«Хнык, хнык, хнык!..»
— Хнык, хнык, хнык! —
Хныкать маленький привык.
Прошлый раз тебя я видел,—
Ты был горд,
Кто ж теперь тебя обидел,
Бог иль черт?
— Хнык, хнык, хнык! —
Хныкать маленький привык.
— Ах, куда, куда ни скочишь,
Всюду ложь.
Поневоле, хоть не хочешь,
Заревешь,
— Хнык, хнык, хнык! —
Хныкать маленький привык.
Что тебе чужие бредни,
Милый мой,
Ведь и сам ты не последний,
Крепко стой!
— Хнык, хнык, хнык! —
Хныкать маленький привык.
Знаю, надо бы крепиться,
Да устал,
И придется покориться.
Кончен бал!
— Хнык, хнык, хнык! —
Хныкать маленький привык.
Ну, так что же! Вот и нянька
Для потех.
Ты на рот старухи глянь-ка,—
Что за смех!
— Хнык, хнык, хнык!
Хныкать маленький привык.
— Этой старой я не знаю,
Не хочу,
Но дверей не запираю,
И молчу.
— Хнык, хнык, хнык!
Хныкать маленький привык.
«Как же богат я слезами!..»
Как же богат я слезами!
Падают с неба дождем,
Тихо струятся ручьями,
Бьют и сверкают ключом.
Только глазам недосужно
Слезы еще проливать,
Да и не нужно, не нужно
Солнечный свет затмевать.
«Замолкнули праздные речи…»
Замолкнули праздные речи,
Молитвой затеплился храм,
Сияют лампады и свечи,
Восходит святой фимиам.
Возносим пасхальные песни
От слезно-сверкающих рос.
Воскресни, воскресни,
Воскресни, Христос,
Вливаются светлее вести
В ответный ликующий стих;
К сберегшей венец свой невесте
Нисходит небесный Жених.
«Печальный друг, мой путь не прокляни…»
Печальный друг, мой путь не прокляни,
Лукавый путь веселого порока.
К чему влачить безрадостные дни?
Желания обуздывать жестоко.
Не хочешь ли загробного венца?
Иль на земле отрадна долговечность?
Греши со мной, люби мою беспечность,—
Нам далеко до темного конца.
Смотри, сняла я медленные платья,
И радостной сияю наготой.
Познай любовь, познай мои объятья,
Насыть и взор, и душу красотой.
Настанет срок, прекрасное увянет,
Тогда молись и плачься о грехах,
И если плоть твоя грешить устанет,
Мечтай о счастье в вечных небесах.
«Знаю знанием последним…»
Знаю знанием последним,
Что бессильна эта тьма,
И не верю темным бредням
Суеверного ума.
Посягнуть на правду Божью —
То же, что распять Христа,
Заградить земною ложью
Непорочные уста.
Но воскресший вновь провещит,
Будет жизнь опять ясна,
И дымяся затрепещет
Побежденный Сатана.
«Мой милый друг! я прежде был…»
Мой милый друг! я прежде был
Такой же, как и ты,
И простодушно я любил
Весну, цветы, мечты.
Любил ночные небеса
С задумчивой луной,
Любил широкие леса
С их чуткой тишиной,
Мечтал один, и ждал один
Каких-то светлых дней,
Каких-то сладостных годин
И радостных огней,
«Небо — моя высота…»
Небо — моя высота,
Море — моя глубина.
Радость легка и чиста,
Грусть тяжела и темна.
Но, не враждуя, живут
Радость и грусть у меня,
Если на небе цветут
Лилии светлого дня,—
Волны одна за одной
Тихо бегут к берегам,
Радость царит надо мной,
Грусти я воли не дам.
Если же в тучах скользит
Змеи, звеня чешуей —
Волны кипят и гремят,
Дерзкой играя ладьей,
Буйная радость дика,
Биться до смерти я рад,
Разбушевалась тоска,
Нет ей границ и преград.
Клевета
Лиловая змея с зелеными глазами,
Я все еще к твоим извивам не привык.
Мне страшен твой, с лукавыми речами,
Раздвоенный язык.
Когда бы в грудь мою отравленное жало
Вонзила злобно ты, не возроптал бы я.
Но ты всегда не жалом угрожала,
Коварная змея.
Медлительный твой яд на землю проливая,
И отравляя им невинные цветы,
Шипела, лживая и неживая,
О гнусных тайнах ты.
Поднявши от земли твоим холодным ядом
Среди немых стволов зелено-мглистый пар,
Ты в кровь мою лила жестоким взглядом
Озноб и гнойный жар.
И лес, где ты ползла, был чудищами полон,
Дорога, где я шел, свивалася во мгле.
Ручей, мне воду пить, клубился, солон,
И мох желтел в золе.
