«Как же он неуклюже машет мечом... Почему, он же прославленный боец!»

И вдруг из ниоткуда послышался громкий тягучий голос. Она чуть руки не лишилась, замешкавшись от испуга – это был голос не Леопольда, не Катхала и, уж конечно, не императора.

– Крови! – странно глухо пробулькал он. – Есть! Она снова спряталась за трон, стараясь увернуться от императора так, чтобы видеть и его, и двух остальных. Она задыхалась, у нее почти не оставалось сил.

– Крови! – снова взревел голос, на сей раз более настойчиво. – Сейчас же!

Кто бы это ни был, голос шел от того места, где находился Катхал. Неужто в Катхала вселился один из кровожадных демонов Аполона? Но тот демон, что сидел в теле Тома, никогда не говорил!

– Крови! – снова взвыл голос, и Катхал вдруг зашатался, хотя Леопольд и не задел его. – Кр-о-о-о-ови!

Катхал налетел на стену и упал, вцепившись левой рукой в правую, словно стараясь что-то сорвать с себя. Он стал колотить рукой по стене. Леопольд, совершенно оторопевший, смотрел на эту картину. Ему удалось лишь разжать руку и уронить меч, который он подтолкнул ногой в сторону Шелиры.

И – словно на свободу вырвалась какая-то темная сила, о существовании которой никто из них не подозревал, генерал закричал, вырвал из ножен кинжал и начал полосовать свою правую руку.

Шелира в ужасе смотрела на эту сцену, но император продолжал атаковать. В этот момент она поняла, что стоит в двух шагах от смерти.

Леопольд застыл, прикованный к месту развернувшимся перед ним невероятным зрелищем. Казалось, Катхал пытается сорвать с руки наруч, и впечатление было такое, что странный голос исходил как раз из наруча.

Этого не могло быть! Этого просто не могло быть!

Но как только первые капли крови брызнули из распоротой руки Катхала, все зрелище стало еще более неестественным.

– Кровь! – провыл голос, на сей раз с плотоядным удовольствием, и Катхал завизжал – высоко, испуганно. Леопольд никогда не слышал такого голоса от человека.

Пока он смотрел, тело Катхала вдруг стало съеживаться, как лопнувший пузырь, а генерал все визжал и визжал.

«Владычица Благая!»

Леопольд с трудом отвел глаза, ему стало дурно. И тут он понял, что смотрит на меч, который выронил Катхал.

Он не мог оторвать от него взгляда – теперь, когда меч выпал из руки Катхала, он уже не был тусклым, он сиял чистым белым светом, который Леопольд немедля связал с Вестниками. Клинок буквально притягивал его, как пламя – мотылька. Не раздумывая, он бросил кинжал и взял этот меч.

«Шелира, – запоздало подумал он. – Шелира... Владычица, она же сражается с Бальтазаром!»

Он обернулся, рванулся через комнату и встал между Шелирой и отцом, держа меч обеими руками. Но когда его отец на миг остановился, глядя на него и не узнавая, Леопольд увидел на его лице какую-то тень. Что-то держало его в подчинении, но это был не такой же демон, что сидел в теле Тома. Тот, что смотрел на него глазами императора, узнал клинок, и это ему вовсе не понравилось.

Он вспомнил предположение Эльфриды о том, что Бальтазар может быть одержим и, повинуясь откровению, повернул меч рукоятью вверх и поднял его как крест. Глаза Бальтазара забегали, словно он не мог смотреть на меч. Теперь на его лице появилась какая-то неуверенность, тревога, хотя он по-прежнему не узнавал сына.

Леопольд сделал шаг – и Бальтазар отступил на шаг.

Все это время Адельфус стоял в стороне от схватки и ничего не делал. Теперь, когда Леопольд посмотрел на канцлера, он увидел в его глазах чересчур знакомую тень.

Живой мертвец.

Когда же это произошло? Сразу после того, как его сослали в Летний дворец?

По крайней мере, это объясняло, почему Адельфус прекратил свои попытки помочь ему.

«Ладно, не похоже, чтобы он собирался вмешиваться. Возможно, он тоже боится меча. Думаю, с ним разберутся сестры».

