Черная Expedition с сильно тонированными стеклами, была припаркована в самом конце, с работающим двигателем.

Злость росла в нем так быстро, что он практически терял контроль над собой. И разве это не понравится его преследователям? Лаксен, вытворяющий все это на глазах у людей. Дурацкое Министерство обороны. Доусон уже привык к тому, как они регистрируются, что на самом деле значило выслеживать их. Сегодняшний день никак не отличался. Не считая, того что они видели его с Бетани, и, когда он развернулся и вернулся к машине, понадобились все его силы, чтобы не подойти к тому грузовику и не поджечь их задницы.

Прошло уже три дня, а Бетани все еще парила в воздухе с воскресенья. Чертовски избито, но она летала, словно под ее ногами были облака. Вернувшись поздно к своему шкафчику перед ланчем, она встала в пустом холле, пересматривая книги. На ее лице была усмешка, посылаемая в никуда. Ее щенячье счастье имело имя, и…

— Привет, — сказал Доусон, его дыхание грело ухо.

Взвизгнув, она обернулась и уронила свою книгу. Сложив руки на груди, она смотрела на Доусона широко распахнутыми глазами.

— Как… как ты тут оказался? Я не слышала, как ты подошел.

Он поднял книгу и передал ей, затем прислонился к шкафчику рядом с Бет и пожал плечами.

— Я тихий.

Тишина даже не покрыла это. Мышь чихнула в коридоре, и это отозвалось эхом.

Она сунула книгу в сумку. Тогда он остановил её.

— Что ты делаешь здесь?

Появилась ленивая усмешка.

— Собирайся на обед.

— Подожди. Разве тебе не нужно сейчас в класс?

Он придвинулся ближе, дыша тем же воздухом, что и она, заставляя ее дыхание поймать его. Это чертова полуулыбка творила забавные вещи с ней. Во вторник они снова пошли в ту забегаловку, прощаясь без поцелуя — настоящего поцелуя. Но когда его лоб прикоснулся к ее лбу, она, на самом деле, поверила, что он собирается ее поцеловать прямо в холле.

У Бетани было все хорошо с этим.

— У меня есть исследовательский зал, — сказал он, наклонив голову немного в сторону, соединяя их губы. — И я заколдовал мой выход из класса. Я хотел увидеть тебя.

— Ты заколдовал свой ??путь? — Её глаза закрылись. — Как ты это сделал?

— Я никогда не раскрою свои секреты. Ты знаешь намного больше, чем должна. — Доусон отстранился, поймав ее другой рукой. Через минуту он отошел от нее, она посмотрела на него. Он усмехнулся. — Я хотел пообедать с тобой.

Сильно польщенная, она позволила вывести себя в коридор… прочь от кафетерия, она притормозила.

— Эй, куда ты меня ведешь?

— Это сюрприз, — он притянул ее к себе и положил свои руки ей на плечи.

Расстояние от его тела было небольшим и ей это нравилось, это было восхитительно.

— Мы возвращаемся в кампус?

— Да.

— Мы собираемся попасть в беду?

Он остановился, развернув ее в своих руках. Они крепче прижались друг к другу, а его рука все еще находилась на ее плечах.

— Вопросы, вопросы, Бетани. Поверь мне. Ты не сможешь попасть в беду со мной.

Она выгнула бровь.

— Из-за твоих навыков заклинателя, да?

— Именно так, — он усмехнулся.

Доусон пошел дальше, и она отправилась за ним, представляя, что будет делать ее мама, когда той позвонят из школы, если они попадутся. Обязательные тесты на беременность были бы ее будущим. Она взглянула на Доусона и решила, что он того стоит.

Когда они выходили в заднюю дверь, она боялась услышать сигнал тревоги и увидеть сидевших в засаде копов. Когда ничего не произошло, и их ноги коснулись тротуара, она, наконец, расслабилась.

Доусон отпустил ее руку, ускоряя темп в то время, как вытаскивал ключи из кармана.

— Место, куда я хочу отвести тебя, это в двух блоках вниз. Мы можем поехать, если хочешь.

Он посмотрел через плечо, его глаза, начав с макушки, сместились вниз до пальцев ног.

