Я недовольно посмотрела на экран телефона. Мы опаздывали на пятнадцать минут. Подобное случалось большую часть времени: в семидесяти пяти процентах случаев мы опаздывали. И все это началось, когда мальчики стали моими.

— Джошуа! — выкрикнула я. В этот момент Луи поднял красную школьную рубашку-поло, и я увидела, что на его брюках отсутствует ремень.

— Лу, ты забыл ремень.

Он опустил голову, будто не поверив мне, после чего ссутулился и поплелся в свою комнату. Да, денек, судя по всему, будет еще тот.

— Джошуа Эрнесто Касильяс! — Я разбудила Джоша в обычное время. Он даже встал и начал натягивать брюки. Я ушла, пролетело пятнадцать минут, а Джош так и не появился. Мне пришлось еще раз подняться в его комнату и обнаружить, что он снова заснул, сидя на кровати с натянутыми до колен штанами.

— Я же сказал, что иду!

— На прошлой неделе ты сказал, что перестанешь засыпать после того, как я бужу тебя. Но этого, как видишь, не случилось, — рявкнула я, цепляясь за остатки терпения.

— Прости! — помолчав, ответил Джош. Каков жулик.

Я знала, что должна принять его извинение, иначе он прекратит извиняться вообще. Я переживала, что если стану слишком давить на его чувство вины, то это вскоре перестанет работать.

— Я прощаю тебя, но поторопись!

Две секунды спустя появились оба брата, у каждого в руках было по рюкзаку, куртке, а между ними сумка для тренировки по бейсболу. Сегодня Ларсены везут Джоша на дополнительное занятие с частным тренером. Я закрыла за мальчиками дверь, и мы побежали к машине… вот только Джош внезапно остановился и вскинул руки.

— Я забыл шлем!

Господи Иисусе!

— Почему ты не проверил себя по списку? — поинтересовалась я.

— Я пытался поторопиться! — оправдался он.

Мой недовольный взгляд был проигнорирован. Я бросила Джошу ключи, и он помчался к дому так, будто я собиралась стянуть с него штаны. Я повернулась к Луи, намереваясь предложить ему сесть в машину, пока мы ждем, но внезапно замерла и уставилась на него. Он выглядел бледным или мне это только кажется? У него мешки под глазами или это тоже всего лишь мое больное воображение?

— Ты в порядке, Лу? — нахмурившись, спросила я.

Он быстро посмотрел на меня и неловко кивнул.

— Уверен? Ты плохо спал? — Чем дольше я глядела на него, тем хуже он выглядел.

— Да, — ответил Луи, сморщив на секунду нос. — У меня болит голова.

Я уже наслушалась подобных оправданий от Джоша.

— Немного или сильно?

Он пожал плечами.

Ну, если не жалуется, значит, не все так плохо.

— Пойдешь в школу?

Малыш кивнул.

Я сердцем чувствовала, что это было странно. Из них двоих именно Джош предпочитал использовать язык тела; Лу обычно говорил все, что у него было на уме. Я опустилась на колено, обняла его и проверила, есть ли температура. Он был бледный, однако, лоб не был горячим. Лу обнял меня за шею и крепко сжал.

Когда вернулся Джош, малыш уже сидел пристегнутый на своем месте, а я как раз захлопывала дверь. Он бросил мне ключи, и я на всякий случай поинтересовалась:

— Ты убедился, что входная дверь закрыта?

— Да, — ответил Джош, недовольно зыркнув на меня.

— Эй, будь проще. — Как будто он до этого не оставлял дверь незапертой. Господи.

— Tia, твоя сумка, — прошептал Луи, как только я собралась залезть в машину.

Моя…

Черт, я оставила ее в доме.

Не обращая внимания на самодовольное лицо Джоша, я помчалась в дом и через две минуты уже возвращалась к машине. Увидев большой «форд», который выруливал задом с подъездной дорожки, я помахала рукой. Не знаю, видел ли меня Даллас.

Пятнадцать минут спустя мы были возле школы. Я вылезла из машины и пошла вместе с детьми в офис директора, чтобы взять пропуски для опоздавших. Секретарша, которая выписывала их, язвительно отметила то, как важно «привозить детей в школу вовремя». Как будто она никогда не опаздывала.

От того, что я приехала на работу, день не стал лучше.

Шон заявился на час позже и начал жаловаться на самочувствие. А его заявление о том, что он, возможно, уйдет домой пораньше, вывело меня из себя. Когда мой телефон начал вибрировать в полдень, я мыла голову клиенту, поэтому не смогла ответить. Час спустя, когда у меня был перерыв, он завибрировал снова. Звонила мама. Я посмотрела на Шона и его клиента и вышла на улицу.

— Bueno?

— Диана, я звонила тебе три раза, — прошипела мама, застав меня врасплох.

— Я на работе, Mamа̀, и не могу брать трубку, если у меня клиент, — нахмурившись, ответила я. Интересно, что на нее нашло. Она знала правила. Я, например, не стала бы звонить ей на работу, а потом злиться, если она не ответила.

— Si, pues (исп. что же), тогда тебе стоит найти работу там, где ты сможешь брать трубку, — довольно грубо и раздраженно произнесла мама по-испански.

— Не думаю, что такая работа существует. — Ну что я сделала теперь, чтобы заслужить подобное отношение?

— Может, если бы ты пошла учиться в колледж, как мы хотели…

Черт. В последний раз она упоминала об этом всего месяц назад. Ей наплевать, что мне нравится моя работа. И не важно, что я всего один раз попросила у родителей денег в долг, когда съезжала от них. Ведь у меня нет университетского диплома. О чем я только думаю? Если повезет, то мне приходится выслушивать лекцию на эту тему всего три раза в год. Если нет, то каждый месяц.

— Я на работе. Тебе что-то нужно? — оборвала я ее, наплевав на то, что веду себя не менее грубо. Я не хотела вести этот разговор возле салона, где меня могли слышать Шон и его клиент. Это было слишком личным.

— Если бы ты ответила, то знала бы, что Луи se enfermo (исп. заболел). Но ты не ответила, поэтому они позвонили мне. Я забрала его из школы и отвезла в больницу. Он сказал, что вот уже несколько дней чувствует себя плохо…

Я же спросила его утром о самочувствии.

— У него воспаление горла. Ты знаешь, как чувствует себя Джош?

Я потерла лоб.

— Он не говорил, что у него плохое самочувствие. Думаю, что он в порядке.

— Диана, неужели тебе наплевать на их здоровье?

Я чуть не сказала ей, что в детстве она сама не интересовалась моим самочувствием каждый день, но решила промолчать.

— Нет, Mamа̀. Если они плохо себя чувствуют, то сами говорят.

— Джош, возможно, тоже болен. Может, стоит начать интересоваться их здоровьем? Теперь ты должна заботиться не только о себе, но и о них. Уделяй им больше внимания.

Мама не часто критиковала мои родительские способности, но если уж делала это, то делала убийственно. Сейчас был как раз один из таких моментов. Будто меня и так не мучило чувство вины из-за Луи. Слова мамы словно перерезали артерии и вены, которые подключали мое сердце к телу. Мне стоило быть настойчивее, когда я заметила его бледность. Она права. Это была моя вина.

— Хорошо. Я поняла, — тихим прохладным голосом произнесла я. — Спасибо, что забрала Луи. Дай мне знать, сколько я должна за визит к врачу…

— Ты ничего мне не должна.

Я точно не хотела быть в долгу у нее после всего, что она вывалила на меня.

— Нет, я заплачу тебе за врача и лекарства. А сейчас позвоню Джошу в школу и поинтересуюсь его самочувствием. Спасибо, что забрала Луи.

— Не нужно благодарить меня, — сказала мама, будто почувствовав, что я отдаляюсь от нее. Наши отношения всегда были такими: сначала она идет на таран, наплевав на мои чувства, а потом внезапно одумывается. Мне не хотелось думать, насколько мы с ней бываем иногда похожими.

— А я хочу поблагодарить. Если он плохо себя чувствует, я позвоню Ларсенам и попрошу их забрать Джоша, чтобы тебе не пришлось напрягаться. Ты и так достаточно сделала. Спасибо.

— Диана…

— Мне пора возвращаться к работе. Если тебе нужно срочно связаться со мной, то звони на рабочий номер. Я оставляла его в школе, но они, наверное, потеряли его. Я попрошу администрацию вычеркнуть твой телефон из их списка…