Катхал перестал визжать. Леопольду не хотелось смотреть на то, что осталось от генерала. Вместо этого он сосредоточился на отце. Бальтазар явно не собирался нападать, по крайней мере, пока у Леопольда был в руках этот меч, но оставить все так он тоже не мог. Что делать? Если они с Шелирой уйдут, Бальтазар по-прежнему останется командовать армией и вместе с Аполоном нападет на Храм. И все же мысль о том, чтобы убить отца, даже не приходила ему в голову.

Но, может, сам меч знает, что делать?

Что бы ни владело императором, оно боялось меча. Может, этот меч сумеет изгнать это существо?

В любом случае стоит попытаться.

Он сделал еще один медленный шаг в сторону отца. Бальтазар отступил на шаг. Леопольд наступал. Император споткнулся. Уперся спиной в стену, словно пытаясь в нее вжаться. Лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным, но тень в его глазах извивалась, стараясь спрятаться от чистого, белого пламени меча в руках Леопольда.

За спиной он услышал тяжелое дыхание Шелиры, но не сказал ничего. Он продолжал наступать. Император отвернулся, царапая деревянную стену. Между ними оставался только шаг.

Быстро, прежде чем Бальтазар успел бы оттолкнуть меч, он прижал рукоять к лицу императора.

Беззвучная вспышка света, сдавленный крик...

Когда свет угас, император бессильно сполз по стене. Он был в сознании, но глаза его были бездумны, лицо пусто, мускулы совершенно расслаблены. Он был словно ребенок ростом со взрослого мужчину. И верно – упав на пол, он тут же свернулся калачиком и сунул палец в рот, закрыв глаза.

Шелира молча встала рядом, глядя на то, что осталось от императора Всего Мира. Она ничего не сказала, но потянулась к руке Леопольда, и, освободив одну руку от меча, он сжал ладонь Шелиры.

Краем глаза он уловил какое-то движение. Обернулся. Адельфус склонился над останками Катхала. Тот уже совсем не напоминал человека, но марионетке некроманта было все равно.

«Конечно, он же не живой».

Леопольд отпустил руку Шелиры и взялся за рукоять меча. Что бы ни сидело в теле Адельфуса, оно должно как-то отреагировать на этот клинок, и даже если ему предназначено судьбой всего лишь освободить душу канцлера!..

Он шагнул в сторону Адельфуса, затем застыл, услышав звонкий, как колокол, голос.

– Остановись, Леопольд. В любом случае тебе нужно нечто большее для этого.

Он испуганно заозирался по сторонам. Голос был точь-в-точь таким, как у Вестника, но он не видел никого!

– Ты не сможешь увидеть меня, Леопольд, но в твоих руках меч, который я некогда выковал для того, чтобы сразить подобного Аполону. В Храм вторглись враги, и сестры с братьями в беде. В одиночку им не выстоять против сил Тьмы. Ты нужен там, иначе Храм падет и Сердце Силы станет Сердцем Тьмы!

Леопольд даже не подумал, что это может быть ложью. Каждое слово наполняло его ощущением правды, и он ни на мгновение не усомнился.

На миг он задержался, увидев, как Адельфус потянулся к наручу, высосавшему жизнь из генерала Катхала, но только на миг. Он не мог быть и тут, и там, но чувствовал – что бы ни сделал с Адельфусом этот наруч, это будет лишь бледной тенью того, что сейчас вершит Аполон.

Он побежал к потайной двери, предоставив Шелире бежать следом, понимая, что как бы быстро он ни добрался до Храма, все равно это будет слишком медленно.

– И они поджали хвост и дали деру! – Джонас с перевязанной головой приканчивал очередную порцию кислого вина. Он широко улыбался своим щербатым ртом, явно будучи в прекраснейшем расположении духа. На его толстой шее поверх засаленной туники болталась золотая капитанская цепь прекрасной работы – ценный трофей.

– Мы гнали их в хвост и гриву, как и приказал капитан. Многие из них предпочли скорее потонуть, чем поджариться. А кто не успел удрать, тех мы переловили.

С тех пор как они подожгли корабли, прошло два долгих дня, и последние двадцать четыре часа Мерина только и говорила, что о событиях в гавани. Они подобрали на месте битвы в основном мужчин – многие обгорели до такой степени, что Лидана ничего уже не могла для них сделать. Эти люди быстро умирали. Но их живые и здоровые сотоварищи сидели в трюме одного из подбитых кораблей, а их оружие и доспехи достались армии Саксона.