– Та девица, по которой ты страдаешь уже сто десять лет?

– Да… Я ждал ее столько времени и вот наконец-то встретил! Не отнимай у меня возможность заслужить ее прощение. Все равно через месяц и ты, и эта пещера исчезнете. – Имуги артистично смахнул со щеки несуществующую слезу и осторожно посмотрел на друга.

Син, на которого никогда не действовали хитрые уловки змея, все же смягчился. Он не раз слышал его трагичную историю и знал, что на самом деле Имуги остается на суше не из-за него, а потому что все это время надеется встретить свою бывшую возлюбленную.

– Хорошо, так и быть, только ради нашей долгой дружбы я разрешу тебе и дальше жить здесь. И… похоже, ей некуда пойти, так что пусть тоже остается. Во внутренних залах есть небольшая комната, она может использовать ее как спальню. Возможно, случится чудо, и она простит тебя. Но только попробуйте еще что-нибудь здесь разрушить – вышвырну обоих! – пригрозил Син.

– Спасибо, друг! – Имуги сложил ладони перед грудью и шутливо поклонился.

– Кстати… чуть не забыл. – Син лениво откинул белые пряди за спину, сделав вид, будто только что об этом вспомнил. – Ты проводил дочку советника?

– Довел ее до слуг. Она упорно шла не в ту сторону, поэтому пришлось ее немного напугать и направить по верному пути. А что, беспокоишься за нее? – лукаво улыбнулся Имуги.

– Конечно! Она нужна мне живой.

– Ты знаешь, куда она направляется?

– Еще бы не знать! К моему брату. Думает, он скажет, как ей спастись. Как будто это возможно! В этом мире не существует магии, которая могла бы разрушить нашу с ней связь. Даже Ханнеулиму[18] это не под силу. Но пусть попытается, если ей от этого станет легче.

Енын шла по бамбуковому лесу, прокладывая себе путь по заснеженным дорожкам. Она не знала, куда идет, но уверенно двигалась вперед, огибая вечнозеленые стволы, будто впереди ее обязательно ждет что-то важное. Время от времени она поднимала голову, замечая мелькавшего на фоне голубого неба бумажного змея. Он возникал то тут, то там, словно вел ее куда-то, и она послушно шла за ним, аккуратно раздвигала молодые, припорошенные снегом побеги, не чувствуя ни усталости, ни холода, но ощущая, как трепещет сердце в предвкушении неизведанного.

Наконец, она очутилась на большой круглой полянке, покрытой нетронутым снежным одеялом. Воздушный змей на мгновение замер в воздухе и спикировал на землю в нескольких шагах от нее. Енын торопливо подняла его, с восхищением разглядывая чудесное темно-синее полотно, расписанное огненными драконами. Змей был большим и рвался из ее пальцев, но она крепко держала чудесную игрушку, запустить которую так мечтала в канун Нового года.

– Что за детское желание? – раздался за спиной уже знакомый насмешливый голос, и Енын обернулась.

Ну конечно, это был он – источник ее страхов, боли и страданий. Сондольсин. Он выглядел точно так же, как и раньше, разве что сейчас на нем был другой турумаги: бледно-зеленого цвета, перекликавшийся с яркой зеленью бамбуковых стволов. Несмотря на свою неприязнь, Енын залюбовалась, как гармонично дух ветра смотрится на фоне пейзажа. Словно часть природы, ее естественное продолжение, вплетенное в жизненный цикл.

– Я и есть природа, – хмыкнул он, медленно приближаясь к Енын. Его туфли не оставляли на снегу отпечатков, словно он плыл по воздуху. – Так зачем тебе это?

Он кивнул на бумажного змея в ее руках.

– А зачем ты опять проник в мой сон? – вопросом на вопрос ответила она и невольно сделала шаг назад, неприязненно скривившись.

– Это ты меня позвала. – Он равнодушно пожал плечами и поднял голову к небу, щурясь от ярких солнечных лучей.

– О чем ты? – удивилась Енын, против воли любуясь его острым подбородком, точеной шеей и длинными черными ресницами, которые отбрасывали тени на бледные щеки.

– Видимо, наша с тобой связь становится крепче, и мы можем общаться мысленно. Когда ты думаешь обо мне, я чувствую это. Хороший знак, – кивнул своим мыслям Син, но Енын точно знала: что хорошо для него, означает беду для нее. Она вздохнула и посмотрела на воздушного змея.

– Это моя детская мечта, – обронила она грустно. – С малых лет я верила, что мое желание исполнится, если я запущу в небо бумажного змея. Но матушка запрещала мне участвовать в народных гуляниях, считая, что это недостойное занятие для дворянской дочери. Я сбегала из дома, но за мной следили и возвращали назад.

– Какое желание ты собиралась загадать, маленькая госпожа? – Впервые с момента их рокового знакомства в голосе Сина послышался интерес.

– Настоящую любовь, – тихо ответила Енын, едва сдерживая слезы, потому что понимала: с каждым днем ее мечта, как и жизнь, утекает сквозь пальцы.

– Что-о? – громко расхохотался дух и с жалостью посмотрел на нее. – Какая глупость! Я думал, ты загадаешь что-то поинтереснее!

– Для тебя это глупость, а для меня – смысл жизни! – рассердилась Енын, досадуя, что так неосторожно раскрыла душу перед этим ужасным существом. – Как ты собираешься стать человеком, если совсем не понимаешь людей?

– А зачем мне их понимать? Я красивый и…

Енын звонко рассмеялась.

– В чем дело? – нахмурился Син, сведя прямые брови к переносице.

– Ты всесильное существо, но ничего не знаешь! Чтобы быть человеком, недостаточно иметь физическую оболочку, пусть и очень красивую. – Она сделала круговое движение ладонью вокруг его лица. – Быть человеком – большой труд. Что ты знаешь о людях? Об их чаяниях, страданиях, о том, как и чем они живут? Что знаешь о любви, поддержке, понимании, взаимопомощи? Ни-че-го! В конечном итоге ты будешь таким же одиноким, как и сейчас.

Лицо Сина окаменело. По-видимому, слова Енын заставили его задуматься о чем-то, однако в следующее мгновение его губы растянулись в понимающей улыбке.

– Ты говоришь мне все это, чтобы я передумал. Но назад пути нет, как бы ты ни пыталась отыскать дорогу обратно.

– Я говорю это не потому, что надеюсь остаться в живых. Ты поймешь, что я права, но будет уже поздно.

Син зло хмыкнул и, резко развернувшись, удалился в лес, оставив Енын одну в бамбуковом лесу.

Енын распахнула глаза и уставилась в светлый потолок. После такого реалистичного сна она не сразу поняла, где находится, и только спустя несколько секунд осознала, что лежит в своей спальне. В памяти всплыли воспоминания о последних днях: путешествие в храм, ледяная пещера, странный монах и возвращение домой.

Она села на постели, прислушиваясь к доносящимся со двора звукам: негромкие разговоры слуг, шорох метлы и знакомые команды матушки, отдающей слугам распоряжения ровным голосом. Вроде бы все как раньше, но что-то было не так. Судьба Енын круто изменилась, и теперь привычные звуки казались чужеродными, а жизнь ее стремительно летела в пропасть.

Тряхнув головой, она внутренне собралась, подтянула колени к груди и задумалась, неосознанно водя рукой по гладкому шелку одеяла. Пора обдумать, подытожить все, что узнала, и решить, как быть дальше.

У нее осталось тридцать… нет, двадцать восемь дней. А если считать два дня, пока она была больна, то и того меньше. Нужно уточнить у Сина, с какого момента начался отсчет – каждый день драгоценен. Монах сказал, что ей нужно подарить покой семи измученным душам и уничтожить логово Сина. Души ее мало интересовали, поэтому о них она решила подумать позже, а вот как разрушить огромную ледяную пещеру, оставалось загадкой. Взорвать ее с помощью пороха? Но где его взять и как незаметно пронести в трактир? Да и вряд ли Син будет равнодушно наблюдать за ее попытками, учитывая, что их ментальная связь усилилась, и он мог легко узнать ее замыслы. Енын догадывалась, что уничтожить магическую пещеру можно только с помощью колдовства или каких-то мощных чар, которыми она совершенно точно не обладала. Опять тупик. Что же делать?