— С какой скоростью мы движемся, отец?

— Полагаю, около двухсот километров в час, — Краузе пришлось повысить голос.

— А кажется, что еще быстрее.

— Достаточно быстро, чтобы свернуть шею. Быстрее и ехать-то нельзя.

Ехали они полчаса. Металлургические заводы и фабрики больших верфей уродовали местный ландшафт, но все это было ново и необычно, и, рассматривая то, что открывалось взгляду, Торби решил, что принадлежащие Саргону заводы — мелкие лавочки по сравнению со всем, что он увидел здесь. За зданием станции, на которой они сошли, тянулась длинная высокая стена; Торби разглядел стоящие за ней звездолеты.

— Куда мы приехали?

— На военный космодром. Мне нужно встретиться с одним человеком, и сегодня самое подходящее время.

Они подошли к воротам. Крауза остановился и осмотрелся: вокруг никого не было.

— Торби...

— Да, отец?

— Ты не забыл то послание, которое мне передал Баслим?

— Сэр?

— Ты можешь его повторить еще раз?

— Ну, не знаю, отец. Это было так давно.

— Все же попробуй. Итак: «Капитану Фьялару Краузе, шкиперу звездолета “Сизу”, от Калеки Баслима. Приветствую тебя, мой старый друг...»

— «...Приветствую тебя, мой старый друг», — подхватил Торби, — «Приветствую тебя и твою Семью, клан, и...» Смотри-ка, я все помню!

— Разумеется, — мягко сказал Крауза, — ведь сегодня День Памяти. Давай дальше.

Торби продолжал. Он услышал голос отца, звучащий из его уст, и по щекам юноши потекли слезы.

— «...Свидетельствую мое уважение твоей достопочтенной матери. Я говорю устами своего приемного сына. Он не понимает финского...» — но я же все понимаю!

— Продолжай.

Когда Торби дошел до слов «...я уже умру...», голос его сорвался. Крауза яростно потер нос и велел говорить дальше. Торби сумел добраться до конца текста, хотя голос предательски дрожал. Крауза дал ему выплакаться, потом строго приказал вытереть лицо и взять себя в руки.

— Сынок, ты понял, о чем шла речь в середине текста?

— Да... да, я понял все.

— Тогда ты понимаешь, что я обязан сделать.

— Я должен... покинуть «Сизу»?

— А что говорил Баслим? «При первой возможности...» Так вот она, эта первая возможность, и мне пришлось очень постараться, чтобы ее получить. И, скорее всего, последняя. Баслим не подарил, а лишь одолжил мне тебя, сынок. И вот я должен отдать долг. Ты понимаешь это?

— Да... полагаю, да.

— Тогда приступим к делу, — Крауза полез во внутренний карман куртки, достал пачку банкнот и сунул их Торби. — Клади в карман. Я должен бы дать гораздо больше, но это все, что мне удалось прихватить, чтобы не подозревала мать. Надеюсь, что смогу переслать тебе еще, пока ты не отправишься в полет.

Торби взял пачку, даже не посмотрев на деньги, хотя такой суммы ему еще не доводилось держать в руках.

— Отец... ты хочешь сказать, что я уже ушел с «Сизу»?

Крауза отвернулся и некоторое время молчал.

— Знаешь, сынок... так будет лучше. Прощание не доставляет удовольствия, только память приятна. К тому же, иначе ничего не получится.

Торби сглотнул.

— Да, сэр.

— Пойдем.

Они быстро зашагали к пропускному пункту и уже почти вошли внутрь, когда Торби остановился и сказал:

— Отец... но я не хочу уходить!

Крауза посмотрел на него без всякого выражения.

— Ты не обязан.

— Но ты, кажется, говорил, что обязан?

— Нет. Баслим потребовал, чтобы я вывез тебя с Саргона и передал послание, которое он предназначал для меня. На этом мои обязанности кончаются, и долг выплачен. Не я приказываю тебе покинуть Семью... Это идея Баслима, он сделал так из лучших намерений, руководствуясь заботой о твоем благе. Должен ли ты выполнять его пожелания — это дело твое и Баслима. Решай сам. Что бы ты ни был должен Баслиму, это не имеет никакого отношения к тому, чем ему обязаны Люди.

Крауза ждал, а Торби молчал, собираясь с мыслями. Чего хотел от него отец? Что он велел ему сделать? «Я могу положиться на тебя?» Да, но чего ты хочешь, пап? «Не надо никаких пожертвований... только передай послание и сделай все, что потребует тот человек». Да, пап, но он ничего от меня не требует!

— У нас мало времени,— обеспокоенно произнес Крауза. — Мне пора возвращаться. Имей в виду, сынок, твое нынешнее решение будет окончательным. Если ты откажешься покинуть «Сизу» сегодня, другого шанса у тебя не будет. Я в этом уверен.

«Самая последняя вещь, о которой я тебя прошу... могу ли я положиться на тебя?» — услышал мальчик торопливый голос папы, звучавший в его голове.

Торби вздохнул.

— Мне кажется, я должен сделать так, как ты говоришь, отец.

— Я тоже так думаю. А теперь поспешим.

Стража у ворот не спешила их пропустить, особенно после того, как Крауза, хоть и подтвердив свою личность и личность сына по корабельным документам, отказался сообщить, какое у него дело к командиру гвардейского крейсера «Гидра», заявив лишь, что оно «неотложное и официальное».

Наконец в сопровождении подтянутого вооруженного фраки они подошли к подъемнику корабля и были переданы другому стражнику. Их проводили по коридору к двери с табличкой «Секретарь корабля — входить без стука». Торби понял, что «Сизу» был не столь велик, как он думал до сих пор. Ни разу в жизни юноше не доводилось видеть столько полированной стали. Он успел лишь мельком пожалеть о своем решении.

Секретарем корабля оказался вежливый подтянутый молодой человек со знаками отличия лейтенанта. Он был столь же тверд, как и стража у ворот.

— Простите, капитан, но вам придется изложить свою просьбу мне... если вы хотите встретиться с командиром.

Крауза промолчал и лишь поплотнее уселся в кресло.

Симпатичный молодой человек покраснел и забарабанил пальцами по крышке стола. Потом он поднялся на ноги.

— Прошу прощения...

Вскоре он вернулся и сказал невыразительным голосом:

— Командир дает вам пять минут.

Он провел Торби и Краузу в еще более просторный кабинет и оставил их там. За столом, заваленным бумагами, сидел человек постарше. Он был без кителя, и знаков различия не было видно. Он привстал, протянул руку и осведомился:

— Капитан Крауза? Из Вольных Торговцев... корабль «Сизу», не так ли? Я полковник Брисби, командир корабля.

— Рад посетить ваше судно, капитан.

— Рад встретиться с вами. О чем вы хотите поговорить? — Он взглянул на Торби. — Это ваш младший офицер?

— И да, и нет.

— То есть?

— Полковник, не могли бы вы сказать, какой у вас допуск секретности?

— Что? Ноль-восемь. Зачем это вам?

— Сейчас поймете. Этот мальчик — Торби Баслим, приемный сын полковника Ричарда Баслима. Полковник поручил мне доставить его к вам.

— Что?!

— Это имя что-нибудь говорит вам?

— Разумеется, — командир взглянул на Торби. — Но я не вижу сходства.

— Я сказал вам, что он — приемный сын. Полковник усыновил его на Джуббуле.

Брисби прикрыл двери и сказал Краузе:

— Полковник Баслим мертв, или же «пропал без вести и предположительно мертв» последние два года.

— Я знаю. Все это время мальчик был со мной. Я могу сообщить вам некоторые обстоятельства смерти Баслима, если они неизвестны.

— Вы были его связным?

— Да.

— Подтвердить можете?

— Икс-три-ноль-семь-девять код ФТ.

— Можно проверить позже. А пока примем это за истину. Скажите: откуда вы знаете, что ваш парень — действительно Торби Баслим?

Торби не прислушивался к разговору. В его ушах стоял непрекращающийся шум, словно при перегрузке прицельного оборудования, каюта то расширялась, то вновь становилась тесной. Он понял, что сидящий перед ним офицер был знаком с папой, и это хорошо... но что он говорил насчет того, что папа был полковником? Папа был Калекой Баслимом, дипломированным нищим милостью... милостью...

Полковник Брисби отрывистым голосом приказал Торби сесть, что он с удовольствием и сделал. Брисби включил вентилятор и повернулся к капитану Краузе.