Вода в ванной явно была холодной. Он сидел в ней уже полчаса, пока я пыталась зашить дыру на его школьных брюках. Обычно в те дни, когда у Джоша были тренировки, я не заставляла Луи принимать ванну, но Джош признался, что они оба не мылись два дня. Пока я готовила ужин из замороженных тако и кукурузы в микроволновке, Джош успел принять душ.

— Тогда выходи. Тебе завтра в школу, пора спать.

Луи улыбнулся и встал, наплевав на свою наготу. Год назад, когда у нас была один туалет на троих, я зашла и застукала Джоша голым. Он кричал так, словно я собиралась убить его: «Не смотри на меня!»

Будто я ни разу не видела его «фисташки».

Через пять минут Луи уже натягивал пижаму. Верх — со Спайдерменом, низ — с динозаврами. Я расчесала ему волосы, уложила спать и пошла убираться. Только я начала загружать стиральную машину, как раздался стук в дверь. Кто, черт возьми, приходит в гости в десять часов вечера?

Мой сосед, кто же еще.

Я посмотрела в дверной глазок и вздохнула. Может, не открывать ему? Но мне все равно придется встретиться с ним лицом к лицу. Почему бы не сделать этого сейчас? Может, он забыл о том, что я сказала ему, а если нет…черт с ним. Я не могу забрать свои слова обратно.

— Привет, — произнесла я, открывая дверь. Даллас еще не переоделся после тренировки, если не считать отсутствие бейсболки. Его старая бейсболка так и лежала у меня в машине.

— Мы можем поговорить? — сразу перешел он к делу.

Неужели собирается сказать, что мы больше не можем быть друзьями? Понятное дело, что я не самый легкий человек и очень упрямая. Но он ведь не собирается отказываться от дружбы?

Даллас сделал шаг вперед и потер рукой шею. Он выглядел уставшим и более загорелым, чем в нашу последнюю встречу.

— Я звонил тебе.

И к чему это?

— Я знаю. Я просто была… занята. Прости. Я собиралась перезвонить тебе, но каждый раз было… слишком поздно.

— Ты две недели не появлялась на тренировках. И не открывала мне дверь. — Он замолчал и пристально посмотрел на меня. — Ты ушла в тот день. Я собирался дать тебе время, но начал переживать…

Он приходил ко мне?

— Меня не было в городе. — Я с трудом удерживала спокойное выражение лица. — Но между нами все по-прежнему. Прости за беспокойство.

Даллас облегченно выдохнул.

— Между нами все по-прежнему?

Что ж, если он не собирается зацикливаться на моих словах, то и я не буду.

— Да. Конечно, между нами все по-прежнему. Мы друзья. Зайдешь? У меня есть пиво.

Когда Джош подошел к питчерской горке (Примеч.: питчерская горка расположена в центре квадрата и приподнята на 45 см (для юниорских соревнований на 25 см) над общим уровнем поля), чтобы бросить мяч, мама наклонилась ко мне и поинтересовалась:

— У него улучшилась подача? — Будто он раньше подавал хуже.

Я кивнула, не отводя взгляд от поля. Прошло почти две недели с моего возвращения из Калифорнии. Я была чертовски занята. Эти выходные я должна была провести с мальчиками, но пришлось работать. Ларсены предложили забрать с утра Джоша и Луи, чтобы отвезти их на матч. Когда последний клиент позвонил и отменил запись, мы с Шоном приняли решение закрыть салон на час раньше. К счастью, в эти выходные Джош играл всего в получасе езды от моей работы, поэтому мне удалось посмотреть, как они обыграли две команды.

Ларсены отсидели четыре игры и, когда появилась я, уехали домой. Вскоре показались мои родители. Впервые за месяц я провела с ними больше десяти минут. Отношения между мной и мамой все еще были натянутыми. Я не собиралась чувствовать себя виноватой за то, что поехала навестить лучшую подругу и ее ребенка.

— Да. У него отличный тренер.

К слову о тренерах… Я не смогла удержаться от того, чтобы бросить взгляд в сторону одного конкретного тренера, который стоял возле третьей базы со скрещенными на груди руками. После того, как он зашел в гости в день моего возвращения, мы редко виделись. В тот вечер, пока он пил последнее пиво из холодильника, я рассказывала ему о поездке к лучшей подруге. Он не мог поверить в то, кто являлся ее мужем. А потом появился Луи и пригласил Далласа посидеть с ним и послушать мои ежевечерние истории о Родриго.

— А кто из них тренер? — поинтересовалась мама, возвращая меня к реальности. В тот момент я вспоминала, как сосед сидел на кровати Луи, а я напротив него и рассказывала историю о том, как брат считал, что потерял телефон, но на самом деле просто забыл его в холодильнике.

Я искоса посмотрела на нее и с трудом удержалась от того, чтобы не покачать головой. В отличие от Ларсенов, мои родители редко приходили на игры Джоша. Но и этого было достаточно, чтобы знать подобную информацию. Проблема была в том, что когда Джош только начал говорить о бейсболе, родители сразу стали возмущаться: «А почему не футбол?» На что я ответила им: «Потому что он не хочет играть в футбол». Спустя столько лет можно было уже принять это, но мои упрямые мама и папа не смогли сделать этого.

Сначала я показала на Трипа, который стоял на первой базе, а потом на соседа.

— Почему он выглядит таким знакомым?

Ее вопрос не удивил меня.

— Ты познакомилась с ним на празднике. — У этой женщины была память как у слона; она ничего не забывала. До сих пор вспоминает то, что я делала, будучи ребенком, и это все еще бесит ее.

— Понятно.

Мне совсем не понравился тон, которым она ответила. Поэтому я напряглась.

— Тот, который был весь в татуировках? — по-испански спросила он.

Весь в татуировках? Да они у него только до локтя.

— Si.

— Понятно, — повторила она.

Если бы я не знала маму, то подумала бы, что ей наплевать на Далласа. Но я-то ее знала.

Джош встал на позицию и подал мяч между третьей и второй базой. Я вскочила и зааплодировала ему, мимоходом отмечая, что мама подняла руки вверх и тоже захлопала. Когда я, наконец, села, она лишь подтвердила то, что я подозревала:

— Мне кажется, что все эти татуировки плохо влияют на мальчиков.

Я застонала.

— Татуировки не соскакивают с тела, чтобы наброситься на людей, Mama.

Она фыркнула и мотнула головой в сторону Далласа, который нагнулся и, уперев руки в колени, разговаривал с Джошем.

— Он выглядит как бандит.

Я ненавидела, когда мама несла подобную чушь, особенно в отношении человека, который был чертовски добр ко мне и мальчикам. Несправедливо судить о нем по внешнему виду. Мне пришлось сжать зубы, чтобы не произнести того, о чем впоследствии могла пожалеть.

— Ма, он не бандит. И дети его любят.

— Угу. Может быть, но зачем ему все эти татуировки?

— Потому что они ему нравятся? — язвительно ответила я.

Мама повернулась ко мне и прищурилась.

— А чего это ты злишься?

— Я не злюсь. Просто мне кажется, что ты несправедлива к нему. Ты его совсем не знаешь.

— А ты, значит, знаешь?

— Да, знаю. Он двадцать лет провел во флоте, и теперь у него свой бизнес. Даллас тренирует маленьких мальчиков, потому что ему это нравится. Он… — Я едва не сказала «почти» — всегда был добр по отношению ко мне, Джошу и Луи. — Я не успела остановиться себя. И даже не подумала о людях, которые сидели вокруг нас и могли услышать меня. — Мне кажется, что он замечательный человек. Он мне очень нравится.

Мама судорожно вздохнула.

— Что?

— Он мне очень нравится.

— Почему?

— А почему бы и нет? — Подобные вопросы она задавала мне каждый раз, когда мне нравился человек, который не был мексиканцем.

— Диана, no me digas eso (исп. не говори так).

— Он хороший человек. И привлекательный мужчина… — Она фыркнула. — И добрый, Mama. После дня рождения Джоша Даллас пришел и помог нам с мальчиками убраться. — Признаться, я не поверила, когда он заверил меня, что поможет. Но он сделал это. И многое другое. Мы были никем для него, но он сделал то, о чем не подумали другие люди.