори мне про Вику, пожалуйста. Мы оба ее любили, она выбрала тебя, но это не значит, что я не могу сейчас желать тебе счастья. Я не упивался твоим горем и не злорадничал, как ты, наверное, думал. Ты мой друг. И я ответственно заявляю, что Саша это твое спасение.