Но уже совсем скоро ему предстояло убедиться, как сильно он ошибался.

За время, проведённое на службе у Вэрсионов, Тортон много раз становился свидетелем волшебства Энцо Сизариса.

Как-то раз Сизарис был вынужден отправиться в числе делегации лорда Мэйно в Аргхолм ко двору короля Освина Стокмара. И как назло именно в этот период юная принцесса Ламия заболела сильнейшей лихорадкой. «Кровавая погибель», как прозвали ее тогда в народе. Недуг унёс несколько десятков тысяч северян. Лекари лишь пожимали плечами, рассматривая тела погибших от этой лихорадки. Заболев «Кровавой погибелью», не оставалось никаких шансов на спасение. Ламия сотрясалась от ужасающего кашля, все ее тело было покрыто кровоточащими пятнами, и придворные Катерсиса уже принимались оплакивать неминуемую гибель несчастной девушки. Не было никаких сомнений, что именно это бы и произошло, если бы на отряд лорда Мэйно не напала банда разбойников и не вынудила его вернуться в Катерсис. Ламия выздоровела уже на следующее утро после того, как приняла одну из пахучих настоек Сизариса.

Но это был лишь первый случай в жизни Тортона, когда он воочию увидел проявление волшебства. Первый, но далеко не самый впечатляющий.

— Давай, дружище, это поможет, — проговорил Тортон, склонившись над Вэйном, — ты должен выпить это. Хотя бы пару глотков.

Какое-то время безмолвствовавший Вэйн Крэкс лежал без единого движения. Тортон с ужасом подумал, что он опоздал и его новый… единственный товарищ замёрз насмерть.

— Ну же, Вэйн, — Тортон положил руку на плечо Вэйна, и потряс его, — я знаю, что ты слышишь меня.

Тортон ещё раз потряс его, и в следующий миг, промычав что-то нечленораздельное, Вэйн медленно поднял голову.

— Вэйн! — Осипшим голосом прокричал Тортон, и обнял друга за плечи.

Откупорив крышку бурдюка, Тортон аккуратно запрокинул голову Вэйна и медленно влил жидкость в рот. Сделав один единственный глоток, Вэйн откашлялся и изверг остатки пищи на землю.

Следующая попытка вышла куда более успешной, и Вэйн смог сделать несколько глотков. Через полчаса Вэйн Крэкс уже грелся у огня, на его щеках пылал румянец, и он смог даже вымолвить несколько слов.

После короткой вылазки Кэдвина в глубь леса, он вернулся с небольшой охапкой хвороста и мертвым зайцем. Тортон смог проглотить несколько кусков, а Вэйн, будь его воля, попросил бы ещё и добавки, но видя, что Кэдвин практически ничего не ел, отказался.

По выражению лица Вэйна было видно, что он до сих пор не до конца осознаёт происходящее. Ещё час назад он был на волоске от смерти. Из несколько сотен человек их отряда вживых остались только они трое. Если бы кто-то сказал об этом Вэйну в самом начале похода, он бы принял этого человека за сумасшедшего.

— Милорд, — откашлявшись, Тортон нарушил молчание, — Вы сказали… сказали, что мы уже практически на месте…

Тортон перевёл взгляд на Вэйна, но тот лишь потупил взгляд в сторону.

— При других обстоятельствах я бы не посмел спра…

— Да, — оборвал его Кэдвин, — мы достигли границы Сумрачного Леса.

В воздухе воцарилось напряженное молчание. Вэйн покачал головой, и подбросил последнюю ветку в огонь. День уже клонился к закату. Метель усилилась, а воздух стал настолько холодным, что дышать стало совсем тяжело.

— Милорд Кэдвин, — Тортон почувствовал, как внутри него все сжалось, — но для чего мы вообще прибыли сюда?

На изможденном лице Кэдвина Вэрсионе отразилась неподдельная грусть. Переведя взгляд с Тортона на Вэйна, он обернулся в сторону леса и поднялся на ноги.

— Не мы прибыли сюда, — прошептал Кэдвин, — лес сам призвал нас к себе.

Где-то в чащобе леса послышался протяжный волчий вой. Тортон почувствовал, как мороз пробежал по коже. За последние пару недель он видел, как обезумевшие от голода люди пожирали замерших насмерть товарищей. Без доли сожаления наблюдал за тем, как стая волков пожирала его недругов. За все время этого похода он ощущал, что его жизнь находится в опасности буквально каждую минуту. Но прямо сейчас, пристально всматриваясь в густеющий мрак леса, таящий в себе неведомые опасности, Тортон знал, что самое трудное только впереди.

— Дороги назад уже нет.

DRACO SICARIUS

Берлис Пуфферт с наслаждением наблюдал за багряным светом заходящего на западе солнца. Мужчина улыбнулся, услышав стук в дверь.

«Наконец-то, — подумал он, и резко повернулся на каблуках.»

Выйдя с балкона, Берлис широким шагом пересек гостиную, и распахнул двери. На пороге стояла высокая фигура, с ног до головы запахнутая в темно-синий атласный плащ.

— Заходи, — кивнул Берлис, пропуская гостя в комнату.

Закрыв двери на засов, он указал вошедшему на место у камина.

— Сядь, погрейся у огня, — сказал Берлис Пуфферт, и подошел к штофу с вином.

— Благодарю, — поклонился гость. Расположившись на кресле перед камином, он протянул руки к огню.

Берлис сел рядом, и протянул гостю чашу вина. Тот благодарно кивнул, и залпом осушил свою чашу. Утерев рот тыльной стороной ладони, он откинулся на спинку кресла, и облегченно вздохнул.

Какое-то время они сидели молча. Полусгоревшие поленья потрескивали в камине, из приоткрытого окна послышался лай собаки.

— Можешь начинать рассказывать, Сэндро, — Берлис отпил из чаши, завороженно глядя в полыхающий огонь.

Сэндро Эраклио кивнул, и вынул из складок плаща массивный сверток плотной ткани.

В глазах юноши блеснул ликующий огонек. Уголки его губ растянулись в довольной ухмылке.

— Дело сделано, магистр Пуфферт, — Сэндро протянул Берлису сверток, — Гердиллэксеккс мертв.

Берлис Пуфферт медленно обернулся на гостя. Пронзительный взгляд его карих глаз задержался на лице темноволосого юноши. Наклонившись вперед, Берлис взял сверток, и, выждав некоторое время, медленно его развернул.

С его губ сорвался тихий стон.

— Это ведь правда он? — Возбужденно прошептал Сэндро, — я несколько раз сверился с манускриптом. Ошибки быть не могло…

Магистр Берлис Пуфферт поднял над головой полуметровый осколок драконьего клыка. Он провел по нему ладонью и удовлетворенно кивнул.

— О да, Сэндро, ты славно постарался, — ледяным голосом проговорил Берлис, и в тот же миг вогнал клык дракона в горло юноши, — это и вправду он.

КОРНУС

Копыта Молниеносного, запряженного небольшой двухколесной телегой, завязали в болотной трясине. Продвигаться вглубь леса становилось труднее с каждым пройденным метром. Копыта Молниеносного полностью исчезли в болотистой жиже. Корнус дернул поводья, и остановил коня. Он перебросил сумку с провизией и зельями через плечо, соскочил наземь. Охотник обвязал поводья Молниеносного вокруг ствола дуба.

— Я ненадолго, — Корнус потрепал коня по загривку.

Оглядевшись по сторонам, он выбрался на островок сухой травы. Корнус продвигался вглубь леса в безмолвной темноте. Долгое время не было слышно ни птиц, ни зверей. Лес будто бы замер. В небе светилась яркая луна, прорезавшаяся сквозь густоту многочисленных деревьев.

Кажется, это здесь.

«Пора, — подумал Корнус, — и по колено вошел в болотистую трясину».

Некоторое время царило угнетающее безмолвие. Корнус резко вытащил клинок из ножен, когда стая бекасов с пронзительным гомоном взмыла с мутной глади воды. Прислушавшись, он понял, что послужило причиной их испуга. В глубине болота что-то зашевелилось. Охотник вгляделся в место, где на мутной болотистой глади стали образовываться круги.

Корнус ощутил, как вспотели ладони, но он был спокоен. Сжав меч покрепче, он занял выжидательную позицию. С этой тварью Корнус встречался уже не в первый раз. Самое главное — как можно быстрее отсечь ее жало, лишив возможности прыснуть ядом.

Вода в центре болота забурлила, и через мгновение на Корнуса выпрыгнуло гигантское ракообразное чудище. Юванк. Огромные острые жвала щелкнули над его головой. Корнус в последний момент сделал кувырок в сторону, ловко увернувшись от удара. Над длинным туловищем твари поднялось вверх жало, и юванк снова перешел в наступление. Корнус сделал выпад вперед, увернулся от удара, и рубанул тварь по челюсти. Левое жвало отлетело в сторону, на Корнуса брызнуло пахучей зеленой жижей. Но доспех из драконьей кожи спас ему жизнь. Раздался пронзительный свист. Тварь неуклюже попятилась, и отступила в сторону.