Марк открыл глаза и произнес:

— Кажется, мысль о Данвейте он воспринял с энтузиазмом. Осталась сущая ерунда, ласточка: вышвырнуть дроми из Дальних Миров, дождаться кораблей с Земли и отправить нашего приятеля в Посольские Купола [39]. А там уж сервы доставят его куда надо. Еще желательно, чтоб нас с тобой не распылили в предстоящей драке — иначе кто ж его поймет без переводчиков?

— Без тебя, — с улыбкой уточнила Майя. — Что я могу одна?

— А что могу я? — Повернувшись к дроми, Марк сделал прощальный жест и, обняв девушку за плечи, направился к выходу. — Нет, моя дорогая тхара, в ближайшую сотню лет ты будешь меня вдохновлять и направлять. Ты и только ты! Кстати, еще и лечить. Эти ментальные экзерсисы просто пожирают нервную энергию, и есть лишь один способ набраться сил. — Он поцеловал Майю в губы. — Очень хороший способ, проверенный временем. То есть я хочу сказать, что после каждого сеанса…

Майя не дала ему закончить, прикрыла ладошкой рот и тихо рассмеялась. Не говоря больше ни слова, они поднялись на жилой уровень, разыскали свой свадебный чертог и провели в нем время до рассвета. С первым солнечным лучом они уже были на поверхности.

Оглядев площадки и дороги, забитые сотнями машин, группы вооруженных людей в скафандрах и транспортные диски, висевшие над скалами, девушка вздохнула и прижалась к Марку. Он знал, о чем она думает, и сам думал о том же: пройдет день, пройдет ночь, снова наступит утро, но увидят ли они рассвет? Тхаров было так немного — тысячи против десятков тысяч, и Земля, великий дом человечества, казалась такой безнадежно далекой…

— Ты думаешь, мы сможем это сделать? — прошептала Майя. — Сможем изгнать их? Сможем выжить?

Марк нежно погладил ее волосы.

— У нас есть шанс, тхара. Небольшой, но есть. Если мы уничтожим Патриарха.

Риккараниджи сидел на верхнем этаже своей обители. Его глаза были закрыты, кожа тяжелыми складками свисала с обмякшей плоти, когти шелушились и отслаивались, а пол вокруг передвижного сиденья усеивала сухая чешуя. Он и сам был сейчас сухой чешуйкой, отпавшей от живого организма клана и готовой превратиться в прах. Уже сутки он не получал продляющего жизнь снадобья и ничего не ел и не пил, ожидая неизбежного конца. Кончина будет быстрой и безболезненной; к закату местного светила разум и чувства угаснут, и вряд ли он переживет следующую ночь.

Новым прародителем клана был объявлен Ниддакапар, отныне — Ниддакапарта. Риккараниджи остановил на нем свой выбор, так как этот старший первого поколения казался более деятельным и более опытным, чем Виттанихан. О Субьяроке он вообще не думал, Субьярока уйдет из жизни вместе с ним, и новый Патриарх выберет новых сидура-зонг, а заодно решит судьбу Виттанихана. Это уже не касалось Риккараниджи. Его последний и очень краткий жизненный период завершится здесь, в этом пустом помещении, откуда убраны приборы связи, экраны и кристаллы кзилат-тлан, на которых фиксировались важнейшие события и приказы Патриарха Все это уже является достоянием Ниддакапарты, который расположился пока в башне поменьше — в знак уважения к прежнему прародителю.

На небольшой отрезок времени жизнь клана замерла — в каждую башню Хо, в другие укрепленные пункты и на космические корабли, что вращались вокруг Холодного Мира, передавалась весть о смене Патриарха. От Старших-под-Большими — к Старшим-с-Пятном, от Старших-с-Пятном — к Получившим-Имя… В боевой трибе это являлось недолгой и лишенной торжественности процедурой, но совершенно необходимой: единство клана и порядок в нем зиждились на уверенности, что его возглавляет прародитель, великий зонг-эр-зонг, Старший-над-Старшими.

