Я знала, что на самом деле не могу просто сбежать. Мне все равно придется видеться с ним в школе, а логично объяснить такое исчезновение у меня не получится. Поэтому, сделав еще несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я спустилась по ступенькам в прихожую. Когда я вошла в кухню, он сидел на высоком табурете возле стоящего по центру стола, скользя глазами по комнате.

— Немного тесновато, ты не находишь? — прокомментировал он.

— Да? Я не замечала, — с издевкой ответила я, протискиваясь между его стулом и стеной, чтобы добраться до холодильника.

— Просто он не похож на твой настоящий дом, особняк Мандерли.

Достав пакет апельсинового сока из холодильника, я налила его в стакан и протянула принцу, но тут же отдернула руку.

— Я предлагаю тебе сок только потому, что ты принц, и, если­ бы я этого не сделала, моя бабушка перевернулась бы в гробу. Я все еще недолюбливаю тебя за то, что ты не говоришь мне правду о ее смерти.

Он приподнял бровь и протянул руку за стаканом.

— Ага, но, повторяя снова и снова, что я тебе не нравлюсь, не пытаешься ли ты убедить в этом себя? — Он пожал плечами. — Я тебя заставлять не стану.

Наша пикировка подошла к концу, и продолжать ее у меня не было никакого желания. Я надеялась, что молчание ускорит его уход, хотя тот факт, что он взял стакан, говорил об обратном.

— Как ты себя чувствуешь?

Я вскинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Что?

Уголки его губ поползли вверх.

— Я спросил, как ты себя чувствуешь. Тебя не было в школе, поэтому я могу предположить, что ты заболела.

Я почувствовала, как розовеют кончики ушей, и поправила волосы, чтобы их прикрыть. Взяв пакет с соком и убирая его в холодильник, я попыталась самым нейтральным голосом произнести:

— А-а, у меня просто была ужасная мигрень, но все уже прошло.

— Мигрень? И что ее спровоцировало?

Его голос стал напряженным, и, несмотря на то что стояла за дверцей холодильника, я точно знала, что он больше не улыбается. Я переставила несколько тарелок на полках.

— Я мало спала прошлой ночью.

— Почему?

Мои глаза расширились от раздражения.

— Не твое дело! — резко ответила я.

Он напросился ко мне в гости, сидел дольше, чем позволяли приличия, а теперь еще заваливал меня вопросами.

— Мы можем поступить по-дружески, а можем и иначе, прибегнув к аргументу «я же твой принц». Так почему ты мало спала?

Я хлопнула дверцей холодильника сильнее, чем следовало.

— Кошмар приснился.

— Что именно тебе снилось?

Это было уже слишком, и я не стала отвечать. Вместо этого я сполоснула чашку и убрала ее в посудомоечную машину.

— Тебе снилась бабушка?

— Нет.

— Рассказывай, Отэмн.

Я прикусила кончик языка.

— Я видела, как на женщину напали.

Я услышала, как он тихо выругался на сейджеанском. Во сне я разделила с ней гнев, сейчас это был стыд. Я заставила себя повернуться к нему лицом.

— Тебе такое раньше уже снилось?

— Пару раз. — Я сморгнула слезы.

Между нами промелькнуло что-то несказанное, и мне не нужно было читать его мысли, чтобы узнать, о чем он думает, — о том же, о чем и я. Мысль была далеко не из приятных, и я побыстрее отмахнулась от нее.

Думаю, он заметил, как слезы заволокли мне глаза, потому что отвел взгляд.

— Прости, мне не следовало…

— Ничего страшного. Не переживай.

Повисла неловкая пауза, и он принялся блуждать глазами по кухне. Пару раз он посмотрел на меня. После второго раза я отвела глаза и вернулась к раковине, откуда убрала вымытые стаканы.

Как бы мне хотелось, чтобы он ушел! Почему он не уходит?

Когда я повернулась, он тянулся через стол к нашему номеру «Таймс». На первой полосе было фото девушки в красно-черном блейзере на неровном сером фоне, она сидела подчеркнуто прямо, одно плечо слегка приподнято — школьная фотография. Она улыбалась нам из-под заголовка.

