Вернее, к бойне. Последняя война эльфов с сильфами закончилась едва ли не полным уничтожением последних. И только то, что новый эмир Ррэссариина поспешил заключить мирный договор, а эмир Фаррэлэ последовал примеру своего более мудрого царственного собрата, спасло расу крылатых магов от истребления. С тех пор с эл'феа старались не связываться, тем более что жители Леса на обоих материках сами не стремились захватить новые земли. Зачем, если Лес все равно не примет их и не станет разрастаться?

Представителям иных рас, знакомым лишь со странствующими по миру подростками и молодежью, могло показаться, что эльфы – легкомысленные и наивные, хоть и агрессивные существа. Опасное заблуждение. Крайне опасное. Да, эльфы действительно не очень уютно чувствуют себя в чужих землях, из них выходят не самые лучшие и дисциплинированные подданные, да и полеты, что ни говори, не их стихия. Но в Лесу, где каждая травинка, каждая веточка по просьбе любого из эл'феа способна нанести врагу серьезнейшие ранения, все преимущества нападающих оборачиваются против них же. А веками – да что там, тысячелетиями! – оттачивающие свои воинские и магические умения стражи и патриархи военных родов вообще способны без особых потерь со своей стороны уничтожить практически кого угодно.

Так какому венценосному дураку настолько захотелось уменьшить количество своих подданных, что он не побоялся воспользоваться магией Крови и послать в Лес своего разведчика?

Князю тоже было очень интересно, кто именно вознамерился убить его любимую супругу и единственного сына, а потому пленного эльфа спасло только то, что он был без сознания с того момента, как жрец попытался проникнуть в его сознание. Иначе Анавариану ара Аторре уже пришлось бы вспоминать свои навыки палача. Хотя если на заговорщике ловчая сеть, то он мог просто не осознавать своих поступков… Но это надо было еще проверить!

– И что теперь? – задумчиво вопросил то ли потолок, то ли узоры на нем князь, брезгливо попинав лежавшего на полу пленника кончиком белоснежного сапога.

– Устраивать ловлю, – пожал плечами жрец, всем телом ощущая довольное мурлыканье Тени. – Причем завтра же днем. Иначе от разума этого, – Тесеону достался новый пинок, на этот раз от Арициана, – не останется ровным счетом ничего, и допросить нам его не удастся. Побудешь столпом, Валь?

– Побуду, – согласно кивнул князь.

Ловлей назывался определенный ритуал из арсенала жрецов Мертвого солнца, предназначенный именно для снятия ловчей сети с разума заколдованного и перенаправления ее действия непосредственно на незадачливого мага Крови. Вот только жрец мог при проведении ритуала слишком глубоко погрузиться в собственную силу и раствориться в ней… Чтобы этого не случилось, и были необходимы столпы – в идеале, магистры Разума, но мог подойти и кто-либо еще. Правда, при этом всегда имелся риск, что откат от удара достанется именно столпу… А разум проводника, в отличие от разума жрецов, не приспособлен к таким нагрузкам, а потому очень часто ловля заканчивалась именно сумасшествием не подготовленного к таким нагрузкам столпа.

За князем стоял весь Лес, который не позволит своему проводнику сойти с ума, а потому Арициан и счел возможным позвать его на роль столпа. Да и Тень против не была.

– Тогда завтра в полдень в храме, – сказал жрец. – Пленника я доставлю сам.

– Хорошо, – кивнул Альвариэн и, бросив еще один взгляд на заговорщика, вышел из комнаты.

На следующий день около полудня князь зашел в храм и привычно затаил дыхание при виде черно-серебристых стен и «облачного» пола. Сколько бы ни утверждали в народе, что любой правитель эльфийских земель и вод должен поклоняться в первую очередь Харрэсу, Альвариэн, с тех пор как еще маленьким босоногим эльфенком пятнадцати лет от роду забежал в храм Мертвого солнца, ни разу об этом не пожалел. Слишком хорошо он понимал суть этого бога, слишком близко воспринимал его к сердцу, чтобы делать вид, будто ему все равно, кому поклоняться. Да и храмы Харрэса, если уж на то пошло, ему попросту не нравились.

Взяв себя в руки, эльф, ориентируясь только по неясному свету огней на стенах, прошел вперед, к алтарю, одновременно воскрешая в душе воспоминание о единении с Лесом во время коронации и устанавливая похожую связь. Князь не знал, что именно требуется от столпа, но чувствовал, что сейчас ему пригодится любая поддержка – даже столь эфемерная и ненадежная, как собственное воспоминание.

Наставник уже был на месте, ожидая лишь Альвариэна. На освобожденном от жертвенной чаши алтаре перед жрецом лежал аккуратно связанный, все еще бессознательный заговорщик. Качественно его вчера вырубили, что ни говори…

Седовласый эльф был задумчив и рассеянно проверял пальцем остроту ритуального кинжала, разглядывая Тесеона с таким видом, словно решал, как именно он хочет его зарезать, чтобы при этом не запачкать свою одежду.

– Здравствуй, Валь, – не поднимая глаз, поздоровался Арициан. – Ты вовремя.

– Наставник, – кивнул в ответ князь и поинтересовался: – Что от меня требуется?

– Держать разум умеешь? – спросил жрец, переводя на своего воспитанника взгляд уже начавших стремительно леденеть глаз. Дождавшись кивка, он продолжил: – Тогда держи мой разум – это все, что нужно. Справишься?

Альвариэн уверенно кивнул и осторожно потянулся к разуму своего наставника. Арициан одобрил и, тихонько начав напевать заклинание, сделал первый надрез на коже лежавшего на алтаре эльфа.

Князь все воспринимал словно сквозь туманную дымку – и очнувшегося Тесеона, тут же судорожно задергавшегося в путах, и продолжавшего ритуал жреца, и тихие шаги за спиной. Разум его наставника оказался слишком сложным и совершенно непохожим на разум прочих эльфов, так что правитель беззастенчиво тянул энергию из не сопротивляющегося Леса, поскольку его собственные запасы как магических, так и чисто физических сил уже давно подошли к концу.

В какой-то момент Альвариэн краем глаза заметил неподалеку от себя тонкую фигуру в темной одежде и ярком плаще. «Раалэс», – вспомнил он имя подростка, внимательно разглядывающего забившегося на алтаре с новой силой Тесеона.

Юноша подошел поближе, и князь почувствовал, как начинает терять контроль. Как маг измененный практически ничего не значил, но волны чистой, грубой силы, исходившие от него, мешали сосредоточиться и ставили под угрозу весь ритуал ловли.

«Наставник!» – мысленно крикнул Альвариэн, судорожно стискивая зубы и отодвигаясь в сторону от подошедшего едва ли не вплотную парня. Арициан, на секунду отвлекшись, метнул на измененного испепеляющий взгляд и прошипел, придерживая начавшего вырываться Тесеона:

– Вон отс-с-сюда!

Раалэса словно ш'шэври унесла – так быстро он исчез. Жрец, повысив голос, продолжил петь заклинание. А потом резко, без перехода, с размаху воткнул кинжал в грудь вздрогнувшего эльфа и тут же выдернул обратно. На серебряном лезвии не было ни единого пятнышка крови, а глотающий воздух Тесеон уже полностью осмысленным и абсолютно ничего не понимающим взглядом осмотрел храм и остановился на князе.

– Ну, парень, – Арициан перерезал веревки на руках и ногах эльфа и помог ему усесться на алтаре, – и кому же ты так насолил, что на тебя наложили ловчую сеть?..

Линсахеете от души выругался, невольно обратив на себя внимание прохожих. Но магу было плевать на мнение окружающих: он только что потерял одну свою куклу, при этом существенно потратив свой резерв, чтобы отбить нанесенный невесть кем мощный удар! Только чудом и непризнанной кровью отца-сильфа можно было объяснить то, что маг все еще жив.

Как? Как это могло случиться? Уже больше двадцати лет у него ни разу не сорвался ни единый поводок. Не может дать осечку собственная кровь! Тем более что зелье-активатор подливал вообще не он. Ведь все было просчитано: распри в эльфийском княжестве должны были заставить щенка покинуть ставший небезопасным Лес. Если только…

Не сдержавшись, маг яростно зашипел, метнув в брусчатку перед собой небольшую молнию, отчего проходящий мимо гном в ужасе шарахнулся в сторону, осенив себя знаком Торрэна. Впрочем, Линсахеете было все равно.