Блин, когда он смотрел на нее так, то ожидал, что она сможет хорошо говорить? У нее во рту сейчас каша, бесполезное месиво.

Уголки его губ поползли вверх, будто он знал, какие чувства вызывал в ней.

— Тебе холодно?

— А что насчет тебя?

Он стоял перед ней, крутя ключи вокруг пальца.

— Я в порядке. Все же это твой мир[6].

Она улыбнулась ему в спину.

— Это разновидность сотрудничества… — она вскрикнула, поскользнувшись на участке льда. Пытаясь удержать равновесие, она махала руками.

Не произойдет.

Поняв, что все равно упадет, она представила, что себе сломает. Нужно будет вызвать скорую помощь. Мама обо всем узнает. Папу вызовут с работы. Она получит сотрясение мозга. Или еще хуже.

Теплые руки окружили ее, он словил ее за полсекунды до того, как она упала. Там она и осталась, повиснув в воздухе, задевая своими волосами гладкий асфальт. Лицо Доусона было в дюйме от ее лица, глаза закрыты, лицо жесткое и угрюмое.

От шока Бетани не могла даже говорить. Доусон был в нескольких футах впереди от нее. Ему добраться до нее так быстро было не возможно.

Задыхаясь, она посмотрела на него и с трудом сглотнула.

— Хорошо. У тебя есть рефлексы кошки на стероиды.

— Да, — он ответил так, будто задыхался как она, — ты в порядке?

Облизав губы, она кивнула и сказала то, чего он не мог видеть.

— Да, я в порядке.

Медленно выпрямившись, он поставил ее на ноги, а после отпустил. Он открыл глаза, и Бетани не могла поверить в то, что увидела. Роговицы глаз сохраняла до сих пор красивый зеленый цвет, но зрачки… зрачки были белыми.

Не осознавая этого, она сделала шаг вперед.

— Доусон…

Он моргнул, и его глаза стали нормальными.

— Да?

Тряся головой, она не знала, что с ней делает ее мозг. Ученики не могли быть белыми. И он был быстрым — быстрым, как золотой медалист олимпийских игр. И также тихим. Тихим, как призрак на невесомой программе. И его друг мог растапливать мячики для пинг-понга…

В течение следующего месяца Бетани видела Доусона все больше и больше. Они зависали в школе так много, как только могли. Как он умудрился обмануть свой выход из четвертого периода на постоянной основе, поражало ее. Обаяние? Черт, ему нужно было разливать его в бутылки.

В дни, когда у них был совместный обед, он брал ее в закусочную " Mom and Pop" вниз по улице. Больше не происходило почти смертельных случаев на парковке и никаких поразительных скоростных подвигов Доусона под конец.

И никаких светящихся зрачков. Теперь это звучало безумно, и она даже хотела рассмеяться, но каждый раз, когда они соприкасались, между ними проходил электрический разряд. Позже, было больше. После того, как угасал первоначальный статический заряд, казалось, его кожа… гудела или вибрировала.

Это была самая странная черта.

Расхаживая взад и вперед, она протерла на полу дорожку. Обычно, она никогда не бывала столь повернута на мальчике. Но в нем что-то было. Он присутствовал постоянной тенью в ее мозге.

Они разговаривали каждый день, между классами, на ланче, ночами по телефону, и, хотя она знала о нем так много, было все еще столько всего, чего она не знала.

Например, она не знала ничего о его родителях, очень мало о его родных, и у нее было подозрение, что он мог быть родственником одного из школьных учителей, потому что она постоянно видела его с парнем.

Она просто царапала по поверхности Доусона. Узнавала, что ему нравится и не нравится, и его любовь к пешим прогулкам и нахождению на улице открыли, что глупые шутки заставляли смеяться их обоих, и что он был большим любителем телевизора. Но настоящие вещи? Его прошлое? Нет.

Повернувшись к своей кровати, она воззрилась на Филипа. Видно, хотел залезть в её Пейнт после школы, но уснул в процессе. Сейчас это был эдакий херувимчик, свернувшийся калачиком и мирно посасывающий большой палец во сне.

Вспышка белого света промелькнула на заставке ноутбука. Это было движущееся изображение падающих звезд.