– Ну и что ты мне сделаешь, дрянь, бездарь, мерзавка? – на три тона выше, чем Танька, провизжал из динамика голос Ганны Николаевны. – Ваших дружков уже нет, и вас так же не будет!

– Если так же – меня устраивает, – пробормотала Ирка, косясь на Богдана.

– Что сделаем? Мы тебя сдадим! – Танька вряд ли могла перевизжать киевскую ведьму, но она очень старалась – хоть уши зажимай. – Ты ведь никому раньше не рассказывала, что создала Спиридона? Просто прикидывалась охотницей, мстительницей за погибшую подругу, а сама выбирала жертву! Так вот… Все ведьмы. Во всем мире. Узнают, кто ты такая! На тебя начнется настоящая охота!

– Меня… меня не найдут! – выпалила Ганна Николаевна.

– Ага! – издевательски согласилась Танька. – Забьешься в какую-нибудь щель… а там состаришься и помрешь! Больше-то чужим даром подпитываться не выйдет!

– Хорошо, – даже сквозь динамик слышно было, что Ганна Николаевна цедит сквозь зубы. – Я не трону ни твою Ирку… ни тебя, шантажистка!

– Оксану Тарасовну прирежете? – насмешливо поинтересовалась Танька.

– Тише… – вякнула по ту сторону трубки Ганна Николаевна и тут же делано рассмеялась: – Ну что за глупости, Оксаночка моя подруга…

Ирка подумала, что на месте Оксаны Тарасовны она бы киевской ведьме не поверила.

– В любом случае мы не собираемся выпускать вас из нашего города! – отчеканила Танька. – Мы требуем ведьмовского поединка! Ирка будет с вами драться!

– Я?! – завопила Ирка, выскакивая из кресла, но Танька только отмахнулась.

– Ирка будет с вами драться и отберет всю вашу силу! – вопила она в мобилку. – Будете знать, как травить наших друзей!

Мгновение в трубке царило молчание, а потом Ганна Николаевна начала смеяться – весело и искренне, как на хорошей комедии!

– Ты глупая, самовлюбленная, безграмотная девчонка! – наконец отчеканила она. – Теперь, когда оборотень и здухач мертвы, даешь мне Слово ведьмы, что, кроме тебя и твоей подруги, никто обо мне не знает?

– Мы никому не рассказывали, – обтекаемо сообщила Танька.

– И не расскажете – ни лицом к лицу, ни по почте, ни по телефону, ни по Интернету? Пока дуэль ни закончится, никто не узнает? Слово ведьмы?

– Слово ведьмы, – кивнула Танька.

Ганна Николаевна снова расхохоталась:

– И после тоже не узнают! Я выиграю и заберу твою подругу… и тебя!

– А если выиграет Ирка – все, что есть у вас, принадлежит ей, – ласково уточнила Танька.

– Ладно-ладно, – рассмеялась Ганна Николаевна – она ни секунды не верила в Иркину победу. – Я даже буду так благородна, что дам вам небольшую фору! Деремся, как взойдет луна, на полный Солнцеворот, когда ночь начинает убывать – и все вы, обычные ведьмы, чувствуете себя отлично! А мне, сама понимаешь, все равно! – издевательски добавила она.

– Мы тоже предпочли бы встречать Новый год спокойно – без вас, – невозмутимо объявила Танька. – Можем продолжить там же, где вы пытались прикончить Ирку сегодня – славный скверик, зачем менять удобное место.

– Ох и наха-алка! Жди, – и в трубке послышались короткие гудки.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – тоном едким, как кислота, поинтересовалась Ирка. – Ты только что втравила меня в колдовскую дуэль с двухсотлетней ведьмой, которая чувствует чужой дар, читает мысли, возвращает прошлое и еще неизвестно что умеет?

– Ты считаешь – некрасиво обижать старушку? – очень серьезно поинтересовалась Танька. – Расслабься, Ирка, я знаю, что делаю, все будет просто отлично! Я тебя хоть раз с колдовством подвела?

– Обязательно объявлять нас мертвыми?! – обиженно пробурчал Ментовский Вовкулака.

– Обязательно, – отмахнулась Танька. – Ганна должна верить, что стоит ей убрать нас с Иркой, и она сможет приняться за старое.

– А каким оружием дерутся ведьмы? – с жадным любопытством спросил Богдан, поглаживая свой меч здухача.

