— Растительные полуфабрикаты, по технологии, подлежат быстрой заморозке. Весь объем, выработанный за смену, оказался испорчен, — он старается говорить четко, но то и дело непроизвольно оттягивает узел галстука и воротник рубашки. — Оставшееся сырье в упаковке перевезено в морозильные камеры ближайшего мясокомбината. К сожалению, там оно впитывает в себя посторонние запахи, и не известно, с какими характеристиками мы получим его назад.

Дмитрий Петрович, технолог, со стоном хватается за голову. Он вот только что в самолете мне с гордостью рассказывал, что фирма запустила пробную партию стойких экологически чистых присадок на уникальном природном сырье. Их будут использовать, например, при создании основы для вакцин и еще в косметологии. «Ни следа ртути не будет больше в прививках!» — говорил он.

— А резервные источники электропитания разве не подключились? — удивился главный инженер.

Я во время их разговоров смотрю, что делает Саша: медленно ходит между рядами оборудования.

Начальник цеха указывает на что-то рукой, объясняя:

— Дизель-генератор пришлось остановить, так как остальные электроприборы не отключились, их коротило друг за другом. Почему-то не сработала защита. Думаю, или скачок напряжения был особо мощный, или схема изначально была собрана с какой-то фатальной ошибкой. Я находился в цеху в это время, — он прижимает руку к сердцу. — Искры сыпались со всех сторон, были небольшие очаги возгорания и слабые хлопки. Огнетушители израсходовали быстро, дальше гасили песком.

Все смотрят на генерального, а я — по-прежнему на Александра. Он достал из кейса и надел налобный фонарик. В руке вижу какую-то серебристую трость или указку с проводом, он тянется ней то к одному месту, закиданному песком, то к другому.

— Электросеть отказывается признать себя виновной, — продолжает руководитель несчастливого цеха, вытирая платочком пот со лба. — На соседних предприятиях в эту грозу всего лишь перегорели предохранители. Честно говоря, я впервые вижу такое. Решили оставить все, как есть до вашего приезда.

Евгений Федорович направляется к Саше. Я, непроизвольно, тоже. Шеф задает вопрос из одного слова:

— Как?

Тот в ответ показывает зажатую на конце указки странную конструкцию из двух тонких оплавленных проводов и маленькой коробочки между ними.

— И что это?

— Уверен: аналог тротила. Все оборудование было связано в цепь. Вот откуда хлопки. Это диверсия.

И осторожно откладывает конструкцию ближе к стене. Евгений недоверчиво или нетерпеливо хочет обойти Сашу, но он непочтительно хватает шефа за рукав:

— Сюда пока нельзя. Пару минут.

К шефу подходит начальник цеха, у него глаза прямо на лоб лезут:

— Это что за пацан?!

— Это технический эксперт, — отвечает Евгений сквозь зубы. — Специалист судебной компьютерно-технической экспертизы, выпускник Бауманки, отличник. Имеет международный сертификат. А пацан здесь ты. Развели тебя… Ты здесь хоть что-нибудь контролируешь?!

В это время эксперт, не отвлекаясь, водит по полу из стороны в сторону своей тросточкой с датчиком. Потом останавливается и что-то фотографирует на телефон. И указывает шефу на расстоянии, говоря:

— А это — растяжка. И свежие следы на песке.

До меня не сразу доходит, при чем в этом страшном цеху может быть слово, традиционно используемое в балете и фитнесе. До Евгения, видимо, тоже.

— Откуда ты знаешь?!

— Я же служил, ты помнишь, где. Пару раз увидеть пришлось.

Александр поворачивается, высоко взмахивает рукой и командует так, что на улице, наверное, слышно:

— Стоп! Всем сделать три шага назад. Опасная зона. Сав, выведи людей и возвращайся с полицейским.

Происходит движение, слышу шум, крики. Одна я стою, как приклеенная, и не могу глаз отвести от дорогого человека. Все кидаются назад, к дверям, а один из местных работников, наоборот, с пронзительным воплем в несколько прыжков подскакивает к Евгению.

Вижу занесенную над его головой странную металлическую дубинку. Савелий тоже ее увидел, но в ногах, что ли, запутался, чуть промедлил. Саша отталкивает от генерального неадекватного работника или, скорее, террориста. Сам отклоняется, но все же получает удар по голове. Надеюсь, что скользящий! Падает.

Долго я буду помнить железную дубинку над головой любимого. Если б успела — не исключено, что свою голову бы подставила. А так только реву, стоя в стороне, сделать ничего не могу. Замечаю на себе встревоженный взгляд шефа.

Савелий скрутил руки нападавшему и уложил его в песок недалеко от Александра, придерживает ногой.

Первой приезжает скорая. Врач приводит в чувство Сашу, его перекладывают на носилки и засовывают в машину. Слышу, как он тихо говорит кому-то:

— Надо было кейсом бить. Спецоборудование пожалел.

Сопровождающим с ним едет главный инженер, а хотела бы я. Дмитрий Петрович предлагает мне взять у медиков успокаивающее, наверное, я очень плохо выгляжу.

— Не надо, — промокаю нос бумажным платочком. — Я просто испугалась. Сейчас пройдет.

Следующей подъезжает полиция и забирает подопечного Савелия. С полицейскими на месте остаются Евгений и начальник цеха, а остальных командированных микроавтобус везет к отелю.

Оформляюсь. Номер тот же, что и в прошлый раз. Сидеть в четырех стенах и ждать известий о раненом невыносимо. Коллеги спокойно пошли обедать вниз в ресторан, а меня даже от мыслей о еде мутит. Мне плохо совсем, лихорадит и в глазах темнеет, то ли сердце отказывает, то ли все сразу. Не могу без НЕГО, все мысли, все чувства там. Как он? Больно ему? Чем помочь? Бесконечное число раз проверяю сообщения на телефоне и открываю портреты Александра.

Вот только показалось, что я оживаю, как случилось это ЧП, и мои проблемы возвратились. Давно подозревала, что у меня диагноз, дома надо будет посетить специалиста по промыванию мозгов. Безответная любовь, мать ее, продолжение. Как в школе.

Надо отвлечься, — чепчу себе. — Любовь — еще не вся жизнь.

Помню, что соскучилась по морю, оно должно помочь. Зря, что ли, меня назвали Марина, что значит «морская». Как только заняла номер, выхожу и направляюсь к набережной. Людей вокруг немного, — ветрено, поэтому, наверное. Иду босыми ступнями по песку, раздеваюсь и вхожу в воду. Но не чувствую ничего, кроме тревоги и горя. Пытаюсь плавать. Сегодня волны, они не сильные, но при отливе ощутимо утягивают на глубину. Мне так плохо от неизвестности, от отчаяния, что замечаю, как внутри даже шевельнулась мысль: а может, не сопротивляться, пусть утянет?

Нет! Плыву к берегу. Сегодня не до купания. Плачу и смываю слезы морской водой.

Вспоминаю, что еще не звонила родным. Набираю маму и ровным голосом сообщаю, что благополучно добралась до места командировки, просто некогда было сообщить. Мама все еще думает, что я где-то неподалеку. Отключаюсь, пока она не услышала что-то особенное в моем голосе.

В номере пересиливаю себя и пишу в телеграм нейтральное сообщение Евгению: «Что происходит?» А хотела бы написать: «Что с Сашей???!!!»

Не вижу, чтобы шеф прочитал — совещается, наверное.

Чуть позже приходит от него сообщение: «Испугалась за меня, маленькая? Сиди в номере и не высовывайся. Анна Филипповна лютует». Это было бы смешно, если б не было так страшно. И, похоже, жену Евгений боится больше, чем террористов.

Пытаясь отвлечься, фотографирую грандиозный вид из окна на освещенное солнцем здание и море за ним и отправляю Наташе.

Еще позже получаю от шефа часто пересылаемый файл. Как я поняла, это мысли по поводу происшедшего, записанные Сашенькой (живой!):

— Не совсем мой профиль.

— Международный скандал раздувать не будем.

— Производство простое: очистка, первичная переработка, ферментирование, прессование и отжим, потом сушка, измельчение, упаковка.

— Почему организовали производство именно здесь? Чем уникально сырье? Можно попробовать заменить составляющие?