И принял решение.

—   Хорошо, — сказал он, — вы получаете право на шоу. В Вашингтоне разверзнется ад, но мы будем бес­покоиться об этом позже. Каков бы ни был ваш план, он наверняка хорош.

Питт расслабился.

—   Формулируя просто: мы высаживаем подготов­ленный экипаж подводников на «Старбак» и до 5:00 завтрашнего утра перекрываем передатчик Дельфи.

—   Легко сказать, — заметил Хантер. — Осталось меньше пятнадцати часов.

Несколько мгновений Питт молчал. А когда заго­ворил, его голос прозвучал холодно и мрачно:

—   Есть решение. Оно обойдется налогоплатель­щикам в некоторую сумму. Но это лучше, чем поло­вина шансов на успех.

Хантер тревожно пошевелился, и Питт объяснил свой план. Адмирал неохотно дал разрешение, думая, что либо план безумен, либо Питт сказал не все. Он полагал, что второе более вероятно.

Старинный самолет «Дуглас С-54» стоял на до­рожке, нацелив нос вдоль цветных посадочных огней, обозначающих границы полосы. Крылья и фюзеляж дрожали в едином ритме с четырьмя двигателями, пропеллеры под горизонтальными стабилизаторами выбрасывали в ночь пыль и обломки. Потом самолет двинулся вперед, с болезненной медлительностью на­бирая скорость; посадочные огни отражались в блестящем алюминиевом фюзеляже и мелькали мимо окон. Наконец шасси оторвалось от бетона и, описав изящную дугу над огнями Гонолулу, сделав широкий поворот влево над Дайамонд-Хэд, самолет полетел на север, в пассат. Вскоре Питт передвинул рукоять назад и вслушался в рев моторов. Он проверил ско­рость вращения и убедился, что дрожащее и шумное ископаемое все-таки доставит его туда, куда ему нужно.

—   Все время хочу тебя спросить, ас. Ты когда-нибудь вел самолет в пьяном виде?

Вопрос задал низкорослый человек с бочкообраз­ной грудью, занимавший кресло второго пилота.

—   В последнее время не приходилось, — ответил Питт.

Низкорослый замахал руками и изобразил ужас.

—   Боже, почему я дал уговорить себя участвовать в этой безумной комедии?

Он повернулся и криво улыбнулся Питту.

—   Наверно, у меня такое доброе сердце, что все этим пользуются.

—   Не говори вздор, — ответил Питт. — Я тебя знаю с детского сада. Никто никогда не мог тебя ис­пользовать.

Эл Джордино обмяк в кресле и отбросил прядь черных волос с одного глаза.

—   Как это? А помнишь, я несколько месяцев про­давал фиалки на улицах, чтобы пригласить на школь­ный бал великолепную блондинку-чирлидера?

—   И что с того?

—   Боже, какая была телка... Как это «что с того»? — передразнил он. — Сволочь. Когда дошло до танцев, ты сказал ей, что у меня триппер... и весь вечер она не хотела иметь со мной ничего общего.

—   А, да, теперь вспомнил, — усмехнулся Питт. — Она даже попросила, чтобы я проводил ее домой.

— Он откинул голову и закрыл глаза, вспоминая. — Ка­кая была мягкая, грудастая девчонка! Жаль, что ты этого не увидел.

На лице Джордино выразилось невероятное изум­ление.

—   И ты еще вечно твердишь, что нужно быть джентльменом!

Питт и Джордино близко дружили; они вместе учились и в средней школе, и в колледже. Джордино поднял руки и потянулся. Он был едва ли выше пяти футов четырех дюймов; смуглая кожа и кудрявые чер­ные волосы явно выдавали итальянское происхожде­ние. Разительно отличавшиеся внешне, Питт и Джор­дино идеально дополняли друг друга: одна из главных причин, по которой Джордино назначили помощни­ком начальника отдела особых проектов. Их приклю­чения, к досаде адмирала Сандекера, стали в океано­графическом агентстве легендой.

—   А командир «Хикам Филд» не рассердится, уз­нав, что мы прихватили его частный самолет? — спро­сил Джордино.

—   Не успеет. Как только этот музейный экспонат сядет на воду, добрый генерал направит запрос на но­вый реактивный самолет.

Джордино печально вздохнул.

