«Лежу и дышу осторожно…»
Лежу и дышу осторожно
В приюте колеблемых стен.
Я верю, я знаю, как можно
Бояться внезапных измен.
Кто землю научится слушать,
Тот знает, как зыблемо здесь,
Как стены нетрудно обрушить
Из стройности в дикую смесь.
И вот предвещательной дрожью
Под чьей-то жестокой рукой
Дружится с бытийскою ложью
Летийский холодный покой.
«Все земные дороги…»
Все земные дороги
В разделениях зла и добра,
Всеблаженные боги,
Только ваша игра!
Вы беспечны и юны,
Вам бы только играть,
И ковать золотые перуны,
И лучами сиять.
Оттого, что Вас трое,
Между Вами раздор не живет.
И одно, и другое,
К единению Воля ведет.
«Когда с малютками высот…»
Когда с малютками высот
Я ополчался против гадов,
Ко мне пришел посланник адов.
Кривя улыбкой дерзкой рот,
Он мне сказал: «Мы очень рады,
Что издыхают эти гады,—
К Дракону сонм их весь взойдет.
И ты, когда придешь в Змеиный,
Среди миров раскрытый рай,
Там поздней злобою сгорай,—
Ты встретишь там весь сонм звериный.
И забавляться злой игрой
Там будет вдохновитель твой,
Он, вечно сущий, Он единый.»
«При ясной луне…»
При ясной луне,
В туманном сиянии,
Замок снится мне,
И в парчовом одеянии
Дева в окне.
Лютни печальной рыдания
Слышатся мне в отдалении.
Как много обаяния
В их пении!
Светит луна,
Дева стоит у окна
В грустном томлении.
Песня ей слышится.
Томно ей дышится.
Вечно одна,
Грустна, бледна, —
Ни подруги, ни матери нет.
Лунный свет
Сплетает
Чудные сны
И навевает
Жажду новизны.
Жизнь проводит тени в скуке повторений,
Грустно тени мрачные скользят.
Песни старых бед и новых сожалений
Загадочно звучат.
Звучат загадочно
Трепетные сны.
Бьется лихародочно
Жажда новизны.
Желаний трепет,
Страсть новизны
И новизна страстей, —
Вот о чем печальной песни лепет
В сострадательном мерцании луны
Говорит тихонько ей
И в душе моей.
О.А. Глебовой-Судейкиной
Не знаешь ты речений скверных,
Душою нежною чиста.
Отрада искренних и верных —
Твои веселые уста.
Слова какие ж будут грубы,
Когда их бросит милый рок
В твои смеющиеся губы,
На твой лукавый язычок!
«Я испытал превратности судеб…»
Я испытал превратности судеб,
И видел много на земном просторе,
Трудом я добывал свой хлеб,
И весел был, и мыкал горе.
На милой, мной изведанной земле
Уже ничто теперь меня не держит,
И пусть таящийся во мгле
Меня стремительно повержет.
Но есть одно, чему всегда я рад
И с чем всегда бываю светло-молод, —
Мой труд. Иных земных наград
Не жду за здешний дикий холод.
Когда меня у входа в Парадиз
Суровый Петр, гремя ключами, спросит:
— Что сделал ты? — меня он вниз
Железным посохом не сбросит.
Скажу: — Слагал романы и стихи,
И утешал, но и вводил в соблазны,
И вообще мои грехи,
Апостол Петр, многообразны.
Но я — поэт. — И улыбнётся он,
И разорвет грехов рукописанье.
И смело в рай войду, прощен,
Внимать святое ликованье,
Не затеряется и голос мои
В хваленьях ангельских, горящих ясно.
Земля была моей тюрьмой,
Но здесь я прожил не напрасно.
Горячий дух земных моих отрав,
Неведомых чистейшим серафимам,
В благоуханье райских трав
Вольется благовонным дымом.
«Один свершаю долгий путь…»
Один свершаю долгий путь
И не хочу с него свернуть
Туда, где мечется толпа,
Самолюбива и тупа.
Для тех, кто хочет побеждать
И блага жизни отнимать,
Оставил долю я мою,
И песню вольную пою.
«Радуйся, радуйся, Ева…»
Радуйся, радуйся, Ева,
Первая и прекраснейшая из жен!
Свирепый Адонаи
Лишил тебя земной жизни,
За то, что ты преступила
Его неправый завет.
Свирепый Адонаи
Поразил твое нежное тело,
И обрек его смерти,
Темной и смрадной, —
Но твое потомство
Населило землю.
Радуйся, радуйся, Ева,
Всеблагий Люцифер с тобою,
Люцифер с тобою и с нами!
Приветствуем Еву,
Мать человеческого рода.
Люцифер тебя создал
Дивными руками
Из сладкого сока
Благоуханнейших земных цветов.
Привет тебе, Ева,
Первая и прекраснейшая из жен!
Ты — первая святая жертва
Злого Адонаи,
Излившего свою ярость
На эту землю.
Привет тебе, Ева,
Преблагий Люцифер с тобою!
Он, злой Адонаи,
Обрек тебя смерти,
Тебя и Адама,
И твое потомство,
Потому что ты носила
Под сердцем
Благословенный плод
Небесной любви.
Привет тебе
В радостях
И в печалях!
Злой Адонаи
Обрек тебя смерти, —
Но твое потомство
Он не мог уничтожить
Всею злостью
Буйных стихий.
Привет тебе, Ева,
Привет!
