Мохаммада позвал вожак террористов, чтобы тот присоединился к нему на минутку. Выходя на склад, тот обжег Исфординга угрожающим взглядом.

Поползла минута за минутой, позволяя страхам адвоката мелькать перед мысленным взглядом жутким калейдоскопом, так что, когда до его сознания дошел какой-то звук, он не поверил собственным ушам. Вроде бы кто-то назвал его по имени, но голос был искаженный, с присвистом, будто доходил через огромное расстояние или донесся из видения. Он обратил взгляд к двери. Там никого. Окинул взглядом комнату. Людмила лежала навзничь, одежда ее пропиталась кровью насквозь.

— Исфординг…

Он снова услышал призыв, и если бы не обернулся, ни за что бы не поверил, что губы русского шевельнулись. Каким-то чудом Зайцев был все еще жив. Он был смертельно бледен, и кровь продолжала сочиться из его ран, как малиновая патока. Исфординг ощутил, как в душе всколыхнулась надежда, будто доза адреналина.

— Заставьте их говорить, — промямлил Зайцев. Веки его от шока мелко трепетали.

— Что? — торопливо прошептал адвокат. Мохаммад или Рафик могут вернуться в любую секунду.

— Говорите им все, что спросят. Пусть только говорят, — голос Зайцева был настолько слаб, что адвокату пришлось приложить ладонь к уху, чтобы расслышать его слова.

— Я не понял, — заныл он.

— Мои люди уже в пути сюда… — голос Зайцева стих до чуть слышного шелеста и смолк. Веки задрожали, и глаза закатились — он снова потерял сознание. Просто поразительно, что после стольких огнестрельных ранений он еще жив.

Рудольф Исфординг припомнил, как русский перед нападением говорил, что они ожидают прибытия второй бригады. Несомненно, ее члены вооружены. Первый лучик надежды сейчас засиял солнцем. Его спасут. Он выпутается из этой передряги живым!

Со склада донесся рев двигателя и шумный выхлоп, и бронемашина медленно выехала из трейлера, повинуясь указаниям одного из террористов в масках. А через несколько мгновений Рафик вернулся в контору. На лице его читалась дикая смесь ненависти и самодовольства. Вытащив стул из-за одного из столов, он сел на него верхом напротив Исфординга. Его дыхание смердело мертвечиной.

— Ну, свинья, теперь ты скажешь мне, что сделал с деньгами, украденными у моего народа. — Он говорил по-английски, но из-за акцента его речь казалась даже более угрожающей.

— Я сообщу вам все, что вы хотите узнать, — ответил Исфординг по-арабски.

Рафик нанес ему настолько сильную пощечину, что на коже заалел отпечаток ладони.

— Больше не смей марать язык Пророка своим грязным ртом. Говори по-английски, Исфординг. Исфординг? Это еврейская фамилия.

— Я католик.

Рафик снова дал ему пощечину с расширившимися от ярости глазами.

— Будешь говорить, только когда я задам вопрос.

Исфординг бросил взгляд на недвижное тело Юрия Зайцева, вознося в душе молитву, чтобы его люди прибыли побыстрее.

— Мы знаем, что ты использовал часть денег моего народа, чтобы создать липовые компании, — начал Рафик. — Одна называется «Д Коммерческие советники». Другая — «Равноправные партнеры интернешнл». Ты использовал эти компании, чтобы купить большой корабль под названием «Маус», который плавает где-то на Дальнем Востоке. Ты скажешь мне, под чьим контролем эти компании находятся и кто наживается на страданиях моего народа.

Мгновение Исфординг не находил, что сказать. Палестинцы все перепутали. На эту сделку не было потрачено ни гроша из денег ООП. Ее устроили исключительно Антон Савич и этот сикх Шер Сингх. Затем он подумал, что ничего страшного не случится, если рассказать Рафику обо всем этом без утайки. Люди Зайцева подъедут с минуты на минуту, и похитители отправятся на тот свет.

— Совершенно верно, — проскрипел он, после чего прочистил горло и откашлялся. — На самом деле кораблей было два — плавучие сухие доки. Один называется «Маус», другой — «Сури».

— Кто распоряжается этими судами? — вопросил Рафик.

— Русский по имени Антон Савич и сикх по имени Шер Сингх.

— Ты мудро сделал, что не стал лгать. — Интонации голоса Рафика противоречили высказанной похвале. — Мы знаем о Савиче. А теперь скажи, где мы можем его найти.

— Я… я не знаю, — жалобно промямлил Исфординг. — Он все время разъезжает. Я не думаю, что у него вообще есть дом, только почтовый ящик в Санкт-Петербурге.

Рафик снова замахнулся на адвоката.

— Это правда, я клянусь! — вскричал адвокат. — Я встречался с ним только раз, больше двух лет назад.

— К этому мы вернемся через минутку. А что насчет этого сикха? Кто он такой?

— Шер Сингх. Он пакистанец, но сейчас живет в Индонезии. Он богатый человек. Его холдинги очень обширны — лес, судоходство, недвижимость. Самая большая его компания — Утилизационная верфь «Карамита» на западном побережье Суматры. Полагаю, он контролирует эти два сухих дока через нее.

— Ты с ним когда-нибудь встречался? Как он выглядит?

— В прошлом году я с ним говорил через видеоконференцсвязь. Он вроде бы очень крупный человек и, как все сикхи, носит длинную бороду и тюрбан.

В контору внезапно влетел Мохаммад, почти невнятно лепеча что-то по-арабски.

— Рафик! — крикнул он. — Рафик, полиция арестовала Фодла. Он знает наше, наше, э… — он запнулся.

— Местоположение, — прорычал Рафик на родном языке. — Фодл знает наше местоположение.

Террорист подскочил со стула. Исфординг испустил сдавленный вопль и вжался в подушки дивана, ожидая побоев.

— Пожалуйста, не бейте меня. Пожалуйста!

— Молчать! — оборвал Рафик, беря у Мохаммада повязку на глаза и пару пластиковых противошумных наушников.

— Что… что вы делаете? — захныкал Исфординг. Слезы заструились по его щекам. Они собираются казнить его здесь и сейчас.

— Я сказал молчать! — взревел Рафик.

Прежде чем Рафик завязал Исфордингу глаза, Мохаммад воткнул ему глубоко в уши мягкие резиновые затычки. Потом последовала повязка на глаза, а за ней и наушники. Исфординг дрожал как осиновый лист, ничего не видя и не слыша. Только ощутил, что ему кое-как загнали в рот кляп. Один из террористов вздернул его на ноги, и они вместе повели его из конторы. Он не представлял, что происходит, не мог понять, куда его ведут. Пройдя пару шагов, ощутил запах выхлопа двигателя бронемашины, работающего на холостом ходу. Мгновение спустя его бесцеремонно швырнули в фургон. Несмотря на дезориентацию, он ощутил присутствие троих охранников, которым было поручено сопроводить его на судебное заседание. Лодыжки ему стянули какими-то пластиковыми ремешками, а запястья и ладони обмотали скотчем плотно, как мумии. Он не мог шелохнуть пальцем, а значит, и избавиться от липкой ленты на руках. Люди Рафика действовали столь же эффективно, сколь и смертоносно.

Исфординг не сомневался, что охранников спеленали точно так же.

Как только его связали, фургон тронулся, но уехали они не слишком далеко. Судя по тому, как он и охранники катались по полу, они сделали три поворота. Судя по всему, палестинцы просто загнали броневик за склад. Водитель выключил зажигание. Прошло несколько минут, прежде чем Исфординг ощутил, как водитель захлопнул дверцу.

Его и охранников изолировали от мира и друг от друга кляпами и повязками, лишили слуха с помощью наушников. Он и не воображал, что изоляция органов чувств может быть настолько жуткой, и, хотя был пока что жив, не мог даже предполагать, сколько времени пройдет, прежде чем фургон поедет, а их четверых выведут наружу и расстреляют.

Председатель Кабрильо захлопнул дверь фургона достаточно сильно, чтобы находящиеся внутри ощутили это, и зашвырнул ключи на крышу. Еще раз осмотрел улицу возле склада. Никто не видел, как он прячет машину за зданием. На ходу он небрежно крутил в пальцах баллончик с отбеливателем. Хотя отпечатков пальцев не оставил никто, он позаботился старательно опрыскать кабину отбеливателем, чтобы устранить малейшие следы ДНК.

Линк встретил его у дверей. Бывший «морской котик» уже размотал куфию, скрывавшую его чернокожее лицо, накинув клетчатый платок на широкие плечи. С бахромы капала искусственная кровь, пропитавшая платок, когда Джулия выстрелила в Линка.