– Вот оно, масло! – с тихим и от того еще более сокрушительным торжеством выдохнул охранник.

– Че, серьезно? – радостно изумился второй.

– Где? – недоверчиво скривился продавец, и оба кинулись к сумке, чуть не нырнув внутрь.

Мгновение были видны только их затылки и пихающиеся над сумкой плечи…

– Что ты выдумываешь? – наконец раздраженно рявкнул продавец, выворачивая содержимое сумки на стол. Ручки, брасматик, расческа, помада, заколки, обгрызанные карандаши, обрывки бумаги и крошки от давно съеденных чипсов сыпанули на стол, сверху тяжеловесно ляпнулся кошелек. Масла не было.

– Но как же… Я же только что видел… – жалобно пролепетал охранник, вороша Иркины вещи, точно рассчитывая найти масло под кучкой погнутых скрепок. Яростно поглядел на Ирку, на продавца и, ни слова больше не добавив, вылетел вон из подсобки.

Второй охранник потоптался, повздыхал, хотел что-то сказать, потом только махнул рукой и тоже вышел. Ирка осталась стоять у стола, бросая обратно в сумку свои заколки по одной. Неужели ей показалось, и никакого масла не было?

– На, – сухо прозвучало за спиной. – Если оно тебе так нужно, можешь забрать.

Ирка стремительно обернулась.

Продавец вытряхнул из широкого рукава форменной рубахи и протянул ей проклятое масло! Лицо у него было – как ночная стужа.

– Я не… Я… – простонала Ирка, плюхнулась в драное кресло и разрыдалась.

– Чего ты… – холод исчез, голос продавца стал растерянным. – Чего теперь реветь-то, я ж его вытащил…

– Я не брала! – захлебываясь слезами, выдохнула Ирка. – Честное слово! – внутри у нее все буквально корчилось от невыносимого, оглушающего стыда, больше всего хотелось не быть, исчезнуть, раствориться, только бы не чувствовать этого омерзительного жжения внутри, от которого просто выворачивались внутренности. Как от сильной боли, она прижала руку к животу. – Это случайно, я не хотела! Вот, вот! – дрожащими руками она схватила кошелек и выгребла оттуда все деньги. – Возьми, пожалуйста, я не крала! – она принялась тыкать пучок денег в руки продавцу.

– Да прекрати ты, сумасшедшая, здесь на телегу такого масла хватит!

– Я случайно! – брызгая слезами со щек, затрясла головой Ирка. – Я на тетку, которая на эту… нашу… ну, которая с косой… засмотрелась! Гадала, она или не она…

– Не она, просто похожа, – сказал продавец, будто это могло Ирку успокоить.

– Ты ее видел, видел, да? – вскинулась Ирка, будто то, что он тоже видел ту самую женщину, могло ее оправдать.

– Видел, не реви, – уже совсем мирно сказал продавец. – Со всяким бывает. Я тут вчера задумался… ну, об одном деле, неважно… а сам на эскалаторе спускался. Спустился, на автопилоте на другой, который вверх идет, встал и обратно поехал. Меня парни, которые на видеонаблюдении сидят, потом спрашивали – ты чего, Леша, катался? Меня, кстати, Леша зовут, – он ткнул пальцем в бейдж на груди.

– Спасибо, Леша, если бы не ты… – она шмыгнула носом и утерла рукавом заплаканные глаза, размазывая тушь.

– Симпатичной девчонке приятно помочь, – усмехнулся Леша. – Могу отвести умыться.

– Очень страшная, да? – все еще шмыгая носом, пробормотала Ирка и попыталась отыскать зеркальце среди вывалившегося из сумки хлама.

– Настоящую красоту ничто не испортит, – галантно объявил Леша.

Ирка покраснела – мало того что спас, так еще столько приятного наговорил!

Телефон в кармашке сумки зашелся пронзительной трелью.

– Я адрес эсэмэской скинул, быстро дуй сюда! Твоим дружкам я уже позвонил, – казалось, на всю подсобку проорал из трубки Ментовский Вовкулака.

– Я не могу сразу же, у меня продуктов полная сумка… – заикнулась Ирка, искоса поглядывая на Лешу.

– Плевать на продукты! Тут такое… Короче – лети! – и Вовкулака отключился.

Легко ему говорить – а ей бабка денег в обрез оставила, если она сейчас на продукты плюнет, что до Нового года есть будет?

– Срочное дело? – поинтересовался Леша.

