Улыбающийся незнакомец, который словно выпрыгнул из пола, поднес свободную руку к капюшону и вывернул край наизнанку. Мордред увидел блеск металла. В подкладку капюшона вплели проволоку.

— Я называю это моей «думалкой», — пояснил незнакомец. — Я не могу слышать твои мысли, это недостаток, но и ты не можешь залезть мне в голову, а вот это…

(уже несомненное преимущество, ты согласен)

— …уже несомненное преимущество, ты согласен?

На куртке Мордред заметил две нашивки. Одна — с надписью «Армия США» и головой птицы, орла, а не ух-ух. Вторая — с именем и фамилией: «РЭНДАЛЛ ФЛЕГГ». Мордред понял (опять же его это не удивило), что умеет читать.

— Потому что, если в тебе есть что-то от отца, я про красного отца, тогда человеческие органы чувств — малая толика твоего арсенала. — Мужчина в куртке засмеялся. Он не хотел, чтобы Мордред почувствовал его страх. А может, убедил себя, что не боится, что пришел сюда по своей воле. Может, и пришел. Для Мордреда это не имело ровно никакого значения. Не волновали его и мысли мужчины, касающихся планов на будущее, которые толкались в голове и текли, как густой суп. Неужели мужчина верил, что «думалка» закрывала доступ к его мыслям? Мордред напрягся, заглянул глубже и увидел: ответ положительный. Очень удобно.

— В любом случае я уверен, что дополнительная защита никогда не помешает. Предусмотрительность — всегда самая мудрая политика. Как еще я мог пережить смерть Фарсона и падение Гилеада? Я не хочу, чтобы ты залез ко мне в голову и заставил спрыгнуть с крыши высокого здания, не так ли? Хотя зачем тебе это? Тебе нужен я или кто-то еще. Твой мешок с болтами отключился, а сам ты — всего лишь бей-бо, который не может надеть подгузник на свою засраную жопу.

Незнакомец, который на самом деле таковым не был, рассмеялся. Мордред сидел на стуле и наблюдал за ним. На щеке младенца розовело пятно: он спал, положив щечку на маленькую ручку.

— Я думаю, общаться мы сможем без проблем, — продолжил мужчина, — если я буду говорить, а ты кивать, если соглашаешься, и мотать головой, если возражаешь. Стукни по стулу, если тебе будет что-то непонятно. Все просто. Ты согласен?

Мордред кивнул. Мужчину тревожил немигающий взгляд голубых глаз, tres[56] тревожил, но он старался этого не показывать. Вновь задался вопросом: а правильно ли поступил, придя сюда, но он шел по следу Миа с того самого момента, как она забеременела, и для чего, если не для этого? Да, он затеял опасную игру, спорить тут не о чем, но теперь остались только два существа, которые могли открыть дверь в Темную Башню, прежде чем она рухнет… что произойдет, и очень скоро, потому что писателю осталось жить в своем мире считанные дни, а последние «Книги Башни», три, оставались ненаписанными. В последней из книг цикла, которые он написал в ключевом мире, ка-тет Роланда вышиб сэя Флегга из призрачного дворца, стоявшего на автостраде, дворца, который для Эдди, Сюзанны и Джейка выглядел, как дворец Оза, великого и ужасного (Оза — Зеленого Короля, если вам угодно). Они едва не убили плохого старого чародея Уолтера о’Дима, чем, по мнению многих, могли обеспечить книге счастливую концовку. Но после страницы 696 «Колдуна и кристалла»[57] Стивен Кинг не написал ни слова о Роланде и Темной Башне, и вот это Уолтер полагал действительно счастливой концовкой. Жители Кальи Брин Стерджис, дети-рунты, Миа и малой Миа, все это и многое другое пребывало в зачаточном состоянии в подсознании писателя; существа, томящиеся взаперти за Ненайденной дверью. Теперь же, по мнению Уолтера, освободить их не было никакой возможности. И пусть Кинг всегда писал чертовски быстро, потрясающе талантливый писатель, превративший себя в разбрасывающегося по мелочам (но богатого) уличного художника, эдакого Алджернона Суинберна[58] прозы, если вам угодно, даже он не мог за отпущенное ему время написать больше пятисот страниц оставшейся части саги, работая и днем, и ночью.