– Из твоего арсенала нам ничего не понадобится, – высокомерно отрезала Танька. – Потому что ведьмы дерутся на собачьих стаях!

– Холодно! – обхватывая себя руками за плечи, пробормотала Ирка.

– Плюсовая температура, – рассеянно откликнулась Танька. – Снег тает. – Под ногами действительно хлюпало. С дерева прямо на голову шлепнулась тяжеленная капля, заставив Ирку нервно вздрогнуть.

– Значит, я просто трушу, – сказала она. – Зачем тебе надо, чтоб мы дрались именно здесь? – она окинула знакомый скверик неприязненным взглядом.

– Потому что это логично, – оглядывая выбеленную луной аллею, ответила Танька. – Ганна ведь не собиралась отпускать тебя с того кладбища живой, так что, скорее всего, она сказала правду – именно здесь она создала Спиридона. А где все началось, там все должно и закончиться, если мы хотим закончить навсегда. Только у кольца нет нового начала.

– Все закончить – это в смысле прикончить меня и чувствовать себя добрыми и хорошими? – поинтересовался подрагивающий от гнева голос, и из-за деревьев на аллею вышел Леша. Спокойно направился к девчонкам.

– А ну-ка стой! – Ирка попятилась назад, волоча за собой Таньку, выхватила из кармана плотно скатанный травяной шарик и подняла его над головой. – Стой там, а не то я по тебе разрыв-травой шандарахну! – А еще она напихала внутрь огненного зелья. Убить Спиридона не убьет, но пока он снова соберется в одно целое, они с Танькой успеют вырваться из сквера!

Леша остановился, глядя на Ирку полными упрека глазами:

– Вроде бы раньше мы с тобой нормально общались…

– До того как я узнала, что ты убийца! – уточнила Ирка и неожиданно сама засомневалась в своих словах. Спиридон… Леша?.. ответил ей таким горьким взглядом, каким не станет смотреть убийца двух сотен человек! Неужели она опять в очередной раз что-то напутала?!

– Я никого не хотел убивать, – отвернувшись от Ирки, печальным шепотом выдохнул он. Помолчал и вдруг обиженно добавил: – Она сама виноватая!

– Кто? – невольно растерялась Ирка.

– Та ведьма ж ота проклятущая! – доверительно сообщил Леша.

Ирка поглядела на него изумленно – даже речь у него изменилась, в ней появилось что-то напевное… и недоброе, как в старой страшной сказке. Даже одежда выглядела другой – дубленка все больше напоминала овчинный кожух, на голове оказалась сдвинутая на затылок смушковая шапка, как в старом кино, а сумка через плечо выглядела стянутым веревкой мешком.

– Вся деревня знала, глянулась она мне! Опять же ведьма в хозяйстве – то добре! Я все как положено делал – под тын к ней ходил. Два раза! – он растопырил пальцы рожками – для наглядности. – Платочек на ярмарке купил. Как перед Рождеством вечорницы зачались – музыкантов привел, гро?ши им заплатил! Для нее привел, все знали! А она со Степаном плясать пошла! А потом с Ивасем! И с Хведором! Вот так прям с разными парнями и плясала – все видели! А по ночи приходит до мэнэ в хату – глазами зелеными зыркает: давай, говорит, помиримся! А я что ж… я разве против мириться? Ты повинись, да покайся, да в ножки мне поклонись, да обещай, что вперед знать будешь, чего можно моей-то девке, а чего никак нельзя…

– А она что? – неприязненно глядя на Лешу… нет, на Спиридона, процедила Ирка.

– А она как от меня шарахнется и говорит: не твоя я девка, и уж твоей не буду никогда, больно надо с таким, как ты, связываться! А как же не моя, коли я и платочек ей, и музыкантов… Ну как тут ее не вдарить было – для ума-то, для понимания? Кто ж знал, что она об угол лавки головой стукнется? – он почти в отчаянии воззрился на Ирку. – А ведьмы, ее подружки, отчего-то решили, что я виноват. А я не виноват, не виноват я! – голос его перешел в вой, жуткий, не человечий, не волчий, и на завывания ветра тоже не похоже. – Скажи, что я не виноват!

– Виноват, – тихо прошептала Ирка.

Парень поглядел на нее исподлобья – в свете луны лицо его стало бледным и рыхлым, как вываленный в миску творог. И с этого творожного лица вместо глаз таращились точно выдавленные пальцами дыры. Расползлась бесформенная щель рта, и Спиридон, теперь уже окончательно Спиридон, прогудел: