— Берегись! — произнесла она, с видимым усилием выговаривая слова. — Я смертельно опасна для своих друзей! Одних я предаю, других веду на верную смерть, а третьих свожу с ума. Беги от меня, Лиан! Чего ты ждешь?! Беги, пока не поздно!

Лиан сидел неподвижно, испуганный и растерянный. Он уставился на огонь, боясь поднять на Карану глаза. Что с ней произошло? Едва ему показалось, что он наконец стал ее понимать, как она снова вытворила такое, отчего у него все смешалось в голове.

Карана словно застыла. Припадок — или что там с ней было — прошел, оставив после себя чувство горечи и потери. Она почувствовала, что между ней и Лианом снова разверзлась пропасть, и не знала, как ее преодолеть.

— А что же ты на самом деле сделала с Зеркалом? — наконец осторожно спросил ее Лиан. — Ты сказала Раэлю, что оно у тебя. Ему ты тоже соврала?

Карана вздрогнула, слово от пощечины, и лицо ее сразу стало невероятно печальным.

— Нет. Оно у меня, — сказала она. — Но я не хочу о нем говорить. Особенно сегодня вечером. — Она закуталась в плащ и ушла в палатку.

Лиан еще долго сидел у костра наедине со своими сомнениями, злой и несчастный. Внезапно мысли его прояснились, гнев улетучился, и он понял, какой ловкой оказалась Карана, найдя единственно правильный выход из тупиковой ситуации. Он понял, на что она пошла, чтобы спасти его от смерти, и чего ей это стоило. Но что же это за новый припадок? Может, это были штучки Тензора, пытавшегося залезть в ее сознание? Или за снами Караны охотилась какая-то другая нежить?

После холода горных вершин здесь, внизу у реки, ночной воздух казался теплым и приятным. Лиан разделся и осторожно, стараясь не побеспокоить Карану, заполз в палатку. Там он лег на спальный мешок и укрылся плащом. Он лежал на боку и смотрел на костер. В треугольнике неба между крышей палатки и верхушками деревьев мерцала одна-единственная звездочка. В огне потрескивали ветки. Какой-то зверек зашуршал листьями на опушке, и вновь воцарилась тишина.

Карана крепко сжала запястье Лиана своей маленькой ручкой.

— О, Лиан! — пробормотала она. — Иди ко мне. Мне так страшно! Успокой меня!

Лиан подполз поближе и обнял Карану. Она прижалась щекой к его шее. Он чувствовал, как вздымается ее грудь, и ее легкое дыхание у себя на плече.

— Что с тобой было, Карана?

— Я ощутила, как что-то ужасное прикоснулось к моему сознанию. Это было почище любого кошмара!.. Но уже все прошло!.. Милый мой Лиан, расскажи мне что-нибудь! — попросила она мечтательным тоном.

— А что, например?

— Все равно! — «Я хочу услышать твой голос, — подумала при этом Карана. — Мне не важно, что ты будешь говорить!»

— Я знаю одно коротенькое грустное сказание, — после недолгого размышления вымолвил Лиан.

— Ну вот и отлично, — пробормотала Карана.

— Это сказание о двух влюбленных, Инулии и Хенгисте. — Лиан на мгновение замолчал, а Карана еще теснее прижалась лицом к его шее. — Оно очень древнее, немного наивное и очень романтичное. Обычно оно всем нравится.

— Не тяни!

— Инулия была женой Федиля, жестокого тирана, в незапамятные времена правившего в Альмадине. Федиль был настоящим животным: грузным, тучным, старым и развратным. При этом он обладал невероятной силой, был очень коварен и порочен. Его главными развлечениями были войны, а больше всего удовольствия он получал, издеваясь над собственным народом и в первую очередь над Инулией, самой молодой, самой хрупкой и самой красивой из его трех жен.

— Я так и знала, — прошептала ему на ухо прекрасная маленькая Карана.

— Неизвестно, зачем Федиль женился на Инулии, потому что он и так уже наплодил достаточно сыновей и дочерей для продолжения рода. Некоторые из них были старше Инулии, и все они были такими же скотами, как и их отец. Инулия приходила в ужас от одной мысли о том, что в один прекрасный день Федиль взойдет к ней на ложе, ведь он никогда не мылся: у него были черные грязные ноги, зловонное дыхание и огромное брюхо. Но этого так и не произошло, потому что Федиля больше привлекали порочные женщины. Однако лучше Инулии от этого не стало, потому что все придворные, все его отпрыски и старшие жены смеялись над ней, называя такой жалкой, что Федиль даже не желает разделить с ней ложе. Над ней издевались все кому не лень. Так она и влачила свое существование, несчастнее последней свинарки в Альмадине.

Лиан замолчал. Карана дышала совсем тихо, и он решил, что девушка заснула в его объятиях. От ее волос исходил легкий аромат лимона, без которого Лиан теперь не мог представить себе Карану.

— Несчастнее последней свинарки! — с чувством пробормотала Карана, щекоча ему ухо губами. — Продолжай!

— Инулия полюбила гулять вдоль реки Альм ранним утром, пока ее служанки спали. В то время на берегу еще рос густой лес и простирались луга, на которых паслись стада деспота. Там Инулия сидела то на траве, то на стволе дерева или на камне, мечтая о молодом, красивом и пылком возлюбленном. Ведь она была не только робкой и тихой, но и страстной, и ей очень хотелось доставлять и получать наслаждение.

Карана хихикнула.

— Случилось так, что один молодой человек тоже полюбил посещать прибрежные луга и сидеть там, погрузившись в размышления, наблюдая за течением реки и за полетом вещих птиц. Его звали Хенгист. Он был самым молодым и самым талантливым из учеников местного мастера серебряных дел. Хенгист был приятным и восприимчивым юношей, увлекающимся музыкой, чтением, ценящим красоту. Ему не нравилось общество грубых соучеников, чьи низкие удовольствия не приносили ему радости. Он часто искал уединения, а если ему удавалось заметить что-нибудь исключительно красивое, он спешил назад в мастерскую учителя и воплощал увиденное в серебре. Он был привлекательным темноволосым юношей, невысоким, но хорошо сложенным и исключительно чистоплотным…

— И, разумеется, безрассудным, — добавила Карана.

— Тсс!.. Однажды рано утром Хенгист спустился к реке и обнаружил там сидящей на камне самую красивую девушку, какую он когда-либо видел. Восходящее солнце играло у нее в волосах и слепило Хенгиста, который ее не узнал. Если бы он понял, кто перед ним, то сразу же скрылся бы, ведь с женами тирана запрещалось даже разговаривать! Он осторожно приблизился. Девушка повернулась, и у него екнуло сердце.

Оба они были застенчивыми и не решились бы заговорить друг с другом, но, когда их взгляды встретились, они поняли, что им не жить друг без друга. Хенгист двигался как во сне, ни на мгновение не отводя взора от глаз девушки. Хотя их разделяло всего несколько шагов, это расстояние казалось им более бескрайним, чем бездна, пролегающая между звездами. Инулия привстала с камня и простерла к Хенгисту руки.

Юноша взял ее руки и стал целовать ее пальцы. По телу девушки пробежала дрожь наслаждения. Он взглянул на ее лицо и увидел, какое оно нежное и доброе; оно было так прекрасно, что он едва удержался от слез. Неподалеку захлопала крыльями цапля, Хенгист очнулся и понял, что перед ним жена тирана. Прикосновение к ее руке грозило ему смертью. Он отшатнулся и со сдавленным стоном убежал без оглядки.

Хенгист вернулся в мастерскую. Он трудился день и ночь, не зная отдыха и не обращая внимания на насмешки других подмастерьев, и никогда еще его произведения — цапли, луговые цветы и серебристые рыбки из реки Альм — не получались у него такими замечательными. Ему ужасно хотелось вернуться к реке и заключить девушку в свои объятия, и все же он не осмеливался.

Инулия продолжала каждое утро спускаться к реке на место их встречи, но юноша больше не появлялся, и ее сердце обливалось кровью. Она понимала, что он боится возвращаться, и решила сама его найти. Она ходила по улицам города в надежде встретить любимого, жадно вглядываясь в лица прохожих. Вскоре о ней стали ходить разные слухи. Говорили, что рассудок жены, не удостоившейся любви своего супруга, помутился. Много дней подряд она выходила в город в сопровождении своей служанки, однако поиски не увенчались успехом, и она потеряла надежду найти своего возлюбленного.