Десантный катер с ревом понесся по бурному морю, чтобы забрать остаток береговой партии, поигрывая надувными бортами при каждом прыжке с волны на волну.

— Думаете, нам это удастся? — спросила Тори, выходя к нему под дождь.

— Наши двигатели могут развить такую же мощность, как силовая установка новейшего авианосца, но если эта посудина увязла прочно, мы встанем перед классической дилеммой между неизменной силой и неподвижным объектом.

— И вы в самом деле сможете их бросить?

Хуан не ответил, но и это само по себе послужило ответом. Вопреки всему сказанному ранее, она видела в его глазах твердую решимость и понимала, что он выпустит кишки своему любимому кораблю и рискнет своими людьми ради шанса спасти хоть одного китайского мигранта.

Пару минут спустя лодка «морских котиков» отвалила от берега, унося последних остававшихся там членов команды «Корпорации». Хуан дождался, когда катер минует буксирные тросы, после чего поднес рацию ко рту:

— Ладно, Эрик, выберите слабину тросов.

«Орегон» пополз вперед, и тросы медленно вознеслись из моря, выжимая целые полотнища воды по мере того, как проволочные жгуты сжимались все туже и туже.

— Есть, — доложил рулевой. — Скорость относительно дна ноль. Есть полный натяг.

— Плавно выжмите до тридцати процентов и удерживайте.

Послышался нарастающий по частоте вой разгоняющихся магнитогидродинамических двигателей. Угол буксирных тросов и мощность двигателей заставили «Орегон» тяжело осесть в море, так что волны стали яростно разбиваться о его нос, взмывая к небу целыми пластами пены.

— Есть движение! — воскликнул Эрик. — Идем пять футов в минуту.

— Никак нет, мы просто еще капельку растягиваем тросы. — Во время учебы в колледже Хуан целое лето подрабатывал на буксирном катере и знал, как легко принять растяжение тросов за движение. — Через минуту вы обнаружите, что нас тянет назад. Когда это произойдет, доведите до пятидесяти процентов.

Хуан смотрел, как волны разбиваются о «Селандрию», пытаясь разглядеть, раскачивают ли они ее или только терзают. Когда валы проходили под носом судна, какое-то движение возникало, но это лишь означало, что всякий раз, когда передняя часть корабля приподнимается на волне, корма увязает в грунте все глубже и глубже.

— Пятьдесят процентов, — доложил Эрик чуть позже. — Движения нет.

— Выводите нас на восемьдесят.

— Я бы не рекомендовал, — вмешался Макс Хэнли. — Вы уже и так порядком потрепали моих деток.

Теоретически мощность магнитогидродинамических двигателей не знает предела, но в системе есть одно слабое звено — высокоскоростные насосы, охлаждающие обмотки магнитов, сверхпроводимость которых поддерживается жидким гелием. Сверхнизкие температуры действуют на крыльчатки насосов крайне пагубно, и после длительной трепки, которую они выдержали по пути к Камчатке, Макс тяготился опасениями, что они вот-вот откажут.

— Эти двигатели обслуживает лучший механик всех морей. Доведите до восьмидесяти.

«Орегон» ушел еще глубже, позволив волнам перекатываться через планшир. Вода за кормой превратилась в бурлящий котел — сопла водометов выбрасывали сотни тонн в минуту.

— Ничего, — доложил Эрик. — Она увязла что надо. Нам ни за что не стащить эту чушку с мели.

Хуан пропустил его пессимизм мимо ушей.

— Положить руль круто на правый борт.

Эрик подчинился, повернув рули «Орегона» так, что корабль отклонился от прямой, как собака, рвущаяся с поводка, увеличив натяжение троса еще на пару тонн.

— Лево на борт!

Корабль наклонился в противоположном направлении, натянув тросы так, что они завибрировали от напряжения. С «Селандрии» донесся единодушный напуганный стон, когда ее корпус чуть провернулся, испустив скрежет металла о камни.

— Ну же, детка. Ну же! — уговаривал Хуан. Тори зажала рот руками, сжав кулаки настолько крепко, что ногти совсем побелели. — Есть что-нибудь?

Прежде чем ответить, Эрик накренил «Орегон» обратно на штирборт.

— Нет. Скорость относительно дна нулевая.

