— Такие же стояли на берегу, не правда ли? — спрашивает она.

— Да, — отвечает Эдди.

— Да, — вторит ему Джейк.

— Ты сообразишь, что к чему, — говорят они хором, улыбаются друг другу, очень довольные.

Она проходит мимо них. На тех дверях, через которые «извлекал» их Роланд, были надписи: УЗНИК, ГОСПОЖА ТЕНЕЙ и ТОЛКАЧ. На этой — символы 

Она поворачивается к Эдди и Джейку, но их уже нет.

Центрального парка тоже нет.

Она смотрит на развалины Луда, на бесплодные земли.

Холодный, горький ветерок доносит слова: «Время почти истекло… Поторопись…»

Проснулась она в панике, думая: Я должна его покинуть… и будет лучше, если я сделаю это до того, как Темная Башня покажется на горизонте. Но куда я пойду? И как смогу оставить его, если ему предстоит схватиться с Мордредом и Алым Королем, а рядом с ним останется только Патрик?

Последняя мысль перекинула мостик к печальному выводу: если дело дойдет до драки, от Ыша пользы Роланду будет куда больше, чем от Патрика. Ушастик-путаник не раз и не два доказывал свою храбрость и мог бы по праву носить титул стрелка, будь у него револьвер и рука, которая могла бы его держать. Патрик же… Патрик был… ну, стрелял карандашом. Стрелял быстрее молнии, да только «Эберхард-Фабер» едва ли кого мог убить, разве что очень уж остро заточенный.

Она села. Роланд, который нес вахту, привалившись к скутеру с дальней стороны, не заметил, что она проснулась. Она и не хотела, чтобы он заметил. Потому что начал бы задавать вопросы. Снова легла, укрылась шкурами, подумала об их первой охоте. Вспомнила, как олень-одногодок развернулся и побежал на нее, как она обезглавила его орисой. Вспомнила посвист, разносящийся по морозному воздуху, который издавал в полете выступ на обратной стороне тарелки, очень похожий на точилку для карандашей Патрика. Подумала, что ее разум пытается найти какую-то связь, но слишком устала, чтобы понять, что и как тут можно связать. А может, она слишком уж старалась найти эту связь. Если так, что же ей с этим делать?

Одно она знала точно, с того времени, как побывала в Калье Брин Стерджис. Символы на двери, которая вдруг возникла в Центральном парке, означали: НЕНАЙДЕННАЯ.

Время почти истекло. Поторопись.

На следующий день пришли слезы.

Вдоль дороги хватало кустов, за которые она могла зайти, чтобы справить нужду (и выплакать слезы, если больше не могла их сдерживать), но равнина становилась все более плоской и открытой. Примерно в полдень второго полного дня, проведенного в пути после того, как они расстались с Биллом, Сюзанна увидела, как ей показалось, тень от облака, двигающуюся далеко впереди, да только небо было синим от горизонта до горизонта. Потом большое черное пятно начало трансформироваться, и стало ясно, что к облаку оно не имеет никакого отношения. У Сюзанны перехватило дыхание, она остановила электрический скутер.

— Роланд! — воскликнула она. — Это же стадо буйволов, а может, это бизоны! Другого просто быть не может.

— Да, ты так говоришь? — Особого интереса в голосе Роланда не слышалось. — Мы звали их банноками, давным-давно. Большое стадо.

Патрик уже стоял на задней части Хо-2, его карандаш так и летал по странице альбома. Потом перехватил карандаш, зажал желтый корпус в ладони и начал ретушировать рисунок. Она буквально могла ощутить пыль, поднимаемую стадом, которую он сейчас изображал на бумаге. Ей показалось, что он взял на себя смелость пододвинуть стадо на пять или десять миль ближе. Впрочем, зрение у него могло быть более острым. Такое, решила Сюзанна, вполне возможно. Но в любом случае теперь и ее глаза приспособились, и она могла получше разглядеть бизонов. Их большущие мохнатые головы. Даже черные глаза.

— Такое стадо не встречалось в Америке уже больше ста лет.

— Да? — По-прежнему лишь легкий интерес. — Но здесь их полным-полно, должен сказать. Если маленький тет окажется на расстоянии выстрела, давай убьем парочку. Я не прочь отведать свежего мяса, которое отличается от оленины. А ты?

Она ответила улыбкой. Улыбнулся и Роланд. И вновь ей пришла в голову мысль, что скоро она навсегда расстанется с ним, с этим человеком, которого она принимала за мираж или демона, прежде чем узнала его ан-тет и дан-дин. Эдди умер. Джейк умер, и скоро она расстанется с Роландом из Гилеада. Он тоже умрет? Или умрет она?

Она посмотрела на яркое солнце, чтобы он не понял истинной причины ее слез, если б заметил их. Они продвигались на юго-восток, по этой великой и пустой равнине, навстречу усиливающемуся биению, источником которого была Башня, стоявшая на оси всех времен и самого времени.

Бит-бит-бит.

Каммала-кам-кец, путешествию конец.

В ту ночь первой дежурила она, разбудила Роланда около полуночи.

— Я думаю, он где-то там. — Она указала на северо-запад. Уточнять не имело смысла. Речь могла идти только о Мордреде. Все остальные ушли. — Будь настороже.

— Буду, — ответил он. — А если услышишь выстрел, тут же просыпайся. И быстро.

— Можешь на это рассчитывать. — И она легла на сухую зимнюю траву за Хо-2. Поначалу у нее не было уверенности, что она сможет заснуть: ее нервировало достаточно близкое присутствие их врага. Но заснула.

И увидела сон.

Сон во вторую ночь был схож и при этом отличался от сна в первую. Главные элементы остались: Центральный парк, серое небо, редкие снежинки, поющие голоса (на этот раз исполнялась песня «Пойдем со мной», давний хит группы «Дел-Викингс»[228]), Джейк («Я ЕЗЖУ НА „ТАКУРО СПИРИТ“»), Эдди (на этот раз в фуфайке с надписью «КЛИК! ЭТО ФОТОКАМЕРА ШИННАРО»). Эдди держит в руке кружку с горячим шоколадом, но не предлагает ей. Она видит озабоченность не только в их глазах, но и в напряжении, которое сковывает тела. А вот и главное отличие этого сна: она должна что-то видеть или что-то делать, а может, и то, и другое. Что бы это ни было, они ожидали, что она это уже увидела, или сделала, а она не оправдывает их ожиданий.

И тут в голове возникает ужасный вопрос: а может, она сознательно не оправдывает их ожиданий? Может, есть что-то такое, с чем она не хочет встретиться лицом к лицу? А может, все дело в Темной Башне, которая нарушает связь? Конечно же, это глупая идея — эти люди, которых она сейчас видит, — всего лишь творения ее жаждущего увидеть их воображения, не более того; они все мертвы! Эдди убила пуля, Джейк погиб под колесами автомобиля… один пал в этом мире, другой — в Ключевом мире, где развлечение — это развлечение, а сделанного не вернешь (потому что время течет там в одну сторону), а Стивен Кинг — их выдающийся поэт.

И однако она не может отрицать, что выражение их лиц, паника на их лицах вроде бы говорит ей: «Все у тебя в руках, Сюзи… у тебя то, что мы хотим тебе показать, у тебя то, что ты должна знать. Ты собираешься упустить свой шанс? Пошла четвертая четверть. Пошла четвертая четверть, и часы тикают, и будут тикать, должны тикать, потому что ты использовала все свои тайм-ауты. Ты должна поторопиться… поторопись…»

Она резко проснулась, со вздохом. До зари оставалось совсем ничего. Провела рукой по лбу. Ладонь повлажнела от пота.

Что, по-твоему, я должна знать, Эдди? Ты хочешь, чтобы я знала что?

На этот вопрос ответа у нее не было. И откуда он мог взяться? Миста Дин, он мертв, — подумала Сюзанна и вновь легла. Пролежала еще час, но заснуть уже не смогла.

Как и Хо-1, Хо-2 снабдили рукоятками. Но в отличие от Хо-1 эти были регулируемыми. Если Патрик хотел идти, рукоятки раздвигались, и тогда он брался за одну, а Роланд — за другую. Если Патрик уставал и садился на повозку, Роланд сдвигал рукоятки и вез повозку один.