В мире дроми смена Патриарха была редкостью, и не всякий зонг-ап-сидура или зонг-тии становился ее свидетелем. Обычно передача власти сопровождалась особым ритуалом, включавшим жертву крови Одарившему Мыслью, что подтверждало связь между всеми поколениями, от Больших-Старших до безмозглых халлаха. Но Отпавшие давно отказались от этого обычая. В Кланах говорили, что их вера в Одарившего Мыслью короче когтя и легче сухой чешуи.

Риккараниджи открыл глаза и придвинулся к проему, забранному прозрачным пластиком. Отсюда он мог наблюдать, как возобновляется движение между башнями Хо, как подвозят древесину к пищевой фабрике и гонят пленных на астродром, как взмывают в утреннее небо летательные машины. Жизнь клана продолжалась, и это наполняло бывшего Патриарха странным для дроми чувством, которое люди назвали бы гордостью.

Он вспоминал прошлое. Как все халлаха его клана, он появился на свет не на планете, а в космической цитадели, висевшей около границ сектора Скрытных, в искусственном бассейне размножения, где плавали в солоноватой воде миллионы личинок. Память об этом периоде у него не сохранилась, но когда он обрел разум и имя, сделавшись синн-ко, старшие сказали, что его рождение отстоит от Катастрофы примерно на время жизни дроми. Катастрофой считалось изгнание Скрытными клана Риккараниджи и всех других Отпавших, лишившее их статуса Защитников. Эта честь и все сопутствующие ей привилегии и доходы перешли к земным хосси-моа, что было, конечно, несправедливо, и едва ли не полтора столетия Риккараниджи пытался доказать, что Скрытные ошиблись. Но не доказал. А теперь его жизнь кончалась…

Почему Скрытные так поступили с ними?.. Разве дроми не были сильнее и многочисленнее хапторов, прежних Защитников? И разве они не повиновались желаниям своих хозяев? Разве не стояли стеной на их рубежах, отражая любые нападения? Разве торговые корабли не были в безопасности под их охраной? Разве не летали они с сервами Скрытных по всем дорогам Галактики, какие только можно измыслить? Разве плата за их служение была слишком велика? И разве они просили больше, чем предлагалось столь богатой расой, как лоона эо?..

Однако их изгнали, заменив людьми, чья история полетов в космос была короче когтя. Почему?..

Не раз и не два Риккараниджи задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Старейшины Кланов считали, что Скрытные меняют наемников тогда, когда те становятся для них опасны — ибо платой за защиту служила технология, и мощь получавшей ее расы неизбежно возрастала. В какой-то момент наемные войска или власти их метрополии могли покуситься на лоона эо, превратив нанимателей в прах, в сухую чешую, и Скрытные предпочитали не доводить проблему до этой точки. Это мнение старейшин было известно Риккараниджи, но представлялось ему нелепым, надуманным и унизительным. В сущности, старейшины утверждали, что решение Скрытных неизменно и никакие усилия дроми не приведут к желательным сдвигам, к возврату их расе статуса Защитников. Отсюда следовал неприятный вывод: война на границе не имеет смысла, как и все существование Отпавших, посвященное этой войне.

Возможно, истина была такова, но Риккараниджи не мог и не хотел с ней примириться. Ему казалось, что это уловка Совета Старейшин, желавшего унизить его клан и кланы Корронингаты, Синвагатаншера и других прародителей Отпавших. Как будто их пребывание здесь, на задворках Вселенной, не было достаточным унижением!

Но сейчас, когда его жизнь истекала неотвратимо и стремительно, он не испытывал прежней уверенности. Здравый смысл, столь сильный в представителях его расы, подсказывал, что старейшины, видимо, правы, и борьба, что длилась более двух сотен лет, бессмысленна, как бормотание халлаха. Возможно, не было нужды сражаться с теми хосси-моа, что защищают Скрытных, ибо они являлись лишь малой частью своей расы, и победы над ними не стоили обрезка когтя… Возможно, удар по их материнскому миру, по их колониям и боевым флотам являлся бы лучшим решением — особенно в те давние годы, когда они были немногочислены и слабы… Возможно, стоило объединиться с Кланами еще тогда и уничтожить возомнивших о себе землян… Может быть, и сейчас еще не поздно стереть их в прах…

Или поздно?..