Когда они скрылись в тарелке, Мэри повернулась ко мне:

— Сэм, мне это совсем не нравится. Я боюсь.

Она меня, признаться, удивила. Я сам испытывал страх, но никак не ожидал этого от нее.

— Не беспокойся. Я рядом.

— А мы должны оставаться здесь? Он ведь не сказал этого.

Я обдумал ее слова и решился:

— Если ты хочешь вернуться к машине, я тебя провожу.

— Я... Нет, Сэм, наверно, нам надо остаться. Но ты меня обними.

Я обнял ее и почувствовал, как она дрожит.

Спустя какое-то время — не помню, как долго мы сидели одни, — над краем люка появились головы Старика и мальчишки-офицера.

Офицер выбрался наружу. Старик приказал ему охранять шлюз, а нас потянул внутрь.

— Пошли. Там не опасно. Вроде бы.

— Черта с два! — сказал я, но послушался, потому что Мэри уже двинулась к люку.

Старик помог ей слезть и сказал:

— Голову не поднимайте. Здесь везде низкие потолки.

Давно известно, что у инопланетян все иначе, не так, как у нас, но мало кому из людей доводилось своими глазами видеть лабиринты Венеры или марсианские руины, а я не принадлежу к числу даже тех немногих. Сам не знаю, что ожидал увидеть внутри. Не то чтобы там все поражало воображение, но выглядело довольно необычно. Создавался корабль инопланетным разумом, с совершенно иными представлениями о том, как и что нужно делать, разумом, который даже не знал, возможно, о прямых углах и прямых линиях или не считал эти элементы необходимыми. Мы оказались в небольшой, как бы приплюснутой круглой камере и оттуда поползли по змеящейся трубе около четырех футов диаметром: туннель уходил, наверно, в самое сердце корабля и по всей поверхности светился красноватым светом.

В корабле стоял странный, тяжелый запах — словно болотный газ с душком от мертвых паразитов. Это, и красноватое свечение плюс полное отсутствие ощущения тепла или холода под ладонями создавало неприятное впечатление, будто мы не космический корабль обследуем, а ползем по пищеводу какого-то неземного чудовища.

Вскоре труба разделилась, словно артерия, на два прохода, и там мы впервые обнаружили титанского гермафродита-носителя. Он — пускай будет «он» — лежал на спине, будто спящий ребенок с паразитом вместо подушки. На маленьких пухлых губках застыло некое подобие улыбки, и я не сразу догадался, что он мертв.

На первый взгляд у титанца и человека больше сходных черт, чем различий. То, что мы ожидали увидеть, как бы заслоняет то, что мы видим на самом деле. Взять хотя бы его «рот» — с чего я решил, что они им дышат?

В действительности, даже несмотря на поверхностное сходство — четыре конечности и похожий на голову нарост, — они напоминают нас не больше, чем, скажем, лягушка-бык молодого бычка. Тем не менее что-то в нем было почти человеческое. «Маленький эльф»,— подумалось мне. Эльфы со спутника Сатурна.

Увидев это существо, я выхватил пистолет. Старик обернулся и сказал:

— Успокойся. Он мертв. Они все погибли, когда танк нарушил герметизацию.

— Я хотел убить паразита,— не унимался я, держа оружие наготове. — Возможно, он еще жив.

Паразит был без панциря, какой встречался теперь почти у всех, голый и отвратительный.

— Твое дело. Но он никому не причинит вреда. Этот паразит не может выжить на носителе, который дышит кислородом,— сказал Старик, пожав плечами, и полез через мертвого титанца.

Я даже не смог из-за него выстрелить. Мэри, вопреки своему обыкновению, не выхватила пистолет, а только прижалась ко мне, словно искала защиты и утешения. Дышала она неровно, будто всхлипывала. Старик остановился и терпеливо спросил:

— Ты идешь, Мэри?

Она судорожно вздохнула.

— Пойдем назад! Я не могу здесь!

— Мэри права,— сказал я.— Это работа не для троих агентов, а для целой научной группы со специальным оборудованием.

Старик не обратил на меня никакого внимания.

— Мэри, это необходимо сделать, ты же знаешь. Кроме тебя, некому.

— Что это еще такое? Почему она должна здесь оставаться? — разозлился я.

Он снова пропустил мои слова мимо ушей.

— Мэри?

Каким-то образом ей удалось справиться с собой. Дыхание стало ровным, лицо разгладилось, и она с невозмутимостью королевы, всходящей на эшафот, поползла дальше, прямо через лежащего титанца. Я двинулся следом, стараясь не задеть тело, хотя пистолет в руке здорово мешал.

В конце концов мы добрались до большого помещения, которое, по всей вероятности, служило титанцам командным отсеком — мертвых «эльфов» там было больше, чем в других местах корабля. Вогнутые стены светились гораздо ярче, чем в туннеле, и были покрыты какими-то наростами с извилинами, похожими на кору головного мозга и столь же непостижимыми. Мне снова почудилось, что сам корабль — это большой живой организм.

Старик не остановился и нырнул в следующий туннель со светящимися красными стенами. Мы ползли по его изгибам, пока туннель не расширился футов до десяти — даже встать уже можно было. Но это не самое главное: стены стали прозрачными.

За прозрачными панелями по обеим сторонам, извиваясь и переворачиваясь, плавали в питательной среде тысячи и тысячи паразитов. Каждый контейнер освещался мягким рассеянным светом изнутри, и было очень хорошо видно, насколько они велики. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать.

Пистолет дрожал у меня в руке, и Старик закрыл раструб ладонью.

— Не вздумай, — сказал он. — Не приведи господь, они оттуда вырвутся. Эти-то как раз для нас.

Мэри смотрела на паразитов, не отрываясь, но лицо ее показалось мне слишком уж спокойным. Наверно, она даже не совсем понимала, что видит перед собой. Я посмотрел на нее, на стены этого жуткого аквариума и, теряя терпение, сказал:

— Давайте сматываться отсюда, пока еще есть время, а потом разбомбим их к чертовой матери.

— Нет, — тихо сказал Старик. — Это еще не все. Пошли.

Туннель сузился, затем снова стал шире, и мы оказались в зале чуть меньших размеров. Опять прозрачные стены, и опять что-то за ними плавало.

До меня даже не сразу дошло, что это.

Прямо напротив меня, лицом вниз, колыхалось тело мужчины. Тело человека. Земного человека лет сорока-пятидесяти. Он плавал, скрестив руки на груди и поджав колени, как во сне.

Я смотрел, не в силах отвести взгляд и мучаясь ужасными догадками. Человек был в аквариуме не один — за ним плавали еще мужчины и женщины, молодые и старые,— но этот почему-то задержал мое внимание. Я думал, что человек мертв, даже сомнений не возникало. Но тут он шевельнул губами — боже, лучше бы это и в самом деле был мертвец.

Мэри бродила вдоль прозрачной стены словно во сне — нет, не во сне, а полностью погруженная в себя, — останавливалась, вглядывалась в мутные, заполненные телами аквариумы.

Старик смотрел только на нее.

— Ну что, Мэри? — спросил он мягко.

— Я не могу их найти,— чуть не плача, произнесла она голосом маленькой девочки и перебежала к другой стене.

Старик схватил ее за руку.

— Ты не там их ищешь, — сказал он, на этот раз твердо. — Тебе нужно вернуться к ним. Вспомнить.

— Но я не помню! — как стон.

  Ты должна вспомнить! По крайней мере это ты можешь для них сделать. Тебе нужно вернуться к ним, отыскать их у себя в памяти.

Мэри закрыла глаза, и по ее щекам побежали слезы. Она всхлипывала и судорожно глотала воздух. Я протиснулся между ними и повернулся к Старику.

— Прекрати. Что ты с ней делаешь?

Он оттолкнул меня в сторону и рассерженно прошептал:

— Не лезь, сынок. Сейчас ты не должен мне мешать.

— Но...

— Все! — Он отпустил Мэри и отвел меня ко входу.— Стой здесь. Я знаю, что ты любишь жену, знаю, что ненавидишь титанцев, но сейчас не мешай мне. Все будет хорошо. Я обещаю.

— Что ты задумал?

Старик не ответил и отвернулся. Я остался на месте. Хотелось что-то сделать, но я боялся вмешиваться в то, чего не понимаю.

Мэри села на корточки и закрыла лицо руками, как напуганный ребенок. Старик опустился рядом с ней на колени и тронул ее за запястье.