Слишком поздно. Выбор-то у писателя был, и Уолтер это прекрасно знал: он побывал в «Ле кас руа рюс» и видел это в магическом кристалле, которым все еще владел Красный Старикан (хотя теперь, тут сомнений у Уолтера не было, кристалл этот, всеми забытый, валялся в каком-нибудь дальнем углу замка). К лету 1997 года Кинг знал историю Волков, близнецов и летающих тарелок, которые назывались орисами. Но как писатель он решил, что эта книга — очень тяжелая работа. И вместо нее взялся за сборник связанных между собой историй, который назвал «Сердца в Атлантиде», и даже теперь, в своем доме на Тэтлбек-лейн (где он ни разу не видел даже одного приходящего), писатель тратил остатки своей жизни на книгу о мире, любви и Вьетнаме. Не следовало, конечно, отрицать, что один из персонажей книги, которой предстояло стать последней из написанных Кингом, сыграл определенную роль в истории Темной Башни, но этот господин, старик, мозг которого обладал удивительными способностями, уже не мог произнести действительно важные слова. Писатель лишил его такой возможности. Прекрасно, не так ли?

В единственном мире, который влиял на судьбы всех остальных миров, истинном мире, где время никогда не обращается вспять и не бывает второго шанса (ты говоришь правильно), наступило 12 июня 1999 года. Писателю оставалось жить менее 200 часов.

Уолтер о’Дим знал, что до Темной Башни ему нужно добраться быстрее: время (как и обмен веществ неких пауков) в этом мире отличалось большей скоростью. Скажем, за пять дней. Максимум за пять с половиной. Именно такой отрезок времени был в его распоряжении, чтобы прийти к Башне, неся в сумке отрезанную ступню Мордреда Дискейна, ту, что с родимым пятном… открыть дверь в нижнем ярусе… подняться по шепчущим ступеням… обойти сидящего взаперти Алого Короля…

Если бы он мог найти транспортное средство… Или нужную дверь…

Еще не поздно стать Всеобщим Богом?

Возможно, и нет. Так почему не попытаться?

Уолтер о’Дим долго странствовал по свету под сотней разных имен, но Башня всегда оставалась его заветной целью. Как Роланд, он хотел подняться на нее и посмотреть, что живет на вершине. Если там что-то жило.

Он не принадлежал ни к одному из культов, группировок, религий или клик, которые возникали в смутные годы, после того как зашаталась Башня, хотя вставал под их знамена, если его устраивало. На этот период пришлась его служба Алому Королю, как и служба Джону Фарсону, Доброму Человеку, который свалил Гилеад, последний бастион цивилизации, волной крови и убийств. В этих убийствах была и лепта Уолтера, который своей долгой жизнью, конечно же, отличался от простых смертных. Он стал свидетелем гибели, как он верил, последнего ка-тета Роланда на Иерихонском холме. Свидетелем? Тут он поскромничал, клянусь всеми богами и рыбами! Под именем Рудина Филаро он участвовал в этой битве, с разрисованным синим лицом, кричал и шел в атаку вместе с остальными вонючими варварами, и собственноручно сразил Катберта Оллгуда, послав стрелу точно в глаз. Но при этом он никогда не забывал про Башню. Возможно, именно из-за этого чертов стрелок (когда солнце завершило свой трудовой день, в живых остался только Роланд из Гилеада) смог удрать, спрятавшись на дне телеги, заваленной трупами, и на рассвете выбравшись из погребального костра до того, как его подожгли.

Он видел Роланда несколькими годами раньше, в Меджисе, и едва не покончил с ним там (правда, дело это он поручил Элдреду Джонасу, с дрожащим голосом и длинными седыми волосами, и Джонас за неудачу поплатился жизнью). Король сказал ему тогда, что с Роландом они не покончили, что стрелок только приблизит конец и станет причиной обрушения того, что собирался спасти. Но Уолтер начал верить ему, лишь когда попал в пустыню Мохайн и обнаружил, что по его следу идет тот самый стрелок, постаревший за прошедшие годы. А полностью поверил после возвращения Миа, которая выполнила древнее и мрачное пророчество, дав жизнь сыну Алого Короля. Конечно же, теперь проку от Красного Старикана ему не было, но даже в тюрьме и безумный, он (оно) оставался опасным.