Карана перетрясла все бумаги и карты, лежавшие на рабочем столе. Там были еще завернутый в ткань тяжелый свиток и три футляра с другими свитками. Развернув ткань, Карана обнаружила, что находившийся в ней документ отчеканен на позеленевшей от старости меди. Этот свернутый в трубку металлический лист до такой степени слипся, что, когда она попыталась его раскрутить, уголок, за который она ухватилась, отломился, обнаружив среди хлопьев зелени лишь тонюсенькую медную сердцевину. Быстро приладив отломившийся уголок на место, Карана снова завернула свиток в ткань и начала осматривать свинцовые футляры. Два были пусты, а в третьем лежал пергаментный свиток. Карана повернулась к Магрете:

— Взгляни-ка!

— Что такое?

— Этот футляр, — сказала Карана, — похоже, сделан из свинца, но он легче остальных. А еще он кажется гладким, но я чувствую пальцами какой-то рисунок. На, проверь сама!

Магрета выхватила у Караны футляр и отвернулась. Та решила не обижаться, встала на цыпочки и стала смотреть через плечо Магреты, которая, взвесив футляр в руке, погладила его кончиками пальцев.

— Ну да, все понятно. Дешевый трюк. Такого я от Иггура не ожидала.

Под пристальным взглядом Магреты футляр преобразился: тусклая свинцовая поверхность постепенно приобрела блеск испещренной прихотливыми узорами вороненой стали. Девушка встряхнула футляр, его содержимое выпало на пол и медленно развернулось, превратившись в блестящий лист черного металла.

Перевернув его, Магрета увидела, что с другой стороны у него по краю идет ободок, похожий на рамку. Внутри же рамки был прозрачный, как стекло, но тем не менее не производивший впечатление хрупкого материал, под которым переливалось какое-то отражающее свет вещество, напоминавшее вязкую ртуть. Оно сверкало, подрагивало, казалось, по нему пробегали незаметные струйки и волны света. На края рамки тончайшими серебряными линиями были нанесены знаки неизвестного алфавита. Больше на Зеркале не было никаких украшений, если не считать символа, нанесенного красной и серебряной красками в верхнем правом углу. Этот символ был похож на три почти слившихся воедино золотых пузырька, окруженных ярко-красными соприкасающимися полумесяцами в платиновом кольце, внутреннее пространство которого было заполнено пересекающимися и переплетающимися серебряными линиями.

Магрета осторожно прикоснулась пальцем к символу. Ее рука покрылась гусиной кожей. Магрета наклонялась над Зеркалом все ниже и ниже до тех пор, пока не коснулась лбом его поверхности. Ее руки дрожали. Потом Магрета положила Зеркало обратно на стол, что-то тихо пробормотав. Поверхность Зеркала потемнела, на ней выступила строка тонких, как паутина, серебряных букв. Карана хотела на них взглянуть, но Магрета, по-прежнему беззвучно шевелившая губами, заслонила собой Зеркало, на котором возникали все новые и новые строки.

Карана почувствовала, как у нее холодеют конечности.

— Он сейчас придет, — сказала она, но дрожавшая всем телом Магрета не обращала на нее внимания, не отрывая взгляда от Зеркала.

Так прошла целая минута.

— Магрета! — позвала Карана, схватив спутницу за рукав, но та, не глядя, стряхнула ее руку.

Прошла еще минута, потом вторая, потом третья…

— Магрета! — в отчаянии закричала Карана. — Очнись! Это западня!

Казалось, прошел час, прежде чем Магрете удалось отвернуться от Зеркала. Узнав стоявшую перед ней испуганную Карану, она заговорила, словно из глубин летаргического сна:

— Не волнуйся. Все хорошо… Зеркало зовет меня так, будто бы оно — мое! Там внутри целый потерянный мир… — Магрета снова забыла о существовании Караны и впилась взглядом в Зеркало.

Внезапно у Караны закружилась голова: это Магрета высасывала ее силы через связующее их звено. Зачем она это делает?! Почему именно сейчас?! В лице измученной Караны не осталось ни кровинки.

— Магрета, бежим! Я чувствую, он уже близко! Девушка наконец оторвалась от Зеркала.

— Что ж, пойдем, — сказала она не своим голосом, но было поздно. За дверью послышались шаги, звук которых отдавался в воспаленном мозгу Караны подобно ударам грома.

Магрета сунула Зеркало в руки Каране и толкнула ее под письменный стол. Каране хотелось выкинуть Зеркало в окно, но, ощутив в руках его тепло и невольно взглянув в него, она забыла обо всем на свете.

На поверхности Зеркала стали возникать знаки… «Если ты сумеешь прочесть это послание, то поймешь, что у меня есть о чем предупредить тебя и что тебе поручить», — прочитала Карана. Затем буквы исчезли, и вместо них проступило изображение женщины, чей взгляд был направлен куда-то вниз, словно на какое-то приспособление, которое она пыталась привести в действие. Карана смотрела на изображение широко раскрытыми глазами. Женщина в Зеркале была похожа на Магрету, хотя и казалась старше. В ее темных волосах блестели серебряные пряди, а глаза были удивительного темно-синего цвета. Женщина посмотрела прямо на Карану, и губы ее зашевелились. Каране почудилось, что женщина проговорила: «Возьми его!»

В этот момент дверь распахнулась. Карана прикоснулась к изображению пальцем, и оно тут же пропало. Девушка высунула голову из-под стола и увидела стоявшего в дверях человека. У нее не было ни малейших сомнений в том, кто он: незнакомец выглядел именно так, как обычно описывали магов во всех сказаниях. «Интересно, — подумала Карана, — может, он тоже отводит нам глаза, чтобы поразить нас своим видом!» Человек, стоявший в дверях, был невероятно высок. Его темные волосы ниспадали на лоб прядью в форме воронова крыла. Он не казался старым, но, как и все мансеры, наверняка уже пережил много поколений обычных людей.

Это был Иггур, военачальник, покоривший весь юго-запад Мельдорина. Иггур, о могуществе и коварстве которого ходили легенды.

Иггур откинул прядь волос с высокого лба, и на его худом лице вокруг выцветших глаз, смотрящих из-под густых черных бровей, подобно пятнам инея на черном граните, заиграли тени. Он шагнул в комнату — всемогущий, всезнающий, уверенный в собственной несокрушимой власти. Широкоплечая Магрета казалась по сравнению с ним лилипутом. Она поняла, что они с Караной попались.

— О, что я вижу, — сказал Иггур сладким, как мед, голосом. — У меня в библиотеке завелись воришки.

Магрета напрягла все силы, чтобы развеять наваждение и разглядеть, на кого же на самом деле похож мансер. Никаких особенных изменений в его облике не произошло, но стало заметно, что его плохо слушается правая нога и, когда он на нее наступает, у него от боли немного дергается щека. Вот это да! Даже мансер страдает от боли! Значит, он простой человек, хотя и очень сильный. Приободрившись, Магрета заслонила собой стол, под которым пряталась Карана.

— Кто ты такая? — вновь заговорил Иггур, теперь уже совсем иным голосом. Его речь была прерывистой. Иггур с видимым усилием составлял короткие фразы. — Кто из моих давних недругов послал тебя? — Он нахмурил лоб, его губа подергивалась. — Может, ты из Туркада? Тебя послал Мендарк? — В его злобном голосе послышались нотки озабоченности.

— Меня зовут Магрета! — прозвучал решительный ответ. — Меня никто не присылал. И я ничего тебе не скажу. — Ни одним словом, ни одной интонацией Магрета не выдала обуревавшего ее страха.

Иггур сделал шаг в ее сторону, и Магрета задрожала. Он был ужасен. Его скованные движения, прерывистая речь, шрамы, вынесенные им из битв, в которых он одержал победу, делали его облик еще более устрашающим. Магрета растерялась и смутилась. Ей чудилось, что он видит ее насквозь и прекрасно понимает все ее слабости. Может быть, Феламора сознательно не стала готовить Магрету к тому, чтобы противостоять чужой непреклонной воле, и теперь Иггур мог раздавить ее, как козявку. Магрету учили подчиняться, а не вступать в единоборство. Да, это дело действительно было ей не по плечу.

Иггур вздрогнул и, казалось, с трудом взял себя в руки. В этот момент у Магреты с глаз словно пелена упала, и она поняла, что происходит у него в голове, ощутив, как он мучается. Она очень редко сочувствовала другим людям, но, как ни странно, больше не хотела уничтожить Иггура, а сердце бешено забилось у нее в груди.