—   Ах, владеть собственным самолетом! Я предпо­чел бы древнюю летающую крепость Б-17 с огромной кроватью и баром, набитым выпивкой.

—   А герб Военно-воздушных сил на крыльях можно закрасить и заменить его парой кроликов.

—   Недурно, — сказал Джордино. — За это я мог бы время от времени давать тебе порулить — за скромную плату, конечно.

Питт сдался. Он посмотрел в боковое окно каби­ны на море внизу и заметил огни торгового судна, идущего севернее в сторону Сан-Франциско. Белой пены он не видел: черный океан казался гладким и нетронутым. Спокойное море лучше для посадки, по­думал он, но затрудняет оценку высоты.

—   Далеко еще до твоей загадочной площадки для игр? — спросил Джордино.

—   Еще пятьсот миль, — ответил Питт.

—   С той скоростью, с какой ты погоняешь этого старого кита, мы будем там через два часа. — Джордино уперся ногами в приборную панель. — Мы уже на две­надцати сотнях футов. Когда ты начнешь снижаться?

—   Примерно через час сорок, — ответил Питт. — Собираюсь пролететь последнюю часть пути повыше; не хочу, чтобы нас обнаружили, пока мы не будем у самых ворот.

Джордино тихо свистнул.

—   Похоже, победителя придется выбирать с пер­вой попытки.

—   А второй у нас не будет.

Джордино наклонился и постучал по широкому циферблату в середине приборной панели.

—   Можем лететь, пока маркер подводного поло­жения пикает.

Питт взглянул на указатель направления и чуть поправил курс, и стрелка за круглым стеклом остано­вилась между двумя цифрами.

—   Сигнал должен становиться тем сильней, чем ближе мы подлетаем.

—   Подлети на пятьсот ярдов, и хватит, — с надеж­дой сказал Джордино. — Искатель «Сельма» сделает остальное.

Он кивком указал на маленькую синюю водоне­проницаемую коробку, прочно прикрепленную к руч­ке его сиденья.

—   Ты уверен, что «Сельму» проверили? — спросил Питт.

—   Она работает, — терпеливо ответил Джордино. — Я же говорю, посади нас за пятьсот ярдов от маркера, и она приведет нас прямо на борт «Старбака».

Питт улыбнулся. Несмотря на лень, Джордино был перфекционистом; каждое свое дело он старался сделать образцово. Это всегда изумляло Питта. Он молча сделал знак Джордино и убрал руки от приборной панели. Джордино кивнул и взял управление са­молетом на себя, а Питт выкарабкался из тесного кресла пилота, оставил кабину и перебрался в пасса­жирскую секцию фюзеляжа.

В роскошном салоне частного генеральского са­молета сидели двадцать человек — вероятно, подумал Питт, двадцать самых смирившихся в мире человек. Смирившихся со смертью: иначе не скажешь. Да, они добровольцы, но такие, в ком жажда приключений побеждает желание прожить долгую и плодотворную жизнь. Все в черных резиновых костюмах на молнии; молния раскрыта, чтобы испарялся пот. У них за спи­ной, прикрепленные к специальным кольцам на полу кабины, громоздились разнообразные приборы и тю­ки различной формы. Ближе к хвосту выстроились ряды кислородных баллонов, надежно закрепленных, чтобы не сорвало при посадке.

Ближайший ныряльщик, блондин со скандинав­скими чертами, посмотрел на вошедшего Питта.

—   Безумие, чистое безумие.

Лейтенант-коммандер Сэмюэль Кроухейвен оп­ределенно был очень несчастным человеком.

—   Многообещающая карьера в подводном фло­те, и я должен ею рискнуть, бросаясь в океан среди ночи.

—   Особой опасности нет. Это почти как загнать машину в гараж, — успокаивающе Питт. — Я бы не стал тревожиться...

Кроухейвен с неподдельным изумлением пере­спросил:

—   Загнать машину в гараж? Да вы шутите!

—   Посадить птичку на воду — моя обязанность, коммандер. На вашем месте я бы тревожился о том, что будет дальше.

—   Я инженер на подводной лодке, — мрачно ска­зал Кроухейвен. — И не создан для игры в коммандос.

—   Обещаю не угробить вас и ваших людей при посадке, — спокойно сказал Питт. — А Джордино доставит вас на «Старбак». После этого дело за вами.

—   Вы уверены, что лодка не затоплена?