– Что же привело моего венценосного брата в эту скромную обитель? – Син жестом предложил Ханнелиуму присесть за стол, но тот по-прежнему внимательно осматривал ледяную пещеру, ходя от дерева к дереву и осторожно прикасаясь к сверкающим стволам. Сину очень хотелось сказать «Не трогай!», потому что он прекрасно понимал, что брат появился не просто так, и не знал, чего от него ждать.

После встречи на улице, когда они с братом волею случая оказались рядом с Енын, оба поспешили удалиться, оставив недоумевающую смертную в одиночестве.

– Просто решил навестить младшего брата, с которым не виделся уже больше сотни лет, – пожал плечами Нефритовый император и повернулся к Сину. – А где твой друг Имуги?

Син оглянулся и только сейчас заметил, что змея нет на привычном месте за столом, а бочка с водой оказалась пустой. Дух нахмурился: куда же он отправился? Без воды Имуги быстро терял силы и мог даже умереть.

– Не предложишь выпить? – обманчиво мило улыбнулся Ханнелиум и сел напротив брата. – Я наслышан об удивительном напитке, которым ты угощаешь духов. Хочу попробовать.

Син криво усмехнулся.

– А ты пристально следил за мной, оказывается. Я думал, тебе нет до меня дела. – Он отошел к своему шкафчику и достал ингредиенты для Напитка откровения. Заслонив собой стол, брызнул в бокал щепотку правды. Не стоило особо надеяться, что это подействует, и брат откроет все свои секреты, но попытаться все же можно. – Зачем ты появился? Чего хочешь добиться с помощью этой девчонки?

– Да вот решил, что мой младшенький немного заигрался властью. – Ханнелиум неслышно подошел со спины, и Син вздрогнул. – Ты, наверное, забыл, что жизнью и смертью людей распоряжаюсь я, – добавил он тихо, но веско.

Сину стало не по себе. У них с братом и так всегда были весьма натянутые отношения, а сейчас от него явственно исходила скрытая угроза, которую он по обыкновению прятал за любезностью.

– Это закон, и ты ничего не можешь с ним поделать. Я имею право забрать человеческую жизнь, если…

– Ты высший дух, дорогой мой брат, – повысив голос, перебил его Ханнелиум, и его глаза стали такими же холодными, как воздух в пещере. – Бегать по дворам, красть туфли – это удел кого-то вроде квисин[23], не ожидал, что ты опустишься так низко. Этот поступок недостоин твоего положения, а раз так, то просто отнять человеческую жизнь у тебя не выйдет.

– Что ты имеешь в виду? – Внутри у Сина похолодело: что он задумал?

– Посмотри на свою пещеру. Разве ты не видишь, не чувствуешь изменений? – Ханнелиум обвел широким жестом волшебный трактир.

Син застывшим взглядом смотрел на свою любимую рябину. Ствол вновь стал мутным, и на нем опять образовались трещины. Совсем недавно он исправил дефект, так почему же тот появился снова? Он посмотрел на довольного собой брата, и впервые за долгие годы ему стало страшно.

– Что ты наделал?! – прошипел он, в ярости швырнув бокал с напитком на пол.

– О, ну что ты, я тут ни при чем. – Старший брат развел руками с невинным лицом. – Мне даже как-то обидно от твоих обвинений. Тебе прекрасно известно, что в этой пещере я бессилен, ведь она – твои сердце и душа. А над чужой душой никто не властен. И если меняется пещера, то это меняешься ты, брат мой.

Син молчал, с ужасом слушая Ханнелиума, и только сейчас начал понимать, что, возможно, совершил самую большую в своей жизни ошибку, связавшись с дочерью министра. Глядя в холодные глаза брата, он чувствовал, что ступил на опасный путь, и то, как рад этому Нефритовый император, красноречиво говорило о том, что это правда.

– Мне всегда было интересно, почему ты считаешь меня врагом? – вдруг грустно проронил Ханнелиум. – Я никогда не желал тебе зла и с радостью уступил бы свой пост Властителя судеб. Не моя вина, что я появился на свет раньше и по праву старшинства стал Нефритовым императором. Но ты, похоже, до сих пор не можешь мне этого простить и считаешь, что я только и жду возможности тебе навредить.

