Забрав багаж, он направился прямиком к стойке специализированного турагентства. Высокие пики полуострова сделали популярным катание на лыжах с гор после заброски туда вертолетом, и несколько компаний готовы были оказать такую услугу. Для поддержания легенды это агентство — «Авиаприключение» — действительно оказывало подобные услуги, но на самом деле было липовой компанией, финансируемой Савичем через Фолькмана, чтобы иметь под рукой средство быстрой, но не бросающейся в глаза доставки в нужное место. Частный вертолет в Елизово привлек бы слишком много внимания.

Завидев его приближение, женщина за стойкой отложила японский журнал мод, изобразив на лице фальшивую дежурную улыбку. Он ее не узнал, да и сам явно не походил на туриста, ищущего приключений.

— Добро пожаловать в «Авиаприключение», — по-английски поприветствовала она его.

— Я Савич, — буркнул он. — Где Петр?

Ее взгляд выразил удивление, потом страх, и кровь отхлынула от лица. Она скрылась за занавеской киоска. Через несколько секунд из-за занавески вышел пилот Савича — Петр Федоров, одетый в летный комбинезон цвета хаки. Держался он с вызовом, дерзко, заслужив такое право в исчерченных ракетами небесах Афганистана.

— Господин Савич, рад вас видеть. Я-то думал, вы в гостиницу, переночуете, а уж утречком и полетим.

— Привет, Петр. Нет. Хочу увидеть это извержение, пока не стемнело, — ответил Савич на случай, если кто слушает.

— Только скажете, и я заполню план полета.

— Считай, что сказал.

Сорок минут спустя они мчались по извилистой долине. Могучие горы по обе стороны от вертолета «Ми-8» «Авиаприключения» возвышались над ним тысяч на восемь футов. Несколько пиков на полуострове Камчатка превышают и пятнадцать тысяч футов. В воздухе дымкой висел мелкий пепел от извержения дальше к северу. Разговаривать в сорокалетием вертолете даже в наушниках было трудновато, так что два часа полета до точки Савич просто отдался созерцанию пейзажей, разворачивающихся вокруг.

Он не задремал — в «стрекозе» было шумновато для этого, но настолько впал в ступор, что даже удивился, когда Федоров похлопал его по плечу и указал вперед. Он и не осознавал, что они почти на месте.

Сверху участок казался бы девственно чистым, если бы не бурое пятно, расползающееся по черным водам залива Шелихова. Вдоль береговой линии протянулась дуга заградительных бонов, но сдержать распространение шлама от разработок они не могли. А выглядело место таким чистым, потому что чуть ли не целиком было скрыто под многими акрами брезента, натянутого поверх металлических шестов. Брезент был покрашен под цвет снега, а сеющийся на него пепел лишь усиливал иллюзию. Корабли вытащили на берег и тоже закамуфлировали — сначала землей и камнями, а потом тканью, скрывающий обводы их корпусов.

Единственным признаком жизни на сотню миль вокруг были тонкие струйки дыма из корабельных труб от огня, обеспечивающего рабочих теплом и горячей пищей.

Савич поглядел в море. Траулер возвращался с лова, глубоко осев под грузом добычи и оставляя широкий пенный след.

Цистерны корабля полны топлива, источником пресной воды служит ближайшая горная речушка, пищу поставляет пара траулеров, так что участок может сохранять автономность месяцами, а то и годами. Савич по праву гордился своими достижениями; впрочем, у него было полжизни, чтобы вылизать все до мельчайших деталей.

Всех, кроме одной, угрюмо подумал Савич. Осталось одно препятствие, но преодолеть его не так-то просто — продукт, пожираемый участком просто в чудовищных количествах, пополнять запасы которого крайне трудно.

Федоров радировал вперед, так что начальник участка уже ждал на вертолетной площадке, чтобы поприветствовать Савича, сошедшего на землю навстречу пронизывающему ледяному ветру. Уже май, но до полярного круга всего четыреста миль.

— Милости просим обратно, Антон! — воскликнул Ян Паулюс, коренастый южноафриканский горный инженер.

Обменявшись рукопожатием, они направились к дожидающемуся полноприводному автомобилю.

— Хотите посмотреть, как мы продвинулись? — осведомился Паулюс, включая сцепление.

Савич видел эту сторону проекта лишь единожды и повторять этот опыт больше не желал.

