Обуздать свои желания было самой сложной битвой в жизни Страйдера, но он с этим справился. Он победил. И ох, Поражение любил его за это, вызывая такое же ощущение удовольствия, что проносилось по нему теперь. Из-за которого сложнее было сдержаться, рассчитывая каждую его ласку, каждое полизывание.

За исключением того раза, когда в одно мгновение она хотела всего сразу, и он был готов дать ей это, перенести ее за грань, а в следующее она захотела, чтобы он остановился. Он распознавал вызов, когда слышал его, и «уверена, ты не сможешь остановиться» стопроцентно был вызовом.

То, что он не знал - до сих пор не знает - почему она сделала это. Не важно, подумал он. Что сделано, то сделано, и возврата к этому нет. Он должен позабыть о поцелуе и сосредоточиться на движении вперед. На играх, Жезле и абсолютной победе. Должен забыть цвет, которым расцвели ее щеки, дыхание, вырывавшееся из ее носа, частички ярости, взрывавшиеся в ее глазах каждый раз, как он говорил. Забыть, что она великолепна, когда ее переполняют эмоции, что она взрывается словно фейерверк, и он так отчаянно хочет в нем сгореть.

Кайя откашлялась.

- Страйдер, - начала она.

Он поднял руку призывая к молчанию.

- Смотри, вот как это все будет. Ты не доверяешь мне, и я не доверяю тебе, но мы будем работать вместе. Итак, ты собираешься рассказать о завтрашней битве, а потом мы собираемся на разведку к конкурентам.

Или вернее, она будет проводить разведку. Он будет искать Жезл. Несмотря на то, что он понимает ее положение, ее боль, это знание не меняет сути дела. Нет артефакта, нет ларца. Поэтому он найдет и выкрадет Жезл. Даже ценой гордости Кайи. После этого он сам себе будет неприятен, он уверен, поскольку победа требовала предать ее доверие, но ничто не собьет его с этого курса.

- Поняла? - Спросил он, уже борясь с волной вины.

Прошла тяжелая и полная неуверенности минута. Потом она прошептала:

 - Да. Хорошо. Мы будем работать вместе.

- Хорошо, - он придал лицу невозмутимое выражение и развернулся обратно. Внимательно посмотрел на нее, чтобы полностью убедиться, - А теперь поговорим.

Уильям Вечно Похотливый, почетный Повелитель Преисподней и мужчина, настолько идеальный, что однажды получил титул Самого Красивого Бессмертного Всех Времен – ну и что с того, что он был единственным судьей этого конкурса; он мог бы поклясться остатками своей души, что результаты не были сфальсифицированы, - стоял в гостиной в жилище людей.

Страйдеру Не Держащему Слово следовало быть здесь вместе с ним. “Я на нем отыграюсь”. Он пообещал пойти с Уильямом сюда. Но вместо этого счастливый ублюдок сейчас проводил время именно с той Гарпией, которую Уильям часто мечтал соблазнить.

Уильям был с вампиршами, людьми, ведьмами, оборотнями и богинями, но никогда не был с Гарпией. А он хотел быть с Гарпией.

Может быть, когда он закончит здесь, он предложит Страйдеру небольшое соревнование за симпатию Кайи. Воину же нравилось соревноваться, а Уильям всегда был готов пойти на жертвы, заботясь о других больше, чем о себе. Из-за своей жертвенной натуры он как-раз и оказался здесь. “Здесь” было обыкновенным домом с обыкновенными комнатами, которым требовалось серьезное вмешательство дизайнера. Бежевая мебель, бежевые стены и бежевый ковер, словно владельцы боялись цвета. Ах да, он уже упоминал о полупустых бутылках водки, припрятанных в вентиляционных отверстиях, за книгами и даже в скрытых разрезах в матрасах?

Этот земной, похожий на тюрьму, был раем для пьяниц, где выросла его Малышка Джилли Леденец. Джилли, известна также как Джиллиан Шоу. Смертная, кареглазая, слишком эмоциональная для ее же блага. В свои семнадцать, она познала больше ужаса и насилия, чем большинство бессмертных за целую вечность. И все благодаря хозяевам этого дома в Нигде, штат Небраска.