Ирка потерянно кивнула, разглядывая появившуюся на экране эсэмэску. Ничего себе, другой конец города! Тащиться туда с пакетом? Мало ли что там поджидает «такое»?

– Ты где живешь? – спросил Леша.

– В балке, – шмыгнула носом Ирка.

– Ну и ладно, – кивнул он. – Я через балку после работы к проспекту хожу – занесу твой пакет и у соседей оставлю. А ты двигай по своим делам…

– Нет, ну что ты! – помотала головой Ирка. – Ты и так меня спас!

– Вот и доведу доброе дело до конца! – энергично кивнул парень. – Хотя… если ты мне не доверяешь…

– Доверяю! – аж подпрыгнула Ирка. Как можно не доверять ему после всего случившегося?

– Тогда давай адрес, – ухмыльнулся Леша.

Баба Валя точно знала, что соседка ее – ведьма. Но никому не было до этого дела. В ЖЭКе сказали, что за ведьм они не отвечают. А за что они вообще отвечают, бездельники? Крышу, и ту починить не могут! В осенние дожди потоки воды протекали сквозь дырявое железо, заливали ветхий чердак и старательно, будто им невидимая граница очерчена, обегая территорию над квартирой соседки, всей силой проливались на голову бабы Вали.

В письмах к давно уехавшему в Португалию сыну баба Валя часто жаловалась на происки соседки, прося прислать каких-нибудь импортных средств для выведения ведьм (на высланную сынком брызгалку от тараканов баба Валя чуть не молилась). Но сынок в ответ отмалчивался, только предлагал продать квартиру и перебраться к нему, он-де сможет за матерью присматривать. В последнее время баба Валя начала подозревать, что сын ей попросту не верит.

Она вздохнула, покачала головой, молча сетуя на такое недомыслие, и снова приникла к глазку. Наблюдение за квартирой соседки баба Валя вела давно, все надеясь подловить ее на чем-нибудь таком уж ведьмовском, на что ни ЖЭК, ни сын уж и возразить не смогут! Но ничего существенного пока высмотреть не удавалось. По лестнице время от времени сновали старушонки – с вениками в руках, хотя баба Валя никогда не видела, чтоб они подметали (а не грех бы, а то ходят, топчут…). Иногда у подъезда останавливались роскошные автомобили, и в дверь к соседке звонили накрашенные дамочки в бриллиантах или, наоборот, мужики, порой вовсе бандитского вида. Дамочки всегда нервничали, мужики тоже, хоть и делали вид, что спокойны. Выходили то радостные, а то, опять же наоборот, смурные, будто им кто скорую смерть предсказал. Одного такого бритоголового, всего в золотых цепях, так из стороны в сторону качало, что бабки с вениками его под руки вели. Порой из соседской квартиры пахло травяными отварами – запах приятный, но баба Валя торопилась закрыть рот и нос краем платка и быстрее ковыляла мимо. Ведьмовство – оно ведьмовство и есть, надышишься невесть чем, охнуть не успеешь, как в жабу превратишься!

Вчерашняя суета у квартиры соседки застала бабу Валю на боевом посту – у глазка. Старушонки с вениками сновали по лестнице – дорогущая бронированная дверь соседской квартиры то открывалась, то вновь захлопывалась с пушечным грохотом, от которого содрогался старый дом. Потом старушонки одна за другой, как мыши, шмыгнули внутрь квартиры – и все стихло. Баба Валя настолько изболелась душой от любопытства, что слышные сквозь тонкую фанерку двери шаги на лестнице восприняла с истинным облегчением.

Шли двое. Дамочка как две капли воды напоминала обычных соседских посетительниц – такая же холеная, в мехах, с серьгами в ушах и кольцами на пальцах. Однако следом за ней неспешно поднимался милиционер – в звездочках на погонах баба Валя не разбиралась, но видно, что в чинах немалых, не участковый какой. Эти двое долго звонили в дверь, но им не открыли, хотя баба Валя точно знала, что со вчерашнего дня из квартиры никто не выходил – за годы дежурства у глазка она даже ночью навострилась слышать, как отворяется соседская дверь. Гости еще немного потоптались, а затем милиционер вытащил связку вроде ключей и принялся ковыряться в замке. Будь кто иной, баба Валя непременно бы шуганула – ворье она ненавидела пуще ведьм. Но милиция дело другое. Она только довольно потерла руки – не иначе как на ее письма начальству наконец среагировали, поняли наконец, какая от ведьм опасность общественному правопорядку!