— Нет. Поехали в вашу контору. У меня в сумке бутылка приличного шотландского. — Вообще-то русскому было наплевать на начальника участка, но он понимал, что ему надо потакать. Хотя, конечно, зарплата Паулюса в пять миллионов долларов способствует этому куда больше, чем периодическая выпивка с ним за компанию.

Все три корабля, доставленные на север и вытащенные на берег неподалеку от разработок — старые круизные лайнеры, предоставленные утилизационной верфью Шера Сингха. Хоть они видали и лучшие дни, но вполне сохранили функциональность и отвечали нуждам Савича просто безупречно. Паулюс расположился в апартаментах категории «амбассадор» 380-футового круизного судна, некогда бороздившего воды Эгейского моря.

Сине-золотой декор когда-то считался шикарным, но теперь протоптанные до основы ковры покрывали подпалины от сигарет, мебель обшарпалась, а фурнитура потускнела и покрылась паутиной. Савич воспользовался туалетом, и когда нажал на слив, из унитаза вырвался удушающий смрад миазмов. Отражение в зеркале было в тон сепии со старой фотографии, потому что большая часть амальгамы облупилась.

Когда Савич вернулся, Паулюс сидел на кушетке в гостиной апартаментов, уже наполнив две стопки виски, который привез русский.

— На одном из сухих доков был несчастный случай.

Савич, собиравшийся сесть, застыл на полпути.

— На котором?

— На «Маусе». Двое ваших спецназовских коммандос решили плюнуть на правила и пошли по брезенту над трюмом. Ткань не выдержала, и оба разбились насмерть.

Русский взял свой бокал и отхлебнул виски.

— А нет ли признаков, что им… э-э… помогли?

— Нет. Ваши люди обшарили сухой док и корабль в трюме, как только эти двое не вернулись с обхода. На борт никто не поднимался, и никаких следов борьбы. Единственное судно поблизости — сухогруз под иранским флагом, так что если только муллы в Тегеране не прослышали о нашей затее, оно тут, по-моему, ни при чем.

Савич чертыхнулся под нос. На охрану кораблей он набирает только бывших хваленых спецназовцев. Они так вышколены, что сойти с маршрута патрулирования не могли, но Савич мог представить, что толкнуло их на подобное. Когда трофей уже захвачен, постоянно поддерживать бдительность в открытом море почти невозможно. Легко представить, как они решили срезать угол, пройдя через трюм. Беззаботность дорого им обошлась и послужит уроком другим, чтобы впредь не расслаблялись.

Поразмыслив над этим несчастным случаем, он выбросил его из головы.

— А как дела здесь?

Зубы у южноафриканца были ужасны, так что его улыбка больше смахивала на кошмарный серый оскал.

— Лучше некуда. Найденное вами месторождение демонстрирует самое высокое содержание, какое мне доводилось видеть. Черт, да этот район просто-таки напичкан минералами. Выработка превышает расчетную на двенадцать процентов, а ведь мы все еще возимся с аллювиальными отложениями в нижней части склона. К главной жиле мы еще и не подступались.

— Когда рассчитываете отгрузить первую партию?

— Вообще-то раньше, чем я предполагал. Прибытие «Сури»[19] намечено через десять дней. Из-за его груза охрана на нем утроена, так что я хочу отправить товар на нем, когда он направится обратно на юг.

— Должно сработать. Я толковал с Фолькманом два дня назад. Перерабатывающий центр готов. Последние правильные литейные формы и клейма прибыли на этой неделе.

— И банки примут поставку?

— При первой же возможности.

Паулюс освежил напитки и поднял свою стопку в тосте:

— За жадность и глупость! Отыщи это сочетание в нужной группе людей, и станешь невероятно богатым.

За это Антон Савич выпил с удовольствием.

Когда Эдди покинул дом Сянов, близилась полночь. Визит обернулся суровым испытанием для чувств. Они уже лишились сына, когда тот уехал со змеиными головами, а теперь Эдди сообщил им, что он погиб в море. Он представился моряком торгового флота Китайского океанского пароходства и сказал, что его судно наткнулось на контейнер на обратном пути в Шанхай. Капитан приказал его вытащить, думая, что внутри что-то ценное. Избавив их от чудовищных подробностей, он сказал лишь, что нашел дневник их сына и поклялся уведомить его родных.