– Потому что прямо сейчас ты радуешься моему возможному краху! – выпалил Син, гневно вскинув голову. – Ты хочешь, чтобы эта девчонка уничтожила меня, именно поэтому взялся ей помогать!

В глазах Ханнелиума разлилась грусть.

– Я не хочу твоей смерти, ведь ты мой брат. Все, что мне нужно, – чтобы ты был счастлив. Но Енын абсолютно права: невозможно стать человеком, не являясь им в душе. А пока еще ты все тот же холодный, равнодушный дух, который считает всех пылью под ногами. И пока ты не научишься любви и состраданию, человеком тебе не быть, сколько бы туфелек ты ни украл.

Нефритовый император вздохнул и растворился в туманной дымке, оставив Сина на растерзание его сомнениям и страхам.

– Что здесь делал твой брат? – из неприятных раздумий его вывел появившийся в пещере Имуги.

– Откуда ты… Ах да, ты же видишь сквозь стены… – Син потер переносицу и посмотрел на друга. – А ты где был?

Змей прятал за спиной какой-то сверток и выглядел не то смущенным, не то счастливым.

– Да так, вышел прогуляться, – уклончиво ответил он.

– Что там у тебя? Покажи.

– Да ничего особенного, просто… – Он нехотя показал обернутый бумагой сверток, в котором, судя по запаху, были какие-то травы.

Син удивленно поднял брови.

– Хэиль вчера поранилась, когда вы ходили к шаману… вот я и сбегал к лекарю. Не знаю, помогут ли эти травы кумихо, но ведь она наполовину человек, значит, должны, – смущенно пробормотал змей.

– Ее рана совсем не серьезная, к тому же, вероятнее всего, уже затянулась. Быстрее всего она вылечится, когда подпитается энергией ци[24], и твои припарки ей совершенно ни к чему, – резонно заметил Син и тут же пожалел о своих словах, когда увидел, как погрустнело лицо друга. – Но возможно, она оценит твои старания и позволит хотя бы поговорить.

Син мысленно отругал себя за бестактность, ведь наверняка Имуги побежал за лекарствами не потому, что всерьез на них надеялся, а чтобы продемонстрировать своенравной кумихо свою искренную заботу.

– Она сейчас у себя, иди к ней, – сказал он, похлопав друга по плечу.

– Не знаю, пустит ли она меня… – Имуги выглядел не только печальным, но и больным. И без того бледное лицо стало совсем белым, и Син поспешил наполнить пустую бочку водой.

– Ты ведь понимаешь, что она тоже любит тебя. И простить за все случившееся не может не тебя, а в первую очередь саму себя. Ей просто нужно кого-то обвинить, чтобы ее боль хоть немного стала меньше.

– С каких пор ты стал так хорошо разбираться в чужих чувствах? – грустно усмехнулся змей и, тяжело вздохнув, отправился в глубь пещеры, нервно прижимая сверток с лекарствами к груди.

«И правда, когда?» – мысленно ухмыльнулся Син и подошел к беспокоившей его рябине, невольно прислушиваясь к разговору в недрах пещеры.

– Со мной все в порядке, не надо изображать заботу, – донесся ворчливый голос кумихо.

– Я искренен, Хэиль, почему ты не хочешь даже выслушать меня?

– Потому что ты отнял у меня все, что было мне дорого, и никакие объяснения этого не изменят! – послышался шорох, и Син понял, что это на пол упали заботливо свернутые лекарства.

– Ты наказываешь меня уже больше ста лет! Неужели я не заслужил хотя бы шанса ради того, что между нами было когда-то! – взмолился Имуги, и Син с досадой покачал головой: все бесполезно. С этой девчонкой надо действовать по-другому, ни мольбы, ни извинения не смягчат ее – уж слишком она своенравна.

Она всегда была такой, только в юности, пока еще не превратилась в кумихо, в ней было больше теплоты и мягкости. Син много раз видел их драматичную историю в мыслях друга и понимал, что после всего произошедшего они вряд ли будут вместе.