— Хуан, — встрял Макс, — у меня температура в третьем и четвертом двигателях подскочила. Криогенные насосы начинают сдавать. Надо глушить мотор и попытаться втиснуть на борт как можно больше этих бедных душ.

Хуан оглянулся. Китайцев предупредили, чтобы не высовывались на палубу: разорвавшийся буксирный трос может хлестнуть с такой силой, что разрубит человека надвое, — однако фордек «Селандрии» представлял собой море бледных напуганных людей, дрожащих и жмущихся друг к другу под холодным ливнем. По самым грубым подсчетам, число мигрантов на лайнере превышает три тысячи человек. «Орегон» может принять от силы лишь треть от этого количества.

— Ладно.

Должно быть, руки Макса уже лежали на пульте управления двигателями, потому что не успело это слово сорваться с губ Хуана, как обороты плавно снизились. Освободившись от нагрузки, «Орегон» буквально подпрыгнул, отряхиваясь от воды, будто спаниель.

Тори бросила на Хуана резкий, неодобрительный взгляд, язвящий упрек за то, что он сдался настолько легко, но чересчур поторопилась. Он еще не сказал своего последнего слова.

— Ослабьте тросы и выпустите еще сотню ярдов. Самым малым сдайте вперед и приготовьтесь отдать оба якоря.

— Хуан, ты в самом деле считаешь…

— Макс, двигатели наших якорных лебедок тянут по четыреста лошадиных сил, — указал Кабрильо. — Я пущу в ход каждую пони, которую мы сможем запрячь.

Макс в оперативном центре набрал компьютерную команду, снимающую с тормозов оба канатных барабана, позволив им вращаться свободно, пока Эрик Стоун, снова включив двигатели, повел корабль чуть дальше из бухты. Дойдя до стоярдовой отметки, Макс отдал якоря. Они быстро опустились на дно, оказавшееся всего в восьмидесяти футах.

— Теперь тихонько назад, чтобы лапы зацепились, — приказал Хуан.

Большие верповые якоря «Дельта» поползли по каменистому дну, пропахивая глубокие борозды среди рыхлой гальки и булыжников, пока их лапы из высокопрочной стали не впились в грунт. Компьютерная система контроля автоматически регулировала натяжение якорных цепей, чтобы не давать им срываться.

— Мы готовы, — доложил Макс без малейшего намека на энтузиазм.

— Натяните буксирные тросы, а затем выведите нас на тридцать процентов. — Хуан поднес к глазам бинокль, стараясь не смотреть на людей, сгрудившихся у фальшбортов «Селандрии». Волны продолжали молотить в нос судна, раскачивая его вверх-вниз и засаживая корму еще глубже.

— Тридцать процентов, — объявил Эрик. — Никакого движения относительно дна, кроме растяжения канатов.

— Догоните до пятидесяти, — распорядился Хуан, не отрывая взгляда от круизного судна. — На якорях есть что-нибудь?

— Лебедки не выбрали ни дюйма, — ответил Макс. — Температура в третьем и четвертом уже растет. Мы в тридцати градусах от красной черты и автоматического отключения.

Силы, действовавшие на тросы, были просто-таки титаническими: брутальная мощь лошадиных сил против двадцати тысяч тонн мертвого груза стали, вколачиваемого волнами в берег. Как только перлини натянулись, нос «Селандрии» перестал реагировать на удары волн и вода стала пробегать под ним, легко перекатывая булыжники размером с футбольный мяч.

— Есть что-нибудь? — спросил Хуан.

— На лебедках ничего, — угрюмо буркнул Макс, — и скорость относительно дна нулевая.

— Восемьдесят процентов!

— Хуан!

— Выполняй, и отключи предохранители двигателей. — В голосе Кабрильо завибрировала ярость. — Гони их за красную черту, если придется. Мы этих бедняг не бросим.

Макс подчинился, настучав несколько команд, приказывающих компьютеру игнорировать перегрев мощных криогенных насосов. Он смотрел, как цифры на экране, показывающие температуру, стали красными, а затем вышли из безопасной зоны. Медленно протянув руку, он отключил компьютерный монитор.

— Извините, милые.

Хуан через подошвы сапог чувствовал терзания своего корабля, сражающегося с непосильным бременем. Вибрация буквально раздирала его на части, и каждое содрогание вонзалось кинжалом в грудь Кабрильо.