– Давай пойдем в дом и… поговорим, – пробормотал он.

– Да, – промямлила я, судорожно глотнув. – Поговорим.

На негнущихся ногах я сделала пару шагов и вдруг услышала, как меня окликнули. Обернувшись, я увидела швейцара, который протягивал мне тетрадь.

– Вы забыли, – почтительно пробормотал он.

Мне вдруг стало нечем дышать. Мой взгляд метнулся к Крису – он молча смотрел на тетрадку в переплете из красной кожи, которую я судорожно сжимала в руках. Казалось, прошла вечность прежде, чем до меня дошло, что объяснений не миновать. Должно быть, в глубине души я жаждала наказания, потому что покорно ждала, как он отреагирует. Наконец его взгляд обратился ко мне, и сомнение, которое я прочла в его глазах, было для меня, словно нож в сердце. Я сама призналась, что не устояла и заглянула в дневник, но вместо того, чтобы вернуть его доверие, добилась прямо противоположного результата. Мне стоило невероятного усилия не взорваться – да и удалось это только потому, что мы были не одни. Стиснув зубы, я заставила себя промолчать. Устраивать сцены вообще не в моих привычках, да и чего я могла бы этим добиться, кроме сиюминутного удовлетворения?

Вместо этого я догнала Рича.

– Мне понадобится моя машина, – бросила я ему.

– Нет, – схватив меня за руку, убийственно спокойным тоном отрезал Крис. – Не понадобится.

В ответ я бросила на него умоляющий взгляд, однако если я надеялась, что Крис смягчится, то просчиталась, потому что прочла в его глазах недвусмысленную угрозу.

– Даю тебе слово, – резко бросил он, – что если понадобится, то я перекину тебя через плечо и отнесу наверх!

От этой угрозы всякое желание спорить моментально пропало – меня моментально бросило в жар, и я уже ничего так не желала, как чтобы он именно так со мной и поступил. Оказаться в его квартире, беззащитной и нагой, полностью в его власти – что может быть лучше? Недоверие, которое я прочла в глаза Криса, больно задело меня, а охватившее меня возбуждение лучше всяких слов доказывало, что там, где речь шла о нем, я совершенно беззащитна. Ну что поделаешь?

Однако я выдержала его взгляд. И ясно дала понять, что нисколько не сомневаюсь в его решимости привести свою угрозу в исполнение.

– Хорошо, я поднимусь. Но потом уеду.

Он и бровью не повел. Просто молча сверлил меня взглядом, пока я гадала, уж не прочел ли он ответ на моем лице, словно моя душа была для него прозрачной, как то окно, к которому он меня прижал, когда мы занимались любовью.

Не сказав ни слова, Крис разжал пальцы. Я направилась к двери. Он тенью следовал за мной. Я прижала к груди блокнот, невольно вспомнив, как обманула его доверие – мне стало больно при мысли о том, что если бы не этот случай, я могла бы утверждать, что достойна того чувства, что он испытывает ко мне. Я гадала, что он подумает обо мне, если ему когда-нибудь станет известно об истинных размерах той лжи, которую я наговорила ему, и во рту появился привкус горечи. Невозможно описать, что я испытывала в этот момент – целая буря самых разнообразных чувств вдруг захлестнула меня, грозя вырваться наружу.

Мы вошли внутрь – за стойкой маячил Джейкоб. Смущенно кивнув, я невнятно поздоровалась. Все так же молча мы с Крисом вошли в лифт и встали, повернувшись лицом друг к другу. Нас разделяли всего несколько дюймов. В воздухе чувствовалось напряжение, настолько плотное, что, казалось, его можно было пощупать пальцами.

Это было настолько невыносимо, что я, едва дождавшись, пока двери лифта закроются, сунула Крису тетрадку.

– Это мне сегодня дал Марк. Деловой блокнот Ребекки с ее заметками. Я ведь пообещала, что спрячу ее дневники в сейф, и, черт возьми, я так и сделала!

Он рывком притянул меня к себе. Теперь нас разделял только блокнот.

– Ты хоть понимаешь, что я даже слышать о нем сейчас не могу? Как он посмел отправить тебя к Альваресу? Да еще одну?