У Уильяма было немного друзей, поэтому он заботился о тех, что имелись. Конечно, ему нравились Повелители Преисподней. Их было весело мучить и чертовски забавно наблюдать, как они друг за другом влюбляются, словно мухи, прихлопнутые мухобойкой. Подходящий пример – Страйдер. Пока Уильям не вмешался, конечно же. Кайя непременно поддастся его очаровательным уловкам, в конце концов, и напрочь забудет о хранителе Поражения.

Такое развлечение стоило его пропуска в Будапештскую Крепость: позволяя чокнутой (второстепенной) богине Анархии придержать наиболее ценное сокровище Уильяма, требуя выкуп. Он ночи напролет не спал, мечтая вернуть себе это сокровище - зашифрованную книгу, в которой рассказывалось, как ему избавиться от проклятий, наложенных на него богами. Но в данную минуту Уильям не собирался об этом думать.

Все его мысли были о Джилли. Познакомившись с ней месяцы назад, когда возлюбленная хранителя Боли привела ее в крепость, он был мгновенно сражен. Не в сексуально плане, она была слишком молода для этого – и он будет напоминать себе об этом тысячи раз, если потребуется – но в плане рыцарства. Она смотрела на него и видела великолепного бессмертного воина, который может доставить ее телу несказанное удовольствие. Ну конечно. Так все думали. Она видела также великолепного бессмертного воина, который может убить ее драконов.

Он хотел уничтожить ее драконов. И он сделает это.

Пару раз за последние несколько месяцев он возвращался домой раненый после битвы. Джилли заботилась о нем, всегда была нежной, милой, следила за тем, чтоб он был сыт, уложен в постель и доволен. Она не боялась его. Смеялась с ним, шутила, и когда он выводил ее из себя, оставалась и боролась с ним, а не убегала прочь от его гнева.

В глубине души, она знала, что он никогда ее не обидит. Даже когда он сам не всегда был в этом уверен. Внутри него сидела тьма, бурлящая тьма из самых мерзких глубин ада. Тьма, которую он никогда так не любил, как в данный момент.

Едва ли кто замечал его злую сторону. В нем видели нахального бездельника, образ, который он сам же и придумал. Нет, этот образ не был лживым. Уильям был нахалом до мозга костей, но в нем было еще кое-что большее, и каким-то образом Джилли увидела эту его сторону. Но все же она приняла его. Никогда не просила измениться. Только наслаждалась его компанией и хотела защитить. Никто и никогда не пытался защитить его до этого.

Теперь, он защитит ее. Семья Джилли причинила ей боль худшим из возможных образов. Поэтому и погибнет худшим из всех возможных способов. В конце концов, месть была формой защиты. Конечно же, прошло время и Джилли давно с ними не контактировала. Но это не меняло того факта, что они причинили ей боль ужаснейшим образом, заставив ее в одиночку бросить вызов улицам – и они могут снова поступить так с кем-то другим. Он уже давно хотел это сделать, и желание не изменилось. По сути, оно лишь усилилось.

Уильям прошелся по комнате, поднимая безделушки, бросая их и радуясь, когда они разбивались об пол. Сейчас мать и отчим Джилли были на работе, а ее сводные братья здесь уже не проживали, так что он не заботился о шуме. Закончив это занятие, он изучил фотографии на каминной полке. На них не было Джилли. Очевидно, они вычеркнули ее из своей жизни. Безо всяких задних мыслей, не заботясь о том, что случилось с ней, после ее ухода.

Он увидел только: тридцати с лишним лет крашенную блондинку с силиконовой грудью и обыкновенного вида тридцати с лишним лет мужчину. Желудок скрутило. Уильям ударил мужчину в лицо. Ублюдок должен заплатить за каждое недозволенное прикосновение, каждую каплю причиненного стыда. Ее мать заплатит за то, что позволила этому случиться. Братья – за то, что не спасли Джилли.

Ее семья не оставила ей другого выбора, кроме как сбежать в пятнадцать лет. Пятнадцать. Пытаясь выжить в одиночку в течение года, пока Даника не нашла ее и не привезла в Будапешт. Но из-за того, что с ней сделали, из-за того, что ей приходилось делать, чтобы просто поесть, Джилли больше не ценила себя. Считала себя использованной, грязной, недостойной. Она ничего такого не говорила, но он-то знал. Когда она гостила в крепости Повелителей, то спала в соседней с ним спальне, и он слышал, как она плакала по ночам. Он знал, что ее мучают кошмары.