– Почему же твоя матушка не попыталась защититься? Ведь она сильнее любого человека! – У Имуги сердце разрывалось от ее рассказа и того ужаса, что пришлось пережить любимой.

– Она боялась причинить им вред. Причинить вред монстрам, которые не заслужили права жить! – Глаза Хэиль наполнились слезами и вновь засветились холодным голубым светом. – И тогда я…

Она уронила голову на грудь и залилась слезами. Имуги привлек ее к себе и крепко обнял, ласково гладя по спине. Только Небесам известно, что творилось сейчас в душе девушки, мечтавшей о простом человеческом счастье, а в итоге пролившей кровь, пытаясь защитить дорогого человека.

– Я убила человека, понимаешь? – сквозь рыдания выдавила она. – Когда увидела, как матушку привязывают к столбу, во мне будто что-то сломалось. Я не могла позволить им казнить ее. И вместо страха почувствовала ярость, такую, какую не испытывала никогда в своей жизни. Мне хотелось разорвать их всех, всех до единого! Нужно было бежать к городской страже, чтобы они остановили это безумие, но я потеряла над собой контроль. Разум будто отключился, и очнулась я, только когда почувствовала запах крови. В руке я держала чье-то вырванное сердце. О, этот аромат… самый чудесный аромат на свете! Мама что-то кричала мне, наверное, пыталась остановить, достучаться до моего человеческого сознания, но я не разбирала слов, только чувствовала манящий запах человеческой крови и невиданную мощь, которая просыпалась во мне. Больше я ничего не помню… Видимо, ноги сами принесли меня к тебе, потому что окончательно я пришла в себя только здесь.

– Все прошло, все уже позади, – успокаивал ее Имуги, со смесью боли и радости думая о том, что теперь она стала кумихо. И если захочет, если любит его, теперь они могут быть вместе всегда. Змей чувствовал себя эгоистом, но теперь у него появилась надежда стать ее новой мечтой. А уж он позаботится о том, чтобы Хэиль была счастлива…

Син удрученно покачал головой: вместо вечной жизни вдвоем их ждало жестокое испытание, о котором на тот момент никто из них не подозревал. Слыша очередные упреки Хэиль, которая не смогла простить Имуги, Син думал: «Неужели любовь всегда причиняет боль? И если это так, то зачем она вообще нужна? Почему никто, ни обычные люди, ни даже духи, не могут отказаться от нее? И даже я так хочу это испытать, что готов пожертвовать чужой жизнью ради этого. Стоит ли оно того?»

– Ты убил мою мать! – из раздумий его вырвал очередной крик взбешенной лисы, и ему показалось, что он услышал звон.

«Опять что-то расколотили!» – сердито подумал Син, метнувшись в комнату Хэиль и по пути гадая, что же они могли там разбить.

– Я не убивал ее, разве ты не знаешь, что это было не в моей власти! – отчаянно воскликнул Имуги, пытаясь приблизиться к разъяренной лисе, хвосты которой опять налились голубым светом.

– Прекратите! – зычно крикнул Син, становясь между воинственной девушкой и отчаявшимся другом. – Мне это все надоело! Ты! – Он ткнул пальцем в кумихо. – Успокойся и прекрати винить Имуги во всех своих несчастьях.

– Я стала монстром из-за него! Потому что хотела остаться с ним навсегда, а вместо этого!.. – Из глаз Хэиль сыпались огненные искры, и, если бы она могла испепелять взглядом, бедный Имуги уже превратился бы в горстку пепла. Как и Син.

– Хватит делать вид, что во всем виноват он! – крикнул дух ветра, угрожающе надвигаясь на рассерженную кумихо. – Может, мне освежить тебе память? Стать лисой было твоим выбором, ты пыталась защитить мать, и Имуги тут совершенно ни при чем. Это ты во всем виновата, просто тебе удобнее думать иначе!

Син не на шутку разозлился, не замечая, как Имуги настойчиво дергает его за рукав.

– Что еще? – с досадой развернулся к нему Син.

– Там… там что-то случилось. – Большие глаза друга испуганно расширились, и он качнул головой в сторону зала трактира.