В его низком голосе слышалась та же ярость, которая поразила меня еще когда мы стояли возле дома Альвареса. Только сейчас до меня дошло, какого труда Крису стоит сдерживаться. Я почувствовала это по тому, как напряглось его тело, по огню, который вспыхнул в его глазах. Все, что таилось в его душе, могло в любой момент вырваться наружу… а я была так глупа, что забыла об этом.

– Но он мой босс. – Нижняя губа у меня задрожала. – Я не его содержанка… кстати, и не твоя тоже!

Зеленые глаза Криса, вспыхнув от гнева, внезапно заледенели.

– Я уже говорил тебе – меня волнует только твоя безопасность, Сара.

Опять эти собственнические нотки, которые так бесили – и одновременно возбуждали меня! Меня поразило, насколько мало я, в сущности, знаю о себе, если меня так волнует эта сторона натуры Криса.

– Моя работа и есть та грань, что отделяет желание защитить меня от стремления контролировать каждый мой шаг.

– А ты спроси, есть ли мне сейчас дело до каких-то там граней! Спроси, хочется ли мне снова пережить тот ад, в котором я горел, когда ты не брала трубку!

Меня потрясли эти слова… вернее, даже не они, а звучавшая в них угроза, причины которой я не понимала.

– Что это значит?

Запустив пальцы мне в волосы, он запрокинул мне голову, так что его губы оказались настолько близко от моих, что я могла бы поклясться, что чувствую вкус его ярости.

– Это значит, – гаркнул он, – что сегодня вечером, Сара, мне будет не до нашлепок в виде бабочек и прочей ерунды! И тебе, кстати, тоже!

Двери лифта разъехались в стороны – Крис, схватив за руку, поволок меня в квартиру. Я и глазом не успела моргнуть, как ткнулась носом в стену прихожей, в одной руке у меня был зажат блокнот, другой я упиралась в стену. Крис навалился на меня сзади, всем телом пригвоздив к стене – твердостью оно не уступало камню. И под стать ему, наверное, было и его мрачное настроение.

Отобрав у меня портфель, он стащил с моего плеча сумочку и, не глядя, швырнул на пол. Потом я почувствовала, как он сбросил куртку и потянулся за моей. Рука его наткнулась на блокнот, и пальцы Криса сомкнулись на нем.

Воздух вокруг нас, казалось, потрескивал, как бывает перед грозой. Несколько секунд мы тянули блокнот в разные стороны. Эротические картины, описанные Ребеккой в дневнике, замелькали перед моими глазами – мне вдруг вспомнилось, как мы с Крисом вместе читали одну из глав. Я гадала, думает ли он сейчас о том же, о чем и я… или совсем о другом. Возможно, о Ребекке? Я уже открыла было рот, чтобы спросить, но в горле застрял комок.

Наверное, Крис отобрал у меня блокнот – понятия не имею, куда он вдруг подевался. Он просто исчез, а за ним и моя куртка. Я забыла обо всем на свете. Руки Криса собственническим жестом легли мне на бедра, а его рот, то нежный, то восхитительно грубый, коснулся моего уха.

– Ты хотела боли и темноты, детка. Что ж, получай.

От этого обещания я поежилась – я вдруг вспомнила, как мы оба ухватились за блокнот, и о тех темных тайнах, которые пугали и вместе с тем притягивали меня.

– Что будет со мной, Крис, если я не смогу справиться с твоей темной стороной? – дрожащим голосом спросила я.

– Случится то, что должно случиться, – бросил он. В его голосе уже не было неуверенности – только железная решимость и гнев. – И уж я постараюсь, чтобы ты дважды подумала, прежде чем это произойдет снова.

Самые разные чувства захлестнули меня. Этот собственнический инстинкт возбуждал и одновременно отталкивал меня. Но в этот момент Крис стянул с меня брюки, и я тут же забыла обо всем. Я услышала треск, когда он порвал на мне трусики, а в следующую минуту его руки уже ласкали мои ягодицы, и жар, исходивший от них, перекинулся на меня.

Губы Криса коснулись моего уха, горячее дыхание опалило кожу, обещая все те изысканные, запретные фантазии, подарить которые мог только он.

– Я собираюсь отшлепать тебя, Сара.

В этих словах было все: и чарующий соблазн, и недвусмысленная угроза – и от них у меня перехватило горло, так что я не то что возразить – я даже дышать в этот миг не могла. Крис резким движением повернул меня лицом к себе.