ВАРНЫ ПОДТВЕРЖДАЮТ

ИНФОРМАЦИЮ О ЗАЛОЖНИКЕ,

НО ВСЕ ЕЩЕ ОТРИЦАЮТ

СВОЮ ПРИЧАСТНОСТЬ К РЕЗНЕ

Выше располагалась фотография Трафальгарской площади второго измерения через шесть недель после тех событий. Розовые вкрапления на тротуаре были первым, что я заметила, когда увидела газету у нашей двери предыдущим утром.

Я была рада сменить тему на ту, что не касалась непосредственно меня, но вампиры и их резня были не намного лучше. Этот сон я бы очень хотела забыть.

— Мне кажется, их Совету бессмысленно делать столь позднее официальное заявление. Журналисты обсуждают исчезновение Виолетты Ли уже несколько недель.

Принц нахмурился, пробегая глазами первые несколько строчек статьи.

— Варны так долго тянули с заявлением, потому что британское правительство их измерения вплотную сотрудничает с британским и канадским правительствами нашего. Они боялись, что излишняя шумиха в прессе заставит наши человеческие правительства помогать в переговорах.

— А я думала, что наши правительства придерживаются политики невмешательства относительно второго измерения. Потому что люди там не знают о существовании темных существ?

— Да, но все может измениться. Такая секретность вполне устраивает Варнов, их дворянство и советников. Они не хотят рисковать всем ради этой девушки.

— Почему тогда они просто не… убьют ее?

Принц резко поднял голову и с минуту рассматривал меня. Мое сердце заколотилось. В конце концов он, похоже, успокоился и продолжил:

— Терра. Убийства заложника достаточно, чтобы призвать их к ответу перед международным трибуналом. Но все еще хуже.

— Хуже?

Его голос стал чуть глуше и напряженнее.

— Ты знаешь, кто ее отец?

Я напрягла память, пытаясь вспомнить статью, которую читала вчера. Деталей там особенных не было, как и в вечернем выпуске новостей, — по сути, они всего лишь повторяли, что она жива и здорова. Тот факт, что пресса оказалась под серьезным давлением, не вызывал никаких сомнений. Но я смутно помнила упоминание о ее семье.

— Политик?

— Госсекретарь министерства обороны британского правительства во втором измерении, кроме того, он член Совета измерений, а поэтому один из немногих, кто знает о существовании темных существ в измерении, где их присутствие скрывается. Он очень правых взглядов. Будь его воля, политика в отношении вампиров была бы агрессивной, а не защитной. Сдерживает его только премьер-министр. Мы тоже за ним следим, потому что он в союзе с истребителями из клана Пьера и, вероятно, еще и с Экстермино… А поскольку и те и другие атакуют все чаще, нам следует быть осторожными с такими, как он.

Я начала отвечать, но принц меня перебил:

— Да, кстати, последнего я тебе не говорил.

Я поняла, что он имеет в виду, и кивнула.

— Но какое отношение все это имеет к его дочери?

— Если с ней что-то случится, у него будет повод перейти в наступление.

— Почему бы тогда просто не отпустить ее?

— И рискнуть тем, что она и ее семья раскроют тайну существования вампиров?

— Но что же тогда им остается делать?

— Ждать, пока она по собственной воле не станет вампиром.

Наш обмен репликами резко оборвался, когда я, шокиро­ванная, отступила. Слушая истории о поспешных действиях Варнов, мне никогда даже в голову не приходило, что ответом должно быть просто ожидание.

— Ты серьезно? — выдавила я наконец хриплым голосом.

Принц кивнул и встал, чтобы сполоснуть стакан и набрать в него воды.

— Ты становишься разговорчивой, когда речь заходит о политике, — внезапно сказал он. — Я это запомню.

В ответ я покраснела и, заикаясь, попыталась ответить, но он меня оборвал:

— Нет, я понимаю, почему тебе это интересно. Похищение Виолетты Ли может изменить саму структуру нашего общества, если дело закончится войной. Отношения между людьми и темными сущностями уже никогда не будут прежними. Нас всех должна интересовать эта тема.

Я лихорадочно закивала. Говорить с ним было даже приятно, но он всегда сводил разговор ко мне, а ковыряться в себе мне не нравилось. В зеркалах, которые он силой расставлял вокруг меня, отражалось то, что я закопала глубоко.