Леопольд снова пал духом. Значит, снова безделье, только иного рода. Он всего лишь пешка, знак императорского внимания к городу, пока сам Бальтазар не подготовится для явления завоеванному городу в качестве новою хозяина.

– Ищите следы королевы и принцессы, – нетерпеливо вмешался Аполон. Сегодня он выглядел особенно раздраженным, словно испытал жестокое разочарование. – Прошлым вечером они каким-то образом ускользнули от нас. Они не могли уйти далеко, но если вы найдете их прежде, чем мои люди, отошлите их прямо ко мне.

Поскольку Бальтазар не сказал ни слова против, Леопольд подавил желание возразить и еще раз кивнул.

Однако от этого приказа у него волосы на голове зашевелились. Здесь было что-то не так. «Почему он так хочет захватить этих женщин? Вряд ли это обернется для них добром».

– Идите, – Бальтазар жестом отослал сына. – Готовьте войска, вступайте в город официально. Постарайтесь проделать все вовремя, чтобы присутствовать на службе у Сердца, сидя на троне королевы. Важно показать этим людям, кто теперь их хозяин, и лучше всего начать с этого. Эти люди трепетно относятся к своему Храму, и все, кто не занят, наверняка будут на службе.

– Слушаю и повинуюсь, ваше величество, – ответил Леопольд, поклонился и вышел прочь. Голову его распирали незаданные вопросы и неприятные мысли.

Сразу же, как только он оказался на расстоянии крика от своего лагеря, Леопольд начал отдавать приказы. Обычно люди повиновались ему с похвальной готовностью. Он подождал, пока подведут коня, раздумывая о скрытом смысле этой встречи в императорском шатре.

«Может, отец хочет посмотреть, не захвачу ли я город для себя и исполню ли все в точности? Но этот розыск исчезнувших женщин из королевского рода.., да мне до них дела нет! У Аполона есть какие-то свои причины захватить этих женщин».

Оруженосец привел коня как раз тогда, когда солдаты закончили паковаться и стали строиться. Он легко взлетел в седло и с небрежным видом стал ждать конца построения.

«От Аполона добра не жди. Катхал – ну, Катхал всегда ему повинуется. Можно подумать, что это одушевленная Аполоном статуя, если не считать, конечно, того, что Катхал отличный стратег, а Аполон в этом ни уха ни рыла. Канцлеру наплевать на то, чем занимается Аполон, пока тот не будет вмешиваться в его дела. Все это понятно. Но я не понимаю, что отцу-то в этом? Похоже, что он еще устроит массу неприятностей жителям Мерины. Он слишком крепко взял их за горло, к тому же еще и уничтожение королевской семьи... Отец забыл кое о чем очень опасном. Когда людям нечего терять, они готовы на все, хотя бы положение было и совершенно безнадежное».

И если Аполон и вправду замышляет злое.., если он намерен причинить зло этим женщинам...

Но Бальтазар сказал бы, что это ничего не меняет. Он наверняка думает, что Мерина будет у него под сапогом, и люди ничего не смогут сделать.

«Это ошибка. Отчаявшиеся люди способны на отчаянные действия».

Конь Леопольда нетерпеливо фыркал и перебирал ногами, чувствуя беспокойство всадника.

«Не нравится мне это. И я не буду играть в эти игры».

И это было первым актом неповиновения. Но ведь не против отца же...

«Нет, против его прихвостня, Аполона. Каким бы образом он ни заставил отца на все это согласиться, отец не пошел бы у него на поводу, если бы хоть раз обо всем этом подумал. Да, отец безжалостен, но не зол. А этим женщинам от Аполона ничего, кроме зла, ждать не приходится. Я уверен в этом, как в себе самом».

Принц успокоил коня. Сейчас он ощущал себя немного лучше, по крайней мере, в смысле своей роли во всем этом. Что бы там ни замышлял Аполон, он будет ему мешать, если сможет. Как всякий порядочный человек.

Лидана и Скита проснулись под звон утренних колоколов, слышных во всех закоулках города.

Королева уснула вчера в чем была, и теперь ей невыносимо хотелось принять теплую ванну, как во дворце. Вода! Надо выставить бочку, водовоз приезжает рано. Скита уже выскользнула из постели, и, похоже, у нее в голове были те же мысли, поскольку она вытащила из дальнего угла бочку и покатила ее к двери.

Лидана поспешила помочь. Вместе они выкатили бочку за двери. Она окинула взглядом улицу. С первого взгляда все было как всегда – у дверей выстроились бочки, из печки Берты на углу тянуло свежей выпечкой – у Лиданы аж под ложечкой засосало. Она нашарила кошель и бросила Ските пару медяков.

– Две буханки черного, – приказала она. – И если у нее есть крынка творогу, то и его.

«Мальчишка» кивнул и был таков. Лидана вернулась к своему крохотному зеркальцу и рассмотрела себя как могла. Теперь у нее будет отнюдь не вдосталь воды для умывания. Зато румян – сколько угодно. Она взяла гребень и причесалась.

Когда Скита вернулась, она уже открыла ставни и выложила на стол свою работу. Складная полочка легко раскрывалась, выдаваясь во двор. Там она разложила свои изделия, хорошенько пнув сандалией на деревянной подошве каждую из складных опор, чтобы они стали на место.

Послышался грохот водовозной бочки, перекрываемый шумом голосов. Похоже, что соседи оправились от вчерашней робости. Башмачник Макс был уже почти готов к торговле, как и Лотти, что торговала поношенной одеждой.

Они обменялись приветствиями, хотя Лидане показалось, что их голоса звучали глуше, чем обычно. Они часто оборачивались на главную улицу, причем явно не в ожидании покупателей.

Водовоз привез новости – его прямо-таки распирало, как жабу. Нет, император и его армия не собираются вступать в город. Но сын императора въехал в город на рассвете, но лишь со своими солдатами, в его цветах, и занял дворец. Похоже, император решил, что принц Леопольд будет управлять городом, пока он сам будет заниматься другими, более важными делами. Хотя может быть что угодно.

Леопольд, думала Лидана, пока Скита старательно затаскивала бочку в угол. Что знала она о единственном отпрыске императора? Хотя уже долгие годы люди следили за деяниями Бальтазара, обсуждая даже речи его высших чиновников на советах, однако о принце редко когда заходила речь. Даже о большинстве маршалов Бальтазара знали больше.

– Ну, я пошла? – сказала Скита, закончив есть и быстро, нетерпеливо приводя в порядок шкаф с посудой. Лидана прекрасно понимала, что Ските нужно идти, поскольку она могла разузнать куда больше, чем она сама. И все же мысли о людях в черном не покидали ее.

– Осторожнее, – сказала она, хотя и знала, что Ските об этом напоминать не нужно.

– По гильдиям? – предложила она.

Лидана кивнула. Гильдии держали в руках богатство Мерины. Поскольку город того гляди разграбят, в первую очередь достанется им. Скита ушла.

Лидана-Матильда занялась своими делами, как будто сейчас был самый обычный день. Она распаковала бусы, разложила их на столе, прикрепила, чтобы их можно было свободно рассмотреть, но никак нельзя было стянуть. Она позаботилась, чтобы сегодня ее товар не особенно выбивался из среднего уровня, то есть неплохие безделушки средней руки.

Разложив товар, Матильда села на высокий табурет, положила на колени ящичек, где в каждом отделении лежали всевозможные бусины. Она вдела нить в иглу, готовая в ожидании покупателей заняться работой.

– Ах, Матильда! Какая прелесть! – Припозднившаяся с визитом в пекарню Касси остановилась по дороге у лотка, разглядывая низки. – Это бабочки.., они же как настоящие!

– Это долгий труд, девочка, – покивала Матильда, – тебе это обойдется в пять медяков или один серебреник. Касси вздохнула:

– Похоже, что при моей прижимистой мачехе, которая вцепилась в наш семейный кошелек, мне ни единой монетки не увидеть.

– А ты у Хьюджеса попроси, – улыбнулась Матильда. Касси вспыхнула и медленно покачала головой. Впервые она оглянулась, прежде чем заговорить.

– Я уже три дня, как его не видела. Его вызвали, когда собирался совет, и с тех пор он домой не возвращался. Ладно, я пойду, а то она меня прибьет. Удачи тебе, Матильда.