– Они теперь служат нам! – Маленькая женщина ударила кулаками по подоконнику, и Лидана снова увидела на ее руках металлические когти. – Люди боятся их, но капитан, Джонас и Дортмун придумали кое-что, и нашлись храбрецы, которые помогли им. Те трупы, у которых не было больших ран, затащили на брандеры, чтобы издалека казалось, будто там есть команда. И раз там черные, то кто на имперских судах что-либо заподозрит, пока не станет слишком поздно?

– Если наши их боятся, то кто же выполнил это поручение?

– Наемники. Те, которых капитан захватил при первой атаке. Они боятся их не меньше нашего, но выбора у них нет, так что сделали все как миленькие. Капитан сказал, что огонь очистит землю от этих поганых трупов, и большинство народу поддержали его в этом.

Значит, на брандерах будет команда. Лидана коснулась броши.

– Великая Матерь, они тоже были Твоими детьми, пока их не завлекли на пути зла. Даруй же им конец, подобающий воинам, и помоги обрести в нем Твою милость.

– Да будет так, – сказала Скита. – Если в их телах еще есть некое подобие души, да обретет она вечный покой.

Вечерело. Лидана видела три брандера с покосившимися мачтами и обвисшими парусами, которые вели вдоль доков. Скита была права – на палубах виднелись черные, каким-то образом пристроенные так, чтобы они стояли прямо и с расстояния казались живыми.

Каждый из небольших кораблей сопровождала пара баркасов, которые тянули корабли на канатах, разгоняя их так, чтобы они шли вперед на малой скорости будто бы из-за обломков, плавающих в воде.

– Госпожа, смотрите! – Скита указала пальцем на море. За качавшимися на волнах обломками были видны далекие точки кораблей приближающегося имперского флота или, скорее, передовых разведывательных судов. Они уже прошли внешние острова и приближались быстрее чем брандеры.

Лидана прикусила кулак. Не заподозрит ли кто обмана? Может, кто-нибудь уже смотрит в подзорную трубу на пляшущие на волнах корабли? Можно ли в нее разглядеть то, что эти люди в черных камзолах уже дважды мертвы и сейчас служат врагам?

Похоже, что на службе у Бальтазара был по крайней мере один осторожный капитан, поскольку передовые корабли убрали паруса. Ветер был попутный, и скорость у них была хорошая.

Баркасы, ведшие брандеры, отошли за их корму, снижая их скорость, но не отходя к берегу, а прячась за ними.

Сегодня вечером небо было ясным, и остроклювые морские птицы носились над дрейфующими кораблями. Лидана содрогнулась, прекрасно понимая, что их привлекло. Вдруг кто-нибудь что-то заподозрит?

Передний корабль повернул, открывая путь рыбачьим кораблям. Ветер нес на них флот. Насколько он был силен – она не могла судить. Похоже, корабли на всех парусах шли к берегу на высадку.

– Падаль, – почти выплюнула Скита. – Смотри, они расходятся, открывают дорогу. Черные, хоть под конец, сослужили нам службу.

Баркасы, виляя между обломками, шли к берегу, оставив корабли идти вперед по воле волн, хотя что выкинет в следующий момент ветер, Лидана не могла предугадать. Возможно, в эти минуты всем руководила воля более высокая, чем воля людей, сейчас рисковавших жизнью там, внизу, в гавани.

Едва смея надеяться на то, что все пройдет так легко, они следили за тем, как рыбачье судно проходит между двумя передовыми разведчиками, давшими ему путь – может, из-за черных мундиров тех, кто стоял на борту, потому как теперь их фигурки были слишком маленькими, чтобы рассмотреть их как следует. Или Аполоновых стервятников имперские солдаты и моряки боялись не меньше, чем те, кто уже знал, что они такое.

Второй корабль поравнялся с передовыми. Сейчас они были уже слишком далеко, чтобы увидеть, не поднялась ли тревога.

Затем...

Звука не было – только взметнувшиеся к небесам языки пламени. Огонь – даже такой – был частью Великой Силы, одним из первых даров человечеству, и пламя окутало брандер, как только он очутился между первыми двумя кораблями в линии. Пламя побежало по воде – боевой огонь водой не затушишь, это его главное отличие. Паруса и такелаж сразу же вспыхнули, рядом взорвался второй брандер! Передовые корабли попытались остановить третий, но их тоже охватило желто-оранжевое пламя.

