В их четвертую ночь на Королевском тракте они подошли к большому перекрестку, после которого главная дорога уходила больше на юг, чем на восток и, таким образом, отклонялась от Тропы Луча. Впереди, менее чем в ночи ходьбы (или езды, если кто-то ехал в роскошном такси Толстяка Хо), виднелся высокий холм, на вершине которого стоял огромный черный замок. В обманчивом свете луны Сюзанне показалось, что в архитектуре замка сильны восточные мотивы. У вершины башни раздувались, словно хотели превратиться в минареты. Их соединяли какие-то фантастические пешеходные мостики, подвешенные над замковым двором. Некоторые из мостиков разрушились, но по большей части сохранились в целости. Она также слышала мощный, низкий гул. Определенно не машинного происхождения. Она спросила у Роланда, что это.

— Вода, — ответил он.

— Какая вода? Ты знаешь?

Он покачал головой.

— Но я не стал бы пить воду, которая течет так близко от этого замка, даже если бы умирал от жажды.

— Это плохое место, — пробормотала Сюзанна, говоря не только о замке, но и о безымянном городке из стоящих под наклоном

(злобно смотрящих)

домов, которых хватало на склонах холма. — И Роланд… они не пустые.

— Сюзанна, если ты почувствуешь, что призраки стучатся, прося разрешения войти в твою голову… стучатся или вгрызаются… гони их прочь.

— Это сработает?

— Я не уверен, что сработает, — признал он, — но слышал, что они должны получить разрешение на вход, а хитрости им хватает, так что они будут всячески пытаться добиться своего.

Сюзанна читала «Дракулу» и слышала историю отца Каллагэна о случившемся в Салемс-Лот, поэтому понимала, о чем толкует Роланд.

Он нежно взял ее за плечи и развернул лицом от замка. Возможно, изначально он не был черным, решила она, а стал таким со временем. Истинный цвет они могли увидеть только при дневном свете. А пока замок освещался лишь частично скрытым облаками месяцем.

Несколько других дорог отходили от перекрестка, на котором они остановились, в большинстве своем кривых, как сломанные пальцы. И лишь одна — Роланд хотел, чтобы именно на нее Сюзанна и посмотрела, — была прямой, как стрела. Сюзанна поняла, что это единственная прямая улица, которую она увидела с тех пор, как на их пути вновь начали попадаться дома и городки. Дорога была гладкой, не вымощенной брусчаткой, и уходила точно на юго-восток, вдоль Тропы Луча. Над ней плыли посеребренные луной облака, словно корабли, идущие в кильватере друг друга.

— Ты видишь темное пятно на горизонте, дорогая? — пробормотал он.

— Да. Темное пятно и белую полосу перед ним. Что это? Ты знаешь?

— Мне кажется, да, но полной уверенности у меня нет, — ответил Роланд. — Давай отдохнем здесь. До зари осталось не так уж и много времени, тогда мы все и увидим. А кроме того, мне не хочется приближаться к этому замку ночью.

— Если Алого Короля там нет, а Тропа Луча уходит туда, — она указала на прямую дорогу, — то чего нам вообще идти в этот чертов замок?

— Во-первых, чтобы убедиться, что Короля там нет, — ответил Роланд. — И мы, возможно, сумеем заманить в ловушку того, кто идет за нами. Я в этом сомневаюсь, он хитер и коварен… но шанс есть. Он также молод, а молодые иногда теряют бдительность.

— Ты бы его убил?

В лунном свете от улыбки Роланда тянуло арктическим холодом. Безжалостной улыбки.

— Без малейшего колебания.

Утром Сюзанна проснулась от тяжелой дремы среди припасов на повозке рикши и увидела, что Роланд стоит на перекрестке и смотрит вдоль Тропы Луча. Она слезла с повозки очень осторожно, потому что тело затекло, а она не хотела упасть. Чувствовала, что замерзшие кости в ее теле стали хрупкими и при малейшем ударе могли разлететься вдребезги, как стекло.

— Что ты видишь? — спросил он ее. — Теперь, при свете, что ты видишь в той стороне?

Белая полоса оказалась снегом, что ее не удивило, поскольку к этому все шло. А вот что удивило, более того, безмерно обрадовало, так это деревья, которые возвышались за белой полосой. Зеленые хвойные деревья. Живые деревья.

— Ой, Роланд, какие они красивые! — воскликнула она. — Пусть даже стоят в снегу, все равно красивые! Правда?

— Да. — Он высоко поднял ее и повернул лицом в ту сторону, откуда они пришли. За кладбищем мертвых домов она увидела малую часть Плохих Земель, через которые они прошли: нагромождение скал, местами выпирающий из него холм с крутыми склонами или столовую гору.

— Подумай об этом. За теми землями, что ты видишь, находится Федик. За Федиком — Тандерклеп. За Тандерклепом — Кальи и лес, которым заканчивается Пограничье между Срединным и Крайним мирами. Луд еще дальше, а за ним Речной Перекресток. Потом Западное море и великая пустыня. А уж за ними, затерянные в лигах и во времени, остатки Внутреннего мира. Феодов. Гилеада. Места, где даже сейчас живут люди, которые помнят любовь и свет.

— Да, — ответила она, не понимая, к чему он клонит.

— Туда повернулся Алый Король, чтобы излить свою злобу. Сам он намеревался пойти в другую сторону, ты должна понимать, к Темной Башне, и даже в своем безумии отдавал себе отчет в том, что нельзя уничтожать землю, по которой собираешься пройти, ты сам и те, кого решил взять с собой. — Стрелок прижал ее к груди и поцеловал в лоб с такой нежностью, что она едва не заплакала. — Мы втроем войдем в замок и поймаем Мордреда в западню, если удача повернется к нам лицом, а к нему — спиной. Потом пойдем дальше, в живые земли. Там будет дерево для костра и дичь, которая даст нам свежее мясо для еды и шкуры для одежды. Ты сможешь пройти еще немного, милая? Ты сможешь?

— Да, — кивнула она. — Спасибо, Роланд.

Она обняла его и в тот самый момент посмотрела на красный замок. В прибывающем свете могла видеть, что камень, из которого построили замок, пусть и потемнел с годами, поначалу был цвета свежей крови. Она вызвала из памяти разговор с Миа, в галерее на крепостной стене замка Дискордия, вспомнила красный свет, пульсирующий на горизонте. Практически там, где они находились в данный момент.

Сейчас же иди ко мне, а не то вообще не сможешь прийти. Ибо Король может завораживать даже на расстоянии.

Миа говорила о том самом пульсирующем темно-алом зареве, но…

— Его нет! — сказала она Роланду. — Красного света, идущего от замка… Кузницы Короля, так Миа называла его источник! Его нет! Мы ни разу не увидели его, пока шли сюда!

— Нет, — кивнул Роланд, и его улыбка потеплела. — Я уверен, что он потух в тот самый момент, когда мы прекратили работу Разрушителей. Кузницы Короля больше нет, Сюзанна. И уже не будет никогда, если боги выкажут свою доброту. Так много мы сумели сделать, хотя нам и пришлось заплатить дорогую цену.

Во второй половине дня они подошли к «Ле кас руа рюс», который, как выяснилось, покинули не все его обитатели.

Они находились в миле от замка, и рев невидимой воды становился все громче, когда начали появляться красочные гирлянды и плакаты. Гирлянды сшили из материи трех цветов: красного, белого и синего; у Сюзанны они ассоциировались с парадами в День поминовения[177] и Главными улицами маленьких городков в День независимости, четвертого июля. На фасадах узких, хранящих свои тайны домов и в витринах магазинов, давно уже закрытых и выпотрошенных от подвала до крыши, эти гирлянды напоминали румяна на щеках разлагающегося трупа.

Лица на плакатах она узнала с первого взгляда. Ричард Никсон и Генри Кэбот Лодж вскидывали руки с победной буквой V, выставленными двумя пальцами, сияя улыбкой продавцов автомобилей (НИКСОН/ЛОДЖ, ПОТОМУ ЧТО РАБОТА ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧЕНА, — прочитала она на плакате). На другом плакате Джон Кеннеди и Линдон Джонсон, обнявшись, приветствовали всех свободными руками. Под их ногами тянулось смелое заявление: МЫ СТОИМ НА ПОРОГЕ НОВОГО ФРОНТИРА.