Увлекшись отповедью упрямой лисе, Син в самом деле не заметил, что что-то изменилось, и почувствовал это только сейчас. Вихрем метнувшись в зал, он сначала не понял, что не так, но когда увидел… Неуемный, неконтролируемый страх сжал горло: по всему полу пещеры, как драгоценные камни, были рассыпаны осколки. Белоснежные, рубиновые, розовые – повсюду валялись разбитые гроздья рябины и нежный вишневый цвет, изумрудные лепестки и яблоневые плоды. Задыхаясь от ужаса, Син обвел взглядом свое любимое творение, средоточие всех его мыслей и желаний, и увидел, что вместо хрустальных пещеру наполнили настоящие, живые деревья. Осколки хрустели под ногами, пока он медленно, не чувствуя ничего, кроме пустоты, шел к своей любимой рябине. Провел дрожащими пальцами по шершавой коре, которая когда-то была гладкой, как стекло, с пустеющим сердцем посмотрел на голую, безжизненную крону и увидел, что на тонких ветвях, как срывающиеся с крыши дождевые капли, набухают почки.

– Син, что это такое? – упавшим голосом спросил Имуги и остановился в нескольких шагах, боясь приблизиться к другу. Вдруг он в гневе что-нибудь с ним сотворит?

– Ты пробуждаешься, брат мой, – послышался голос Ханнелиума, и вдруг он сам вышел из-за широкого ствола дуба. Уже настоящего, а не ледяного.

– Что ты сделал с моей пещерой?! – бросился к нему Син и, не контролируя себя, схватил его за грудки.

– Сколько экспрессии! Ну точно, процесс пошел! – радостно хохотнул Нефритовый император, отцепляя руки брата от своего воротника.

– Отвечай! – Син был так зол и испуган, что не следил за манерами и не думал о том, как жалко выглядит со стороны. Ему было все равно, главное – вернуть все, как прежде!

– Я ведь уже говорил, что эта пещера только в твоей власти, и все, что в ней происходит, – следствие изменений в тебе, – спокойно ответил Ханнелиум. – Загляни в свою душу и найдешь там ответ. Только, боюсь, он тебе не понравится.

– Святые Небеса, что же здесь произошло! – со стороны входа послышался тонкий девичий голосок, и все присутствующие одновременно обернулись к появившейся, как призрак, Енын. Она прижала ладони к губам, испуганно глядя на хрустальные осколки некогда прекрасных деревьев.

– А вот и ответ, – хитро улыбнувшись, сказал Ханнелиум и растворился в воздухе.

Енын тихо покачивалась в паланкине, который нес ее домой. Незатихающий вихрь событий и новостей, который обрушивался на нее каждый день, грозил захватить и утащить в свой водоворот. Она уже почти перестала чему бы то ни было удивляться и смирилась с неизбежностью, что, пока она не выполнит данное Ханнелиуму обещание, можно не надеяться на спасение.

На нее даже не произвел впечатление тот факт, что монах с горы Пэктусан оказался Нефритовым императором и по совместительству братом Сондольсина. Тем самым Властителем судеб, о котором люди слагали легенды и рассказывали сказки своим детям. Слишком много всего аномального, не поддающегося объяснению произошло за последние дни, и Енын справедливо решила, что если будет вникать в каждый вопиющий эпизод своей вышедшей из-под контроля жизни, то не доживет и до конца этого проклятого месяца.

Однако Син в чем-то оказался прав. Раз его брат, Властитель судеб, вмешался в жизнь какой-то маленькой, незначительной по сравнению с масштабом вселенной девчонки, значит, для чего-то она ему нужна. Енын, как и дух ветра, считала, что Нефритовый император играет в свои игры, о которых, по-видимому, знает только он сам. И вот это было важнее всего. Вряд ли у нее получится разгадать замысел высших сил, но она понимала, что лучше быть на его стороне, к тому же он не отказал ей в помощи, разве что попросил плату за нее.

Енын так погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила, что носильщики остановились и поставили паланкин на землю. Она еще некоторое время задумчиво смотрела в маленькое окошко на запорошенный снегом двор своего дома, гадая о том, почему именно она стала разменной монетой в играх высших духов. Или к этому привела роковая ошибка в канун Нового года, когда она забыла на пороге комнаты свои туфли? Но разве судьба складывается не из цепи случайных событий?