Хотя судя по часовому фонарю, уже был закат, залив был освещен как в яркий полдень. Имперский флот уничтожало не только с помощью пламени – с брандеров далеко разлетались огненные шары брандскугелей, поджигая те корабли, которые считали себя в безопасности или пытались ускользнуть.

Лидана прикрыла глаза. Страшное зрелище – там внизу гибли люди, гибли такой смертью, от которой у нее сердце сжималось.

– Какой ужас, – прошептала она.

– Не так страшно, как вы думаете, госпожа. Она посмотрела на Скиту.

– Они точно так же послужили бы Мерине и по приказу. Я видела то, что видела – многим из них нравилось убивать.

Она по-прежнему смотрела на море. И Лидана вспомнила – хотя Скита никогда не рассказывала о том, как она попала в клетку к пиратам, это могло быть в результате такого же боя, как и тот, что они наблюдали сейчас.

Война или нет, но Лидана содрогнулась. Она уже не могла смотреть на то, к чему привели ее собственные старания. Гнев в душе ее угас, сгорел в вихре пламени.

Рука ее жестоко болела, и она повернула ее ладонью вверх. Клеймо Сердца пылало. Может, за то, что она сделала, ей будет возмездие – вдруг это знак того, что пришло время расплаты?

– Зло ведет ко злу, – повторила она слова, запомнившиеся с детства, – а добро питает добро. Мерина живет по закону Сердца и Длани – но лишь по милости Великой. Даже дышу я по Твоей воле. Прими же в Милости Своей тех, кто ныне погиб, будь то последователи Бальтазара или наши, погибшие в ими же зажженном пламени. И – я клянусь Сердцем, Чья Кровь течет во мне, – она стиснула клейменой ладонью брошь, – что, сослужив эту службу, я более никогда не стану служить так снова. Ибо пролитая из-за деяний моих кровь падет на меня.

Она почти ожидала ответа. Но, возможно, Великая уже не имела в ней нужды – этот камень уже был должным образом оправлен и дальнейшей полировки не требовал. Она знала только то, что сказала правду – если в ней и открылся Дар, то теперь он исчез. Она играла с тем, что было ей не под силу. Но она не ощущала потери, ей просто казалось, что она сбросила с плеч груз, который ей было не унести.

Сестра Эльфрида сидела на своем месте в Храме и вместе с прочими сестрами и братьями пела молитвы. Верит права – публичный показ того, что на самом деле делает Аполон, совершенно изменил настроение в Храме. Те немногие, кто не до конца понял, что произошло в момент экзорцизма, осознали истинное положение вещей сразу, как только те из послушников, кого Аполон пытался привлечь на свою сторону, стали говорить.

Скорее всего, Аполон просто не понимал, что человек, проживший в Храме более двух месяцев, в ужасе отшатнется от некромантии. Все, кроме самого недавнего «Аполонова послушника», исповедались публично и полностью отреклись и от него, и от его дел.

Самый последний, к несчастью, слишком мало пробыл в Храме, чтобы успеть стать истинным сыном Сердца. Он был ослеплен – по крайней мере, временно – сиянием, исходившим от Сердца во время экзорцизма. Хотя он и не исповедовался, из его воплей, когда он понял, что с ним произошло, удалось много чего узнать.

Эльфрида попыталась снова вернуться мыслями к молитве, но поняла, что не может. Она беспокоилась, и в ее голове сменяли друг друга вроде бы совершенно случайные вопросы. За исключением тех, что касались опасностей и сложностей, с которыми Храму предстояло столкнуться и на которые ответа пока не было.

Сколько еще ждать до того, как Аполон покажет зубы? Храм окружен его черными, они начали отгонять людей, идущих молиться. Сколько осталось до того, как весть о Лидане и ее пестрой армии достигнет слуха императора и его советников, и что они сделают, когда услышат об этом?

Шелира и ее спутник только что исчезли в подземных ходах, отправившись, возможно, на самое опасное сейчас дело. Эльфрида все больше убеждалась в том, что император – Аполонова марионетка. Серый маг не любил внешних проявлений власти – ему вполне хватало стоять в тени трона. Если так, то император наверняка вершина Аполонова мастерства. Бальтазар должен вести себя так, чтобы никто ничего не заподозрил, а для этого нужны особые магические приемы, возможно, даже заклятье полного овладения разумом другого человека. Аполон наверняка хорошо защитил свои чары, чтобы никто не сумел освободить императора, как